Чингиз Абдуллаев - Восточный ветер

Рука нестерпимо болела. Фармацевт испугался, что может упасть прямо на улице и потерять сознание. Он обернулся и увидел каплю крови. Очевидно, его повязка уже набухла от крови. Он зашагал быстрее. Последняя улица, нужно перейти дорогу и войти в отель. Через несколько минут он уже будет в отеле. Оглянувшись по сторонам, он стал переходить улицу.

Оба наблюдателя сидели в салоне своего автомобиля, когда увидели Фармацевта. Он переходил дорогу пошатываясь. За ним тянулась редкая цепочка красных капель, словно отмеченная им дорожка.

— Он ранен, — сказал первый.

— Они его возьмут, — кивнул второй.

Оба переглянулись. Больше не было сказано ни слова. Сидевший за рулем нажал на педаль газа, и машина рванулась к переходившему дорогу Фармацевту. Набирая скорость, она ударила его бампером и протащила несколько метров. Когда машина уехала, он был еще жив целую минуту. И в эту минуту он вспоминал своего дедушку, с которым теперь наверняка увидится. Он улыбался, ведь в конце своей жизни он сделал хорошее дело — не убил подлеца Скобелева на глазах у детей. Может, на том свете ему позволят увидеться с дедушкой.

Наблюдатели на полной скорости выехали из Марбельи. Оба тяжело дышали. Для обоих подобное испытание было достаточно сложным. Уже выехав из города, они чуть сбавили скорость.

— Кажется, все, — сказал первый.

— Верно, — согласился второй.

И в этот момент раздался взрыв. Их машина, объятая пламенем, взорвалась и сгорела в считаные минуты. Оба даже не поняли, что именно произошло. Когда приехала полиция, она нашла только обгоревшие до неузнаваемости трупы. Метрах в ста от них стоял черный «БМВ» за рулем которого сидел пожилой мужчина лет шестидесяти. Он еще вчера установил дистанционную бомбу под днищем их автомобиля. И когда они выехали из города, он только нажал на кнопку. Увидев, как горит машина, он удовлетворенно кивнул и мягко отъехал. Вечером он въехал в Валенсию.

Караев вошел в туалетную комнату. Оглянулся. Прошел в одну из кабинок, закрыл за собой дверь. И ответил на телефонный звонок.

— Почему вы отключили телефон? — поинтересовался Попов.

— Не хотел ни с кем разговаривать, — в таких случаях лучше отвечать предельно искренне. Он это знал. Все равно его действия будут анализироваться психологами и аналитиками спецслужб.

— Вы не захотели помочь своему бывшему студенту? — спросил Попов. Фамилию он не называл.

— Я посчитал это достаточно рискованным. Всем известно, что мы прилетели во Флоренцию. И мы были бы первыми, кем бы заинтересовались. Вы понимаете, о чем я говорю. И поэтому я посчитал мое вмешательство не только контрпродуктивным, но и опасным.

— Вы познакомились с нашим подопечным?

— Да.

— Как он вам показался?

— Достаточно интересный человек со своей устоявшейся системой взглядов.

— Ясно. Вы можете не беспокоиться. Ничего не нужно предпринимать. Мы сделаем все без вашего участия.

— Я вас не совсем понял.

— Все в порядке. Только когда закончите ужинать, не садитесь в машину нашего знакомого. Вы поняли? Ни при каких обстоятельствах не садитесь в его автомобиль. И желательно куда-нибудь уехать. На несколько дней. Вы меня слышите?

— Да, — он подумал, что они могут взорвать машину в центре Флоренции. Это будет такой скандал и такой взрыв, который прогремит на всю Европу.

— Мне кажется, что слишком громкий скандал повредит имиджу нашей страны и нашей организации, — попытался объяснить он.

— Не будем больше разговаривать на эту тему. До свидания, — Попов отключил телефон.

Он посмотрел на мобильник, затем убрал телефон в карман и отправился мыть руки. Когда он вышел к столу, там уже произошла очередная смена блюд.

— Кто это звонил? — спросила Элина улыбаясь. — Кто мог узнать номер моего телефона?

— Наш проректор, — почти честно ответил Караев, — я давал ему твой номер на всякий случай. Он беспокоился по одному вопросу.

— Неужели в преподавании истории произошли некие обстоятельства, которые потребовали вашего срочного разговора? — пошутил Минкявичус, понимавший, что они говорят по-русски.

— Наверно, произошли, — уклонился он от ответа.

Оставшийся вечер он просидел в некотором оцепенении, испуганно просчитывая, как им оказаться с Элиной подальше от автомобиля, когда туда сядут Йозас и Линда.

