Сергей Зверев - Спецагент из ниоткуда

Здесь царствовал спокойный комфорт. Удобная мебель мягких ненавязчивых расцветок, ванная комната с душем, отделанная голубым кафелем, в спальне напротив кресла – видеосистема. Подбор дисков – в основном видовые ленты о природе, интимно-медитативная музыка вроде Шаде или Астрэд Джильберто. Из фильмов – преимущественно комедии. На высоких и широких окнах прочные стальные решетки…

Кремер поднял трубку телефона.

– Слушаю, – сразу проговорил медоточивый женский голос.

– Мм… Ээ… Будьте любезны, просветите меня насчет ваших порядков в отношении обеда. Я, знаете ли, немного проголодался.

– А что бы вы желали получить, господин Никольский?

– Не знаю… Что-нибудь попроще. На ваш вкус.

– Вам принесут обед, – пообещал голос, и послышался непрерывный сигнал.

Однако полчаса спустя обед еще не доставили. Кремер подошел к двери… Заперто. Вот так сюрприз… Кремер готов был поклясться, что Герасимов не закрывал дверь на ключ, да и замочной скважины снаружи, кажется, не было. Какая-то автоматика. Любопытно, у них принято держать пациентов под замком или персональное внимание проявлено исключительно к особе Кремера? Он поднес к уху телефонную трубку. Ни гудка, ни ответа. Молчание. Похоже, Андрей Викторович, вы сами себя посадили в тюрьму. Неужели все-таки Голдин?

Он подергал решетки, убедившись в их несокрушимости. Закурил, выбрал видеодиск с концертом Эла Джерро, устроился перед телевизором, вытянул ноги. По логике, поведение доктора Чарского будет зависеть от того, точно ли он знает, с кем имеет дело, или только подозревает в общих чертах, что ситуация дурно пахнет. Во втором случае можно ожидать чего угодно – пыток, наркотиков, «сыворотки правдивости»… А чего ожидать в первом случае?

Через два часа Кремер так и не получил обеда. Как невежливо, уважаемый доктор.

Дверь открылась бесшумно. На пороге стояли трое – доктор Чарский в клетчатом пиджаке и белой рубашке без галстука, Герасимов и еще один персонаж аналогичной комплекции. Двое последних вытащили пистолеты и застыли по обе стороны двери, а Чарский шагнул вперед.

– Что это значит?! – агрессивно заговорил Кремер, решив пока придерживаться тактики оскорбленного, ничего не ведающего человека.

– Надеюсь, вы отдохнули, Андрей Викторович? – отечески осведомился доктор Чарский. – Готовы к разговору?

Так. Теперь все ясно.

– Вам придется ответить за это, – процедил Кремер, чтобы сказать хоть что-нибудь.

Смех Чарского прозвучал негромко, но настолько низко, что казалось, задрожали оконные стекла.

– Надеюсь, господин Кремер, вы умный человек. Давайте я расскажу вам кое-что, а потом мы с вами вместе подумаем о дальнейшем… Видите ли, когда вы влезли сюда ночью… Словом, эту видеозапись я немедленно передал на компьютер моего друга, и вот… А вам обо мне, безусловно, рассказала эта скотина, Сомов? Опознал-таки… Но все к лучшему, когда…

– Где Ольга? – перебил его Кремер. – Она жива?

– Конечно, жива, – удивился Чарский. – Она, разумеется, не здесь, но зачем же мне уничтожать ценный товар?

Кремера передернуло.

– Доказательства! – потребовал он.

Чарский кивнул громилам. Герасимов спрятал пистолет и достал резиновые ремни, какие применяют в психиатрических лечебницах для усмирения буйных пациентов. Рассчитанными движениями он пристегнул руки Кремера к подлокотникам кресла, лишив того возможности двигаться. Второй громила вынул из кармана видеодиск.

На однотонном фоне экрана сначала высветились цифры в правом нижнем углу – дата и время. Сегодня, час назад. