Чингиз Абдуллаев - Допустимая погрешность

– А зачем вы его изувечили? – подозрительно прищурился Осколков.

– Чтобы он был красивее, – пошутил Дронго. – Мне не понравилась форма его головы. Она слишком прямоугольная. Я попытался придать ей некоторую округлость.

– Издеваетесь? – нахмурился следователь.

– Нет. Пытаюсь найти ответ на идиотский вопрос. Юлия уже рассказала вам, что здесь произошло. Она случайно оказалась здесь в момент трагедии. Юлия работала секретарем у Ратушинского, а вчера ее место сократили. Вот она и решила попросить хозяйку дома о помощи.

– И застрелила несчастную женщину, – предположил следователь. – Значит, у нее был мотив ненавидеть хозяев дома.

«Этот тип, работающий под придурка, выкрутился, но на молодой женщине, так некстати оказавшейся на месте преступления, я отыграюсь по полной программе», – подумал Осколков.

– Какой вы ретивый, – разозлился Дронго, поняв его мысли. – Вам нельзя работать следователем. Лучше вам пойти в егеря, загонять таежных медведей. Очень нужная и важная профессия. Особенно для такого интеллектуала, как вы.

– Я вас выгоню отсюда! – вскипел Осколков.

– Отставить!

Это произнес высокий мужчина лет пятидесяти. Он вошел в сопровождении группы экспертов, и по тому, как подтянулись Осколков и сотрудники милиции, Дронго понял, что перед ним местный прокурор.

– Родион Константинович, – представился прокурор, протянув руку Дронго и с интересом взглянув на него. – Вы тот самый эксперт-аналитик, о котором так много говорят?

– Не знаю, что говорят, но, надеюсь, не ругают, – улыбнулся Дронго.

– Что здесь происходит? – спросил прокурор, обращаясь к следователю.

Осколков начал сбивчиво рассказывать, стараясь придерживаться только фактов.

Зазвонил мобильный телефон Дронго. Он взглянул на номер. Звонил Кружков.

– Слушаю, – сказал Дронго.

– Я все узнал, – взволнованно начал Леонид. – На ток-шоу, в котором участвовала Юлия Геллер, произошла накладка. Ей дали не то задание, поэтому она не смогла его правильно прокомментировать. Но решено пригласить ее на следующую передачу. Она об этом еще не знает. Говорят, она очень переживала.

– Все?

– Нет, не все. Денисенко не готовил никаких передач о торговле оружием. Но такой материал собирал Лисичкин. Потом он неожиданно поменял тему и написал о махинациях с сахаром. Никто не мог понять, почему Лисичкин отказался от первоначального замысла…

– Теперь все, – вздохнул Дронго.

– Что вы сказали? – не понял Кружков.

– Я говорю, что теперь мне все ясно. И как пропали документы. И кто убил Михаила Денисенко. Я теперь все знаю. До свидания, Леонид. Спасибо.

Дронго убрал аппарат. Посмотрев на сломанную дверь, он подумал, что, закрываясь, она не должна была сильно хлопнуть.

– Мы выяснили, – сообщил ему Родион Константинович, – что револьвер хранился в доме и принадлежал самому хозяину. Борис Алексеевич уже опознал свое оружие. Мы отправим его на экспертизу и установим, кому принадлежат отпечатки пальцев.

– В этом уже нет нужды, – возразил Дронго.

– Почему? – не выдержал Осколков.

– Лучше соберите всех в гостиной, – попросил Дронго, – и я расскажу вам, как все произошло.

Они расселись в гостиной. В комнате, где погиб Михаил Денисенко. В доме, где лежала мертвая хозяйка. Борис Алексеевич сидел на своем привычном месте – во главе стола. Несмотря на сильную головную боль, он решил выслушать Дронго. Рядом с ним устроился Осколков, по лицу которого было видно, что ему не нравится весь этот балаган, но он вынужден подчиниться решению прокурора.

Прокурор устроился на диване. Он не знал, что на этом диване еще два дня назад лежал труп Денисенко, поэтому чувствовал себя достаточно комфортно. Юлия села в угол, стараясь не попадаться на глаза хозяину дома. Инна, заняв стул в другом углу, случайно оказалась рядом с тумбочкой, где в момент смерти Михаила Денисенко сидела Майя Александровна. И, наконец, Евгения Алексеевна с мужем устроились за столом, мрачно и неприязненно глядя на Дронго. Можно было начинать.

Дронго не любил разговаривать сидя. В этом было нечто расхолаживающее. Но он так устал, что решил не вставать, когда начал свой рассказ.

– Три дня назад ко мне обратился Борис Алексеевич Ратушинский с просьбой найти исчезнувшие из его дома документы. Должен признаться, что мне не нравятся люди подобного склада. Хорошо известна его биография – человека без моральных принципов, готового обогатиться любыми способами, обмануть ближнего своего, заработать на чем угодно.

