Треваньян - Санкция Айгер

– Да, Бен?

– Что?

Джонатан смахнул набежавшие от смеха слезы.

– Ну, во-первых, как это тебя угораздило вляпаться в эту монреальскую историю?

...Прошло немало минут. Бен стоял у окна, прижавшись лбом к раме, глядя вниз, на машины, ползущие по безликой улице, вдоль которой какой-то оптимист высадил рядок саженцев. Когда он, наконец, заговорил голос у него был хриплый и подавленный:

– Застал-таки меня врасплох.

– Так я ж все время репетировал, пока лежал здесь и считал дырки в потолке.

– У тебя неплохо вышло, старик. Давно узнал?

– Всего пару дней назад. Сначала все были какие-то крохи. Я пытался представить себе этого хромого в Монреале. Ни один из ребят, пошедших со мной на гору, не вписывался вполне. А ты... ты был единственным, кроме них, членом команды. Потом все стало становиться на места. Вроде того совпадения, что Майлза я встретил именно в твоем пансионате. И почему Джордж Хотфорт вкатила в меня только половину дозы? Майлз так не поступил бы – он ведь уже получил от меня ответ. И с какой стати Джордж стала бы это делать для Майлза? Насколько мне известно, всерьез ее интересовало только одно, а этого-то Майлз и не мог ей предложить. Но она вполне могла проделать нечто подобное для тебя. А ты вполне мог хотеть, чтобы она это сделала, потому что ты хотел, чтобы я убрал Майлза побыстрее, пока он не сообщил мне, кто был этот второй в Монреале.

Бен обреченно кивнул.

– Я просыпался посреди ночи весь в поту, представляя себе, что там, в пустыне, этот Меллаф назвал тебе мое имя и что ты просто играешь со мной, как кошка с мышкой.

– Я не оставил Майлзу никакой возможности сказать мне что-либо.

Наступившую тишину нарушил Джонатан:

– Как он на тебя вышел?

Бен продолжал смотреть из окна на улицу. Вечерело, и на улице зажглись первые фонари.

– Ты же знаешь, как я из сил выбивался, чтобы что-то вышло с моей школой скалолазов, когда сам уже не мог ходить в гору. В общем, эта школа никак себя не окупала. Приезжало совсем немного людей, да и те – старые товарищи по восхождениям, с которых мне было противно брать деньги. Знаешь, в газетах не так уж много объявлений, что кому-то требуются на работу увечные экс-альпинисты. Наверное, я мог бы найти себе какое-нибудь местечко типа “с девяти до пяти”, но это же совсем не в моем стиле. Думаю, ты-то меня поймешь, учитывая, чем ты сам зарабатываешь на жизнь.

– Больше нет. Я ушел оттуда.

Бен серьезно посмотрел на него.

– Это очень хорошо, Джон.

Потом он снова стал смотреть, как по темнеющим улицам ползут машины. Когда он заговорил, голос его был сух:

– Однажды, как из-под земли, является этот самый Майлз Меллаф и говорит, что у него есть для меня предложение. Он построит мне роскошный курорт и маленькую школу скалолазания в придачу, а мне нужно будет только встречать и провожать его людей, не задавая вопросов. Я знал, что тут какой-то криминал. Кстати, и Меллаф никогда не отрицал этого. Но я так много задолжал и... – Он замолчал.

Джонатан разорвал целлофан табачного цвета и вынул из корзины яблоко.

– Майлз по-крупному занимался наркотиками. Я думаю, что твой пансионатик играл двойную роль – и дом отдыха для его оптовиков, и перевалочный пункт для переброски товара с востока на запад и обратно.

– Примерно так. Это продолжалось пару лет. И все это время я понятия не имел, что вы с Меллафом – враги. Я даже не знал, что вы знакомы.

– Ну ладно. Это объясняет твою связь с Меллафом, но не объясняет, почему ты отправился в Монреаль.

– Мне не очень-то хочется об этом говорить.

– По-моему, мне-то ты обязан объяснить. Я не полез бы на эту гору, если бы ты сказал мне раньше.

– Нет! Ты бы меня пристрелил и получил свои деньги, – прохрипел Бен.

– Едва ли.

– Ты хочешь сказать, что смог бы отказаться от своего дома, картин и всего прочего?

Джонатан молчал.

– Ты не уверен, да, Джон?

– Не уверен.

