Мастер Чэнь - Амалия и Золотой век

Филиппинская толпа опять начинает смеяться, японцы неуверенно переглядываются.

— Профессор Фукумото! — выговаривает Оливарес и дает легкого петуха. — А вы маска или нет?

Переводчик что-то шепчет белому Пьеро, тот начинает на всякий случай улыбаться.

— Да, вы и правда профессор, и правда Фукумото! — читает Оливарес по бумажке. — Но оказывается, пока вы вели здесь свои исследования, вас сразу после Рождества назначили вице-министром коммерции! Добро пожаловать, профессор и вице-министр, мы всецело за торговлю, если она честная!

Кто-то в толпе начинает понимать: творится что-то почти серьезное, вот и генерал в недоступной высоте все так же грозно возвышается над нами и не шевелится.

Я нервно бросаю взгляд на Руди, он показывает рукой: все помню.

— Господин репортер Накамура! — угрожающе говорит полковник Оливарес. — Ваша маска великолепна, но кто вы на самом деле? Ведь настоящий репортер Фукуичи Накамура еще вчера сидел в своей «Майничи»!

К гулу большого барабана присоединяется еле слышная дробь маленького.

— А еще, господин Накамура, у вас есть револьвер, из которого вылетают пули, точно такие, как нашли в подушке одной комнаты в отеле «Пальма-де-Майорка»! — веселым голосом продолжает Оливарес. — И я говорю вам, господин Накамура: таких масок на наших карнавалах нам не надо!!!

Он же не очень-то понимает английский, в очередной раз вспоминаю я. Вот сейчас, сейчас, нельзя, чтобы на карнавале пролилась кровь…

— Ребята в масках констеблей — делайте свое дело! — командует полковник.

Какие там маски — констебли в полном облачении маршируют к японской группе.

А Накамура с его глупыми перьями на голове, как и два молодых японца рядом с ним, выхватывают револьверы.

И тут сзади нас с Элистером, стоящих рядом с полковником, раздаются характерные металлические щелчки.

Оливарес переглядывается со мной, я киваю — все по сценарию.

— Вы на прицеле, Накамура! — провозглашает Оливарес. — Я же говорил, что на маскараде многие — на самом деле не те, чем кажутся! Позвольте вам представить новый бэнд несравненного Руди Вэлли: оркестр береговой охраны вооруженных сил Американских Штатов! Да, эти парни разбираются не только в музыке!

Я бросаю взгляд назад: все веселые ребята в белых костюмах довольно уверенно держат направленные на Накамуру и его спутников револьверы. Кроме двоих, потому что барабаны продолжают звучать.

И констебли уже совсем близко.

И Накамура, как я и ожидала, медленно направляет ствол револьвера на себя.

Да где же этот чертов?..

Но он здесь.

— Накамура-сан, котэй га кендзиру!

Этот дикий визг в микрофон издает тощий, опирающийся на трость человек в белом костюме, с белыми волосами и белой бородкой, без маски.

Накамура замирает, глядя на это создание расширенными глазами.

И констебли успевают сделать свое дело, вырвав револьвер из его руки и обезоружив двух его соратников.

Вот и всё.

— Раз, два! — звучит у меня за спиной голос Руди. И, без вступления, медленное и нежное: «Rain! Let us cuddle in the rain!»

— Констебли — молодцы! А теперь будет румба, самба и какие угодно танцы! — выкрикивает напоследок Оливарес, заглушая музыку. — И боги спускаются на землю!

Лучи прожектора, так и не покидавшие верхушку стены, дрогнули, провожая генерала, уверенной походкой спускающегося, наконец, по тем же ступеням: зло наказано, можно повеселиться.

Вот он внизу, толпа начинает придвигаться к нему, полукруг размывается — но генерал пробивается ко мне, вежливо избавляясь на ходу от поклонников.

— Вы хорошо поработали сегодня, ведь так? — строго, но ласково говорит он мне. Я скромно киваю и кладу руку на плечо Элистера.

Что сейчас, интересно, будет?

— Макартур, — почти обвиняюще говорит мой муж. — Тартан — зеленый, черный и золотистый? Боевой клич — «Прислушайся! О, слушай!» Ведь так?

Генерал высоко поднимает брови.

— Макларен, — поясняет Элистер, строго глядя ему в глаза. — Элистер Макларен.

— Те Макларены, которые от Глазго — на юго-восток? — тихо произносит генерал, начиная улыбаться. И они обсуждают эту замечательную тему еще минут пять, и десять…

А меня твердо уводит от них Магда.

— Тони орал эту фразу для тренировки раз двадцать, как ворона, пугая горничных, — с неудовольствием выговаривает она мне. — Он что теперь, заговорит у меня еще и по-японски? Я так и не поняла, что это значит. Котэя могу себе представить, конечно.

