Алистер Маклин - К югу от мыса Ява

Полковник Кисеки повелительно рявкнул. Солдаты уставились на него в недоумении. Он повторил приказ, с силой хлопнув ладонью по столу, и четверо из шести побросали оружие на паркет. Пятый медленно, с неким оцепенением нахмурился, оглядел остальных и лежащее на полу оружие, неохотно расцепил пальцы, и винтовка со стуком упала под ноги. И только шестой, — тот, что стоял со штыком за Гудрун, — догадался, что дело не совсем чисто. Низко пригнувшись, солдат дико обвел комнату глазами и тут же рухнул как подкошенный, когда бесшумно появившийся позади него Телак чуть не снес ему голову прикладом винтовки.

В следующее мгновение Николсон, Маккиннон и Телак одновременно вступили в комнату. Телак препроводил пятерых японских солдат в угол, и пока боцман захлопывал двойные двери, одновременно следя за сидевшими за столом, Николсон беззастенчиво и с огромным облегчением обнял девушку вместе с малышом у нее на руках. Еще не оправившаяся от шока Гудрун с недоверчивым изумлением смотрела на него, а потом уткнулась ему в плечо лицом, повторяя его имя. Маккиннон поглядывал на них, широко усмехаясь и подобрев лицом, ни на долю секунды не упуская из виду троицы во главе стола.

— Джонни, Джонни! — Девушка подняла голову и посмотрела на Николсона сияющими голубыми глазами, затуманенными от слез. Отойдя от первого потрясения она начала мелко дрожать в промокшей под дождем одежде, даже не сознавая этого. Такие полные счастья глаза Николсону еще не доводилось видеть. — Ох, Джонни, а я думала, все кончено. Я думала, что Питер и я… — Она резко замолчала и улыбнулась ему. — Да как же вы здесь оказались? Я… я не понимаю. Как вы узнали…

— Частный самолет. — Николсон небрежно взмахнул рукой. — Это было несложно. Потом, Гудрун. Нам нужно спешить. Боцман?

— Сэр? — Маккиннон силился скрыть улыбку.

— Свяжите наших дорогих друзей за столом. Но только запястья. Заведенные за спины.

— Нас связать! — Кисеки подался вперед, сжав кулаки, по-прежнему лежащие на столе. — Я не вижу необходимости…

— Стреляйте в них в случае чего, — приказал Николсон. — Они для нас теперь бесполезны. — Он решил умолчать о той главной неоценимой услуге, что еще предстояло оказать им Кисеки, убоявшись, что знание намерений противника спровоцирует его на какой-нибудь отчаянный шаг.

— Считайте, что приказ выполнен, сэр. — Маккиннон решительно двинулся к троице, срывая по ходу с окон москитные сетки, из которых могли получиться отличные путы. Предварительно усадив Гудрун на стул, Николсон нагнулся к капитану и потряс его за плечи. Постепенно Файндхорн очнулся и с трудом открыл глаза. С помощью Николсона он тяжело поднялся на ноги и медленно оглядел комнату, окончательно приходя в себя.

— Уж не знаю, как вам это удалось, мой мальчик, но удалось на славу. — Он изучающе оглядел Николсона и поморщился, заметив порезы и сильные ожоги на его ногах и руках. — Ну и досталось вам! Надеюсь, ваше самочувствие лучше вашего вида.

— Самочувствие превосходное, сэр, — широко улыбнулся Николсон.

— Вы оптимистично лжете, мистер Николсон. Вам, как и мне, прямая дорога на больничную койку. И куда же мы направимся отсюда?

— Далеко. И очень скоро. Через несколько минут, сэр. Нам еще надо решить здесь пару вопросов.

— Тогда отправляйтесь сами, — проговорил Файндхорн. — Полагаю, мне лучше будет в роли военнопленного. Честное слово, Джонни, я не пройду и шага.

— А вам и не придется, сэр, гарантирую. — Николсон с любопытством ткнул носком ранец одного из солдат, наклонился и заглянул внутрь. — Надо же, и планы, и алмазы- все здесь. Надеюсь, полковник Кисеки, вам они не слишком нужны?

Кисеки равнодушно воззрился на него. У Гудрун Драхман от неожиданности вырвался быстрый вздох.

— Так это и есть полковник Кисеки! — Она несколько мгновений неотрывно смотрела на него, затем поежилась. — Теперь я вижу, что капитан Ямата был совершенно прав. Слава Богу, что вы оказались здесь первыми, Джонни.

— Капитан Ямата! — Глаза Кисеки и так едва заметные, практически исчезли в складках кожи. — Что случилось с капитаном Яматой?

— Капитан Ямата отправился к праотцам, — коротко сообщил Николсон. — Ван Эффен превратил его в месиво.

— Вы врете! Ван Эффен наш друг, и очень хороший друг.