– Одной честности здесь мало, Джон. Во всяком случае, я много раз пытался отговорить тебя идти на эту гору, чего бы это мне ни стоило. Умирать я не хотел, но я и не хотел, чтобы ты умер из-за меня на этой горе.

Джонатан не собирался давать разговору уйти в сторону.

– Скажи мне, как ты попал в Монреаль?

Бен хрипло и тяжко вздохнул.

– Да наделал я глупостей, старик. Глупостей, которых опытный профессионал, вроде тебя, не сделал бы. Я подписал кое-какие контракты... в общем, в таком роде. Потом моя... – Он плотно прикрыл глаза и прижал к глазницам большой и указательный палец. – Потом моя дочь пристрастилась к наркотикам и... Меллаф о ней позаботился. Он ее устроил в одно заведение, где ее вылечили... После этого я был в его власти. И я задолжал ему...

Джонатан нахмурился.

– Твоя дочь, Бен?

В глазах Бена появился холодок.

– Да. Не все-то вы знаете, доктор. Джордж Хотфорт – моя доченька.

Джонатан вспомнил, как спал с ней и как потом бил ее. Он опустил глаза и увидел ненадкушенное яблоко. Он начал медленно обтирать его о простыню.

– Ты прав. Этого я не знал.

На этой теме Бен предпочел не останавливаться.

– Майлз все это время знал, конечно, что мы с тобой друзья. Он все прикидывал, как бы втравить меня в большую неприятность, чтобы он мог предложить меня в обмен на то, чтобы ты вычеркнул его из своего списка и дал ему, для разнообразия, вздохнуть спокойно.

– Такая игра в его духе. Он всегда предпочитал окольные пути.

– А это дело в Монреале дало ему возможность крепко меня подставить. Он сказал мне, что я должен поехать. Мне нужно было пойти с какой-то какашкой по фамилии Крюгер и получить записку или что-то вроде того. Я не знал, что кого-то собираются убить. Но если бы и знал, особого выбора у меня не было.

– Но к убийству ты совсем непричастен?

– Так, наверное, нельзя сказать. Я же не остановил его. Я просто стоял и смотрел, как человека убивают. – Он говорил мрачно, преисполнившись отвращения к самому себе. – А когда Крюгер начал его потрошить, меня...

– Тебя вырвало.

– Да, точно. По-моему, я не создан для убийств. – Он вновь отвернулся к окну. – В отличие от тебя, старик.

– Нечего мне лапшу на уши вешать. В принципе ты ничего против убийства не имеешь. Тебе ведь очень хотелось, чтобы я для тебя убил Майлза. Ты просто не мог это сделать сам.

– Наверное.

Джонатан бросил яблоко обратно в корзину – это был подарок Бена.

– Скажи-ка, а зачем ты полез снимать меня с горы? Ведь если бы я погиб вместе с остальными, ты мог бы отправляться домой совершенно спокойно.

Бен улыбнулся и покачал головой.

– Не воображай, что такая мысль не приходила мне в голову, старик.

– Но ты не создан для убийств?

– Да, и кроме того, я твой должник – ты же снял меня с Аконкагуа.

Бен развернулся лицом к Джонатану.

– Что будет теперь?

– Ничего.

– Не станешь вредить старому приятелю, нет ведь?

– Люди из ЦИРа удовлетворены – им кажется, что они своего добились. Не вижу никакого смысла разубеждать их. Тем более, мне уже заплатили.

– А ты? Я же знаю, как ты обходишься с друзьями, которые тебя предали.

– У меня нет друзей, которые меня предали.

Бен подумал над этим.

– Ясно. Скажи-ка мне, старик, у тебя вообще-то друзья есть?

– Я очень тронут твоей заботой, Бен. Когда у тебя самолет?

– Уже надо идти.

– Прекрасно.

Бен задержался у двери.

– Ну, поправляйся, старик.

– Спасибо за фрукты.

Когда дверь за Беном закрылась, Джонатан несколько минут смотрел на нее. Он почувствовал опустошенность. Уже несколько дней он знал, что никогда больше не пойдет в горы. Он утратил интерес. И Бен ушел. И Джемайма ушла. И он устал считать дырки в потолке.

Он выключил свет, и синева позднего вечера заполнила комнату. Он закрыл глаза и постарался уснуть.

Какого черта! Никто ему не нужен. Ничего ему не нужно. Когда он вернется в Штаты, он первым же делом продаст эту чертову церковь.

Но картины – ни за что!