Чингиз Абдуллаев - Восточный ветер

В ванной он тщательно побрился, словно собирался на концерт. Посмотрел на себя в зеркало. Удовлетворенно кивнул. Затем оделся и спустился вниз, на завтрак. В такое время обычно не бывает много гостей, они предпочитают высыпаться и появляются к девяти часам утра. Он выпил две чашки кофе, съел булочку с маслом. Вернулся в свой номер. Долго делал гимнастику. Ему было уже далеко за сорок, но он был в прекрасной физической форме. Фармацевт закончил гимнастику и посмотрел вниз, в окно. На улице перед отелем начали появляться люди. Он перевел взгляд на противоположную сторону. Здесь никого не было. Автомобиль с одним из наблюдателей был припаркован так, чтобы его не было видно из окна Фармацевта. Отсюда ничего нельзя было увидеть. Но он помнил вчерашнее подсознательное ощущение. Ему показалось, что за ним следят. Только показалось. Но рисковать не имело смысла. Поэтому он спустился вниз и вышел через запасной вход, со двора, потом прошел мимо больших мусорных ящиков, уже забитых пластиковыми пакетами.

В одном месте перед ним выросла стена. Он легко подтянулся на руках и перепрыгнул через стену. Прошел еще два квартала. И лишь затем позволил себе остановить такси и попросить отвезти его в Пуэрто-Банус. По дороге он дважды просил водителя остановиться, проверяя, нет ли за ним наблюдения. Но все было спокойно. На знакомой стоянке он расплатился за парковку и выехал на своей машине, направляясь в горы — в противоположную сторону от Эстепоны, куда на самом деле должен был ехать. Увидев небольшую рощу, он свернул в нее. Затем быстро вышел из машины, открыл багажник. У него было не так много времени. Он быстро переоделся в полицейскую форму. Затем переложил часть содержимого в салон автомобиля. Рядом положил полицейскую рацию. Открыл вторую сумку и достал оттуда специальный баллон с краской и номера для полицейского автомобиля. Установил номера. Затем начал осторожно наклеивать наклейки, которые были во второй сумке. Через полчаса его белый автомобиль превратился в белую полицейскую машину с синими полосами, какая была на службе у местных сотрудников полиции. Теперь все было готово. Он осмотрел машину и удовлетворенно кивнул.

В первой сумке был мобильный телефон. Он положил его рядом с собой и уселся за руль. Осторожно выехав на дорогу, он направился в сторону виллы Скобелева. Теперь все зависело от скорости его автомобиля, ведь ему нельзя было встречать в это утро другие полицейские машины.

Подъехав к перевалу, он посмотрел дальше, туда, где находился пост американцев, охранявших дорогу к вилле. Американцы слишком самонадеянны, подумал Фармацевт. Они напрасно так не доверяют местным сотрудникам правоохранительных органов. Впрочем, это типичный недостаток американцев. Они всегда больше полагаются на свои силы, не особенно доверяя союзникам. Когда дело касается охраны бывшего российского офицера, они не хотят никому доверять, считая, что сами будут лучшими охранниками. И тогда они гарантируют безопасность своего свидетеля. Но они не понимают, что таким образом невольно подставляются, ведь секретность их задания и нежелание посвящать местную полицию в детали своей операции могут стать роковой ошибкой, которую и собирался использовать в своих интересах Фармацевт.

Взглянув на дежуривших охранников, он достал мобильный телефон и набрал уже знакомый номер. Трубку сняли после первого звонка. Он улыбнулся. Именно на этот эффект он и рассчитывал.

— Добрый день, — он не забыл о своем акценте, — я звонил вам вчера. Героин уже повезли на виллу. Запишите адрес. Там живут русские, которые помогают колумбийцам. И учтите, что на дороге будут дежурить их люди, переодетые в сотрудников полиции. Будьте осторожны, они вооружены.

— Какой адрес? — нетерпеливо спросил сотрудник отдела по борьбе с наркотиками.

Он продиктовал адрес и выключил телефон. Затем, размахнувшись, выбросил мобильник. И посмотрел на часы. Если он все рассчитал правильно, они будут здесь через минут двадцать или двадцать пять. Оставалось только ждать.

Его наблюдатели находились в машине, стоявшей перед отелем, и терпеливо ждали, когда он наконец выйдет. Фармацевт включил радио, настраиваясь на волну, передающую классическую музыку. И улыбнулся. Это был Бетховен, который ему всегда нравился. Он слушал музыку, откинув голову назад, когда на дороге внизу показалась большая колонна автомобилей. Десять или двенадцать машин двигались по направлению к вилле. Фармацевт улыбнулся. Он выключил музыку и, вывернув руль, поехал в сторону дороги, чтобы пристроиться в хвост колонне. Его расчет был абсолютно верным, никто не обращал внимания на еще одну появившуюся машину полиции. Ведь было логично, что, увидев такую большую колонну, любой офицер полиции просто обязан к ней присоединиться.