— Был другом, — сказал Николсон. — Но вы расспросите об этом своих людей — как-нибудь потом. — Он кивнул на сжавшуюся под винтовкой Телака группу. — Пока же пошлите одного из них за носилками, одеялами и фонарями. Думаю, нет надобности предупреждать о последствиях любого безрассудного действия.

Кисеки бесстрастно взглянул на него и быстро проговорил что-то одному из солдат.

— В этом доме должна быть рация. Где она? — Солдат вышел и Николсон снова обратился к Кисеки.

Кисеки впервые улыбнулся, демонстрируя коллекцию золотых коронок на передних зубах.

— Жаль вас разочаровывать, мистер… мм-м…

— Николсон. Не обращайте внимания на этикет. Рация, полковник Кисеки.

— Эта — единственная, что у нас есть. — Улыбаясь еще шире, Кисеки кивнул на сервант, Маккиннон уже связал ему руки за спиной.

Николсон едва взглянул на маленький приемник.

— Ваш передатчик, полковник Кисеки, будьте любезны, — спокойно сказал Николсон. — Вы ведь не почтовых голубей используете для связи?

— Английский юмор. Ха-ха! Очень, очень смешно. — Кисеки все еще улыбался. — Разумеется, у нас есть передатчик, мистер… м-м… Николсон. В солдатских казармах.

— Где это?

— На другом конце города. — У Кисеки был вид довольного собой человека. — В миле отсюда. По меньшей мере, в миле.

— Понимаю. — Николсон выглядел задумчивым. — Далековато. И я сомневаюсь, что смогу довести вас до казарм, уничтожить передатчик и выбраться оттуда, не будучи нашпигован пулями.

— Вы проявляете признаки мудрости, мистер Николсон, — вкрадчиво проговорил Кисеки.

— Я лишь не склонен к самоубийству. — Николсон потер давно не бритую щетину и опять посмотрел на Кисеки. — И это единственный передатчик в городе, так?

— Да. Придется вам уж поверить мне на слово.

— Я верю. — Заметно потеряв интерес к беседе, Николсон понаблюдал, как Маккиннон управляется с заместителем Кисеки, с энтузиазмом затягивая веревку, так что офицер вскрикнул от боли. Затем повернул голову к солдату, вернувшемуся с носилками, одеялами и двумя фонарями.

Николсон в раздумье посмотрел на человека в штатском, сидевшего рядом с Кисеки. Мэр пытался выглядеть разгневанным и возмущенным, что ему явно не удавалось при страхе, безошибочно читавшемся в темных глазах и подергивавшемся уголке рта. К тому же, он сильно потел, и его превосходный серый костюм, казалось, как-то пообмяк и смотрелся теперь мешковато… Николсон обратился к Кисеки.

— Мэр ваш хороший друг, насколько я понимаю, полковник? — Николсон заметил, что Маккиннону не терпится уйти, и он ждет не дождется окончания разговора. Заметил — и предпочел оставить это пока без внимания.

Кисеки с напыщенным видом прокашлялся.

— В положении начальника гарнизона и представителя интересов народа мы, естественно…

— Не утруждайте себя далее, — перебил Николсон. — Полагаю, обязанности мэра приводят его сюда довольно часто. — Он окинул мэра умышленно презрительным взглядом, и Кисеки на это клюнул.

— Приводят сюда? — рассмеялся Кисеки. — Мой дорогой Николсон, это и ЕСТЬ его дом. В котором я всего-навсего гость.

— Неужели? — Николсон уставился на мэра. — Вероятно, вы знаете несколько слов по-английски, господин мэр?

— Я владею языком в совершенстве. — Гордость мгновенно взяла верх над страхом.

— Прекрасно, — сухо сказал Николсон. — Как насчет небольшой беседы? — Его голос понизился почти до театрально выдержанного глухого тембра. Мэр, как и следовало ожидать, особенно напуганным не выглядел. — Где в этом доме хранит передатчик полковник Кисеки?

Поняв, что попался на столь безыскусную удочку, Кисеки повернулся к мэру и побагровев от ярости, стал что-то неразборчиво кричать, но был резко остановлен на середине увесистым ударом Маккиннона.

— Не будьте идиотом, полковник, — с досадой проговорил Николсон. — И меня за такового не держите. Да где это видано, чтоб у военноначальника в столь нестабильном и взрывоопасном регионе, как Юго-Восточная Азия, центр связи был на расстоянии мили? Абсолютно очевидно, что передатчик здесь, хотя от вас ничего не добьешься и за целую ночь. Я, однако, сомневаюсь, что мэр пойдет на жертвы ради вашей Великой Сферы Процветания. — Он снова повернулся к мэру. — Я тороплюсь. Где передатчик?

— Я вам ничего не скажу. — Рот мэра дергался, даже когда он говорил. — Вы не заставите меня говорить.

Николсон взглянул на Маккиннона.

— Будьте любезны, боцман, выверните ему слегка руку.

Маккиннон с радостью исполнил указание. Мэр вскрикнул — скорее от преждевременного страха, чем от сильной боли, — и боцман отпустил его.