Треваньян - Санкция Айгер

Когда же родина наконец должным образом проучила зарвавшихся северных корейцев, Джонатана списали на гражданку, и он начал примерно там же, где остановился четыре года назад. Жизнь вновь стала приятной и бесцельной. Преподавание, доведенное им до автоматизма, было необременительно, статьи писались сразу набело – они почти никогда не требовали переработки и никогда этой переработки не удостаивались. Свой досуг Джонатан коротал одним из двух способов: либо слонялся по своей квартире, либо совокуплялся с первыми подвернувшимися под руку женщинами – последнее лишь в том случае, если на совращение не требовалось больших усилий, а чаще всего так оно и было. Но Джонатан постепенно утрачивал вкус к этой приятной жизни: в нем неудержимо росла страсть к коллекционированию. Когда он еще работал на “Сфинкс” в Европе, ему в руки попало с полдюжины краденых полотен импрессионистов. Эти первые приобретения разожгли в нем неугасимый пламень собирательства. Просто смотреть и наслаждаться было уже недостаточно – надо было обладать. Благодаря приобретенным через “Сфинкс” связям Джонатану был открыт доступ к полотнам, появляющимся на черном рынке и рынке краденого, а его несравненный дар оберегал его от обманов и подделок. Но на эти потребности явно не хватало доходов.

Впервые в жизни деньги стали для него что-то значить. И одновременно потребность в них еще усугубилась: на Лонг-Айленде он обнаружил великолепную заброшенную церковь, в которой тут же усмотрел идеальное вместилище и для своих картин, и для себя самого.

Итак, острая потребность в деньгах, полученная им в “Сфинксе” подготовка, своеобразный психологический склад, принципиальное отсутствие чувства вины – все это неотвратимо подводило Джонатана к дверям конторы мистера Дракона...

Джонатан сидел и раздумывал, куда повесить Писсарро, когда он его купит на гонорар от монреальской санкции. Затем он лениво поднялся, прочистил и убрал кальян, сел за фортепьяно, сыграл небольшую вещицу Генделя и отправился спать.

Серия высотных жилых домов являла собой образчик демократизма, присущего буржуазной архитектуре. Всем жителям предоставлялась возможность увидеть кусочек парка Лафонтен, но хорошенько полюбоваться парком не мог никто – разве лишь те, кто ради этого готов был на головоломные акробатические трюки на узеньких консольных балкончиках. Входной дверью в дом мисс Жопп служила тяжелая стеклянная панель, навешенная на петли, пол от стены до стены был устлан ковром типа “ширпотреб”, в вестибюле произрастали пластмассовые папоротники, самообслуживающийся лифт был обит чем-то мягким, а стены – украшены орнаментальными щитами, лишенными всякого смысла.

Стоя в безликом коридоре, Джонатан, только что позвонивший в дверь, ждал и неприязненно смотрел на “рельефную” репродукцию Сезанна, сделанную в Швейцарии и призванную придать коридору некоторую изысканность. Дверь отворилась, и он резко развернулся.

Природа наделила ее щедро, даже с некоторым избытком. Однако этим дарам явно не хватало подарочной упаковки – строгий твидовый костюм, сшитый на заказ, скорее вызывал ассоциацию с почтовой посылкой.

Густая светлая челка, широкие скулы, полные губы, грудь, с трудом втиснутая в строгий пиджак, плоский живот, узкая талия, широкие бедра, длинные ноги, стройные лодыжки. Она была в туфлях, но Джонатан не сомневался, что и пальцы на ногах у нее тоже вполне добротные.

– Мисс?.. – Он поднял брови, вынуждая ее назвать фамилию – полагаться на свое произношение ему как-то не хотелось.

– Фелисити Жопп, – сказала она, дружески протягивая руку. – Да заходите же! Давно мечтала познакомиться с вами, Хэмлок. Знаете, у вас завидная репутация среди коллег.

Она посторонилась, и он вошел. Квартира соответствовала дому – все та же дорогая безвкусица. Когда они пожимали друг другу руки, Джонатан заметил мягкий золотистый пушок на ее предплечье. Это был добрый знак.

– Херес? – предложила она.

– Что вы, в такой час...

– Виски?

– Пожалуй.

– Скотч или бурбон?

– “Лафрейг” у вас есть?

– Боюсь, что нет.

– Тогда все едино.

– Не присядете ли, пока я наливаю?

Она отошла к встроенному бару, покрытому белым лаком под старину. Увы, из-под лака предательски проглядывала сосна. Движения у нее были энергичны, но достаточно грациозны, особенно в талии. Он уселся на одном конце дивана и повернулся лицом к другому концу, так, чтобы с ее стороны было просто невежливо сесть куда-либо еще.

– Знаете, – заметил он, – эта квартира феерически уродлива. Но я полагаю, что вы будете просто прекрасны.