Объяснения на дороге были недолгими. У испанцев был слишком большой перевес. Американцы пытались что-то объяснить, протестовать, пытались звонить в свое посольство и консульство, вызывать кого-то из представителей руководства испанской полиции. Но ничего не помогло. Всех троих арестовали, и автомобили поехали в сторону виллы. Кто-то из американцев успел предупредить дежуривших на вилле сотрудников ЦРУ, и те успели закрыть ворота, позвонить в Мадрид и в Малагу. Переговоры у закрытых ворот длились около сорока минут, пока не приехал комиссар полиции. Только затем ворота открылись, и все машины въехали во двор виллы. Началась обычная суматоха, которая бывает в подобных случаях. Американцы настаивали на экстерриториальности виллы, на своем особом положении, на имевшейся договоренности с руководством испанской полиции. Прибывшие сотрудники отдела по борьбе с наркотиками требовали разрешения на осмотр. Скандал разгорался все сильнее. Из Малаги выехали еще несколько высокопоставленных сотрудников полиции. Американцы потребовали своего консула и представителя ЦРУ Крейга, который был в Мадриде.

Кинг приказал Скобелеву и его семье оставаться в одной из комнат на втором этаже, поставил у дверей охранника, а сам поспешил вниз, чтобы переговорить с прибывшим комиссаром полиции. Он понимал, что подобные накладки могут случиться в любом деле, и ему даже в голову не могло прийти, что это внезапное появление испанских полицейских было спровоцировано звонками ликвидатора и всеобщими страхами перед колумбийской и российской мафией.

Фармацевт был в форме офицера полиции, тогда как большинство сотрудников отдела по борьбе с наркотиками были в штатском. Поэтому он пользовался относительной свободой передвижения. Американцы яростно отстаивали свою независимость, пытаясь доказать, что произошла нелепая ошибка. Испанцы столь же яростно требовали разрешения на осмотр виллы. Спор грозил перерасти в некое столкновение. Фармацевт поднялся на второй этаж, он понимал, что хозяин виллы должен находиться в самом здании.

У дверей одной из спальных комнат стоял молодой охранник. Увидев сотрудника полиции, он пошел навстречу, подняв правую руку и показывая жестами, что сюда нельзя проходить. Фармацевт даже не стал с ним спорить. Он подошел ближе и нанес резкий удар. Охранник упал. Фармацевт осторожно прошел к комнате и открыл дверь. На кровати сидели мужчина, женщина и двое испуганных детей. Фармацевт узнал Скобелева. Но стрелять в него в присутствии детей он не мог. Они сидели обнявшись, и невозможно было попасть в отца, не поранив детей.

Когда дверь открылась, Скобелев понял, что он обречен. В комнату вошел офицер полиции, который держал в руках пистолет с глушителем. Скобелев с ужасом подумал, что их убьют всех вместе, и обнял своих детей. Фармацевт стоял, глядя на этот клубок человеческих тел. Он понимал, что обязан стрелять. Но он понимал также, что не может стрелять. Никогда в жизни он не сомневался. Он был так близко от своей жертвы. Но рядом с предателем были двое его детей. И его супруга, испуганно смотревшая на убийцу. Он поднял пистолет. Скобелев понял, что сейчас ликвидатор будет стрелять. И поэтому он храбро поднялся, чтобы подставить себя под пули и защитить своих детей. В эту минуту в нем проснулись все лучшие качества. А может, и не лучшие. Может, это было просто естественное желание отца защитить своих детей, умереть ради них, принести себя в жертву, не давая убийце стрелять в них.

— Ты же знаешь русский, — глухо сказал Скобелев, — стреляй в меня.

Он не успел договорить. Его маленький сын тоже понимал русский язык. Отец иногда говорил с ним по-русски. И в этот момент мальчик, вдруг поднявшись за своим отцом, бросился к нему, обнимая его и прижимаясь к нему всем телом. Фармацевт опустил пистолет.

Мальчик дрожал всем телом, защищая своего отца от неизвестного и такого страшного врага. Впервые в жизни профессиональный ликвидатор не знал, как ему поступать. Он не представлял подобной ситуации. Можно было выстрелить в незащищенную голову Скобелева. Он бы точно попал в лоб, но тогда отец умер бы в судорогах прямо на глазах своей жены и дочери и на руках своего маленького сына, который обнимая отца, прижимался к нему, пытаясь его защитить. Фармацевт вдруг осознал, что не может выстрелить. Что вся его операция была продумана не до конца. Он не представлял себе, что придется стрелять в человека, которого защищали его собственные дети. Недавно в Лионе он не смог выстрелить в свою жертву из-за его жены. Но он знал, что сумеет сделать это на следующий день. Теперь он так же прекрасно понимал, что, если он сейчас не выстрелит, шансов не останется вообще. Американцы увезут Сколева-Скобелева, и никто больше не сумеет к нему приблизиться на расстояние выстрела. Никто и никогда. Нужно было стрелять. Но и стрелять было просто невозможно.