– Вы здесь не выступайте обвинителем, – прервал его Ратушинский. – Здесь есть прокурор. А то, как вы меня любите, можно увидеть на моей голове. Я еще подам на вас в суд за нанесение мне тяжких телесных повреждений!

– Не подадите, – возразил Дронго. – Я спасал женщину, и мои действия были оправданными. На вашем месте я бы еще долго благодарил. Иначе вы задушили бы Юлию и пошли под суд за преднамеренное убийство.

– За нее меня не отдали бы под суд. Она убийца, – огрызнулся Ратушинский.

– Если вы будете меня перебивать, я не смогу ничего рассказать, – заметил Дронго. – Итак, я впервые встретился с Борисом Алексеевичем Ратушинским. Было решено, что я приеду к нему на дачу, в поселок, чтобы побеседовать с каждым из присутствующих. Я действительно приехал туда на следующий день. Но разговора с каждым из присутствовавших у меня не получилось, хотя по странному стечению обстоятельств все подозреваемые приехали раньше обычного.

Вечером этого дня был убит Михаил Денисенко. Естественно, это событие круто изменило мои планы, заставив действовать более решительно. Я попросил своих помощников изучить досье на некоторых присутствующих. И узнал поразительные факты. Некоторые из них я вам изложу. Но сначала давайте поговорим о хищении документов из квартиры Ратушинского.

Дело в том, что гости Бориса Алексеевича, которые были в тот вечер у него на даче, люди достаточно состоятельные. Я уже не говорю о хозяине дома и его супруге. Молоковы тоже не особенно нуждались, во всяком случае, не настолько, чтобы продать документы журналисту Лисичкину за несколько тысяч долларов.

– Мы своей совестью не торгуем, – подняла указующий перст Евгения Алексеевна.

– Оставались трое подозреваемых, – продолжал Дронго, оставив без внимания ее слова, – Юлия и семья Денисенко. Но именно этих троих Ратушинский подозревал менее всего. Юлия была его секретарем, и он хорошо знал, сколь велики ее амбиции. Он прекрасно осознавал, что она не станет рисковать своей карьерой ради нескольких тысяч долларов. Слишком велика была цена риска. Поэтому он убрал ее из списка подозреваемых.

Оставались супруги Денисенко, которые были знакомы с журналистом Лисичкиным. Однако Борис Алексеевич почему-то скрыл от меня этот поразительный факт, уверяя, что супруги не могли выкрасть документы. Но Инна Денисенко в разговоре со мной сказала, что они были знакомы с Лисичкиным, и более того – Борис Алексеевич знал об этом.

– Ну и что? – нервно спросил Ратушинский. – И на этом основании вы делаете далеко идущие выводы?

– Подождите, – остановил его Дронго. – Когда Денисенко погиб, то на следующий день Борис Алексеевич обманул меня еще раз, заявив, что должен отправиться на важное совещание, тогда как на самом деле поехал в морг, чтобы поддержать Инну Денисенко.

– Как вам не стыдно! – гневно воскликнула Евгения Алексеевна. – Мой брат поехал помочь несчастной женщине, потерявшей мужа, а вы смеете за это его упрекать! У вас нет совести!

– К вопросу о совести мы еще вернемся, – пообещал Дронго. – Итак, я заметил, что Борис Алексеевич несколько раз обманул меня по пустякам в ситуациях, когда можно было сказать правду. К тому же сразу после убийства Денисенко он решил, что убийца – присутствующая здесь Юлия Геллер.

Все посмотрели в сторону Юлии. Она невольно закрыла руками шею, на которой были видны синяки.

– Дело в том, что у Юлии произошел конфликт с Михаилом Денисенко, который пригласил ее на свое ток-шоу, но не предусмотрел кое-какие накладки, в результате чего Юлия оказалась в глупом положении. Зная амбициозность Юлии, Борис Алексеевич решил, что она захотела отомстить режиссеру столь страшным и нелепым способом. Но все получилось иначе. И здесь роковую роль сыграли супруги – Виталий Молоков и Евгения Ратушинская.

– При чем тут мы? – хохотнул Молоков. – Вы обвиняете нас в убийстве?

– Нет, не обвиняю. Но вы стали детонатором, с которого все и началось. В своей неприязни к окружающим вас людям вы нередко переходите грань, отделяющую воспитанных людей от хамов.

– Хватит! – крикнула Евгения Алексеевна. – Он нас оскорбляет!

– Нет, не оскорбляю. В тот день вы начали рассказывать о приеме, который проходил в испанском посольстве. Как вам известно, супруги Денисенко и семья вашего брата недавно отдыхали вместе в Испании. Не сомневаюсь, что отдых прошел прекрасно. Покупая сувениры на память, Борис Алексеевич решил сделать жене подарок, и купил ей веер ручной работы. Коричневый веер с красной розой. Я часто бываю в Испании и знаю, сколько стоит такой веер. Но Ратушинский купил два таких веера. Один он подарил своей жене, а второй…