– Буду прекрасна? – переспросила она, щедрой рукой наливая виски.

– Да, когда мы с вами займемся любовью. Еще немного воды, пожалуйста.

– Столько?

– Примерно.

Она улыбнулась и, подойдя к нему со стаканом, покачала головой.

– Делом нам надо заняться, Хэмлок, а не любовью.

Но при этом она села на диван, туда, куда он указал ей мановением руки. Он пригубил, виски.

– У нас на все хватит времени. Но, разумеется, как вы скажете... Подумайте пока. А тем временем расскажите, что мне следует знать об этой санкции.

Мисс Жопп посмотрела на потолок и на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями.

– Человек, которого они убили, – служебный псевдоним “Стрихнин”, – по службе не блистал.

– Что он делал в Канаде?

– Представления не имею. Что-то для Центра. Нас ведь это совершенно не касается.

– По-моему, тоже. – Джонатан протянул к ней руку, и она взяла ее, просигналив легким пожатием пальцев.

– На Стрихнина напали в небольшом отеле на Касгрейн-авеню... м-м, приятно... Вы знаете эту часть города?

– Нет. – Он продолжал поглаживать ей запястье.

– К счастью, Центр обеспечил ему прикрытие. Наш человек был в соседней комнате и слышал, как происходит нападение. Как только двое убийц ушли, он прошел в номер Стрихнина и провел профессиональный осмотр тела. Потом он тут же связался со Спецрозыском и Санкциями. Мистер Дракон сразу подключил меня.

Джонатан нежно поцеловал ее.

– Вы хотите сказать, что агент, бывший в прикрытии, просто сидел в своем номере и спокойно дал убить этого... Стрихнина?

– Еще виски?

– Нет, спасибо. – Он встал и привлек ее к себе. – Где она? Там?

– Спальня? Да. – Она последовала за ним. – Вы же знаете стиль их работы, Хэмлок. Задача прикрытия – не вмешиваться, а наблюдать и сообщать. Притом они, похоже, проверяли новую систему.

– Так? Что за систему?.. Простите, дорогая. Вечно я в этих крючочках путаюсь.

– Давайте я сама... У них всегда были сложности с тем, как замаскировать движения и звуки, издаваемые агентом-наблюдателем, когда его помещают рядом. Теперь у них родилась идея, что самому агенту надо не стараться сидеть тихо, а наоборот, шуметь, как можно больше...

– О господи! Вы эти простыни в холодильнике держите?

– Это натуральный шелк, а не что-нибудь... Сейчас они экспериментируют с магнитофонной записью старческого кашля – крутят ее день и ночь, обозначают, что в номере кто-то есть. Но кто-то такой, в ком просто невозможно заподозрить агента... Ой! Тут у меня очень чувствительное место. Сейчас щекотно, но потом пройдет... Здорово придумано?

– Это вы про старика с кашлем? О да, весьма.

– Ну и как только мистер Дракон прислал мне форму Б-3611, я принялась за дело. Все было несложно... Особенно люблю, когда гладят снаружи.

– Я уже понял.

– Похоже, этот Стрихнин оказался не таким уж недотепой. Одного из двоих он сумел ранить. Наблюдатель видел, как они выходили из отеля, и даже из окна сумел разглядеть, что один из них хромает. Другой – который не был ранен – должно быть, запаниковал. Он побежал... ой, как хорошо!.. и налетел на столб на противоположной стороне улицы. Когда он остановился перевести дух, наблюдатель узнал его. Остальное было... а-ах! Ар-р-х!.. дальше было просто.

– Имя и фамилия объекта?

– Крюгер. Гарсиа Крюгер. Очень опасный тип.

– А вы меня не разыгрываете насчет имени? Так зовут только злодеев в плохих боевиках.

– Я никогда никого не разыгрываю – насчет имен... О-а-а-рр! Гр-р-а!

– Опасный тип – что именно вы имеете в виду?

– Как он обошелся со Стрихнином. Он... о, Боже мой!.. он... он...

– Упритесь в матрац всей ступней и посильней.

– Да. Стрихнин проглотил жвачку, которая была при нем. Крюгер доставал ее ножом. Горло и живот... Ой! Ада-р-р-а-а! Да... да... да...

– Джойса читали?

Она с трудом выталкивала слова сквозь стиснутые челюсти, воздух микроскопическими порциями со всхлипом шел сквозь сведенное судорогой горло.

– Нет... О-о-х!.. Почему вы спросили?

– Так, пустяки. А что второй?

– Который хромал? Пока не знаю. Дилетант – мы в этом уверены.

– Откуда вы знаете, что дилетант?

– Его вырвало, пока Крюгер работал над Стрихнином. Прямо на пол. А-р-рха-ах-хр-га-га-ах!!! – Она выгнула сильную спину и приподняла его над кроватью. Кончили они одновременно.