— Это значит — «император запрещает», — просвещаю ее я. — Все, что может остановить на какое-то время японца. И еще вид человека с белыми волосами и в белых одеждах — образ смерти. Сработало. Тони доволен?

— Старый пес говорит, что никогда еще не пугал японцев дикими криками, ему понравилось, и надо бы повторить этот милый опыт. Ты хоть понимаешь, что было бы, если бы эти косоглазые мартышки начали с перепугу лупить из своих стволов по толпе?

— Я уверена, по прежнему опыту нашего с тобой общения, что у ребят Руди не было в таком случае ни единого шанса успеть выстрелить раньше тебя.

— И ты права. Слушай, моя дорогая…

Магда оглядела всю сцену вокруг — огни, голоса, траектории летучих мышей в лучах прожекторов, музыка, смех.

— Слушай, ты потратила на этот чертов балаган кучу денег. Тебе дешевле было приплыть к нам на Западное побережье первым классом и просто пойти послушать Руди. И даже притом, что этих денег у тебя девать некуда, — зачем? Чтобы с музыкой поймать япошонка в перьях на голове? А почему бы местным копам не пристукнуть его в первой попавшейся канаве, если уж он, как я понимаю, шпион? И не маленький, если ты взялась за это дело? Да-да, не смотри на меня, с тобой давно все ясно. И все же — зачем весь этот мюзикл?

Я смотрю на счастливую толпу, на Тони, который говорит о чем-то с генералом, обнимая Элистера за плечи, — ну конечно, Тони же теперь профессор в том самом Уэст-Пойнте, где бог войны был начальником не так уж давно… Есть о чем поговорить.

— Магда, — говорю я. — Шпионы еще будут. И будут револьверы, аэропланы и корабли. Но есть вещи поважнее. Скажи, если здесь что-то начнется, начнется по-настоящему, — на чьей стороне окажутся все эти люди? А если, хуже того, начнется у меня дома — на чьей стороне будут подданные моей империи, о которой здесь без смеха никто уже не говорит? Я тут почитала некоторые документы, насчет возвращения всяких народов обратно в Азию. А если это сработает? Где тогда будем мы с тобой?

— Это так серьезно? — Магда внедряет сигарету в длинный мундштук и отставляет его в сторону. — Это близорукие япошата в своих очках куда-то полезут? Мало им Маньчжурии? Ты что-то знаешь?

— Не знаю. Но что-то будет.

— И это значит, и наши идиоты будут воевать? Слушай, мы только-только, ну всего два года как отошли от ужасов сухого закона. Посмешище всего мира. Хуже войны. Ты можешь представить Мэри Пикфорд, пьющую лягушачий шампунь, не менее чем «Дом Периньон», из чайника и чайной чашки? А ведь было. А тут еще и война. Ведь ты об этом говоришь?

— Об этом, Магда. Об этом. Но не о твоей Америке. О моем мире. Понимаешь, должно быть что-то, за что люди будут драться. За то, чтобы любой ценой вернуть золотой век, золотой для богатых и бедных. И что это такое? Вот этот праздник они не забудут. Я сделала что могла. А дальше — пусть думают и помнят.

— Да уж… — цедит Магда, прислушиваясь к чистым аккордам меди.

А на нас накатывается толпа масок, чуть не затоптав.

— Вики! — восклицаю я. — Вас нельзя не узнать. Эти три бриллианта на шее — все равно что личная подпись!

— Спасибо, дорогая Амалия! — смеется она из-под маски. — Послушайте, а как у вас это здорово получилось — леди Амалия, сэр… как его зовут? А ведь из вас вышла бы настоящая леди. А эти ордена у вашего кавалера — блеск! Настоящий рыцарь.

— Вики, — скромно опускаю я взгляд на свою шелковую сумочку и руки в длинных перчатках. — Вы удивитесь. Но пока я изучала здесь, с вашей помощью, коммерческие возможности вашей новой страны, Элистер ездил в Лондон получать последний из этих орденов. Они все настоящие, Вики. Он теперь и правда рыцарь. Одним из первых указов нового короля. И, соответственно, я… Но я благодаря вам никогда не забуду, кто я такая на самом деле. Местиса. Я правильно выговариваю?

На ее лице маска, но мне почему-то кажется, что Вики эта новость несколько ошарашивает. И необязательно приятным образом.

— Очень идет ему это «сэр», твоему рыцарю, — замечает басом Магда, выпуская струйку дыма. — Красивый мальчик. Слушай, получается что — он встречался с вашим новым красавцем-королем? Вот как ты со мной? Вау.

— Элистер.

Он полусидит в постели, его глаза смотрят на меня — неподвижные, странно темные.

— Элистер, это настолько страшно?