Но как они могли решиться на подобное, все время думал Тимур, если убийство Минкявичуса санкционировано и на него есть даже решения суда, то при чем тут Линда? И если Лучано с супругой сядут к ним в машину и поедут вместе с ними, то трупов будет четыре. А это действительно грандиозный скандал на всю Европу. Три погибших итальянца, позор на весь мир. Может, попытаться каким-то образом предотвратить этот безумный террористический акт? Неужели руководители их организации в Москве настолько ничего не понимают? Нет, этого просто не может быть. Там работают люди, отлично понимающие ситуацию.

В одиннадцатом часу вечера они закончили ужин под общий смех. И вышли из ресторана. Три автомобиля находились на стоянке. Их предложили подвезти. Элина счастливо взглянула на Тимура.

— Пусть подвезут, — согласилась она.

— Нет, — почти крикнул он, — ни в коем случае. — Она изумленно взглянула на него. — Пойдем пешком. Чудесная погода, — пробормотал он.

Элина закусила губу и ничего больше не спросила. Потом они долго прощались, и Тимур старался держаться так, чтобы оказаться между стоявшими атомобилями и Элиной. А потом все уселись в свои машины. Он каждую секунду ждал взрыва. Но взрыва не было. Три автомобиля, развернувшись, поехали в разные стороны. Он проводил их долгим взглядом.

— Что случилось? — спросила Элина. — Ты так нервно смотрел на эти машины, как будто боялся, что они столкнутся друг с другом.

— Ничего я не боялся, — он подумал, что его глупые страхи оказались надуманными. Конечно, никто не станет взрывать машину Минкявичуса в центре Флоренции, рискуя убить и других невиновных людей. Но почему тогда ему советовали не садиться в их машину? Ничего непонятно. К нему вернулось хорошее настроение. Возможно, они просто хотят гарантировать его безопасность. И возможное алиби. Он повернулся к Элине.

— Я хотел остаться с тобой вдвоем, — соврал Караев, — давай выпьем где-нибудь кофе.

— Хорошо, — кивнула она.

В номер отеля они вернулись через час. Элина сразу прошла к телефону и набрала номер. Караев раздевался, когда услышал, как она разговаривает с Линдой и благодарит ее за сегодняшний вечер. Он замер, прислушался.

— Ее супруг говорит, что ты очень интересный человек, — сообщила Элина, положив трубку.

— Они уже дома? — спросил Тимур.

— Да, они уже давно приехали, — кивнула Элина.

Он радостно кивнул. В эту ночь он спал почти спокойно. А утром сам предложил Элине позвонить ее друзьям в Пизу. На следующий день они поехали в Пизу. Затем в Милан. Еще один день провели в Болонье, до которой добирались на поезде. И наконец через три дня Элина позвонила Линде, собираясь пригласить ее на ответный ужин. Все эти дни Караев не видел Сапронова и, кажется, даже забыл о его существовании. Или хотел забыть, что не совсем одно и то же.

Элина, поговорив с Линдой, положила трубку. Они говорили по-итальянски, и Караев терпеливо ждал.

— Что случилось? — осведомился он. — Ты их пригласила?

— Да. Но они не смогут с нами встретиться. Ее муж болеет. Врачи не могут понять, что с ним происходит.

— Может, простудился? — он еще не до конца понимал происходящее.

— Нет, нечто более серьезное. Но пока непонятно.

— И какие симптомы? — спросил он сдавленным голосом. Теперь он вдруг начал осознавать, почему ему не советовали садиться в машину Минкявичуса. Очевидно, Сапронов или кто-то другой сделали все достаточно профессионально. Не обязательно взрывать машину или травить человека обычным ядом. Не обязательно в него стрелять, рискуя быть опознанным по оружию или оставшимся гильзам. Можно подбросить под его сиденье некое радиоактивное вещество, которое потом нужно убрать. Достаточно человеку сесть в это кресло, и он обречен. Спасти его почти невозможно. Караев все понял.

— Может, мы позовем остальных? — предложил он Элине.

Она посмотрела ему в глаза. Неужели она что-то подозревает?

— Хорошо, — согласилась Элина, — но было бы лучше, если бы мы позвали и всех остальных.

Он повернулся к ней спиной.

— Тимур, — неожиданно позвала его Элина. Он замер, словно чувствуя, какой вопрос она ему может задать.

— Ты знал Минкявичуса до того, как приехал в Италию? — спросила она. Это был совсем другой вопрос, и он, выдохнув, повернулся к ней.

— Нет, — ответил он честно, — не знал. И никогда о нем не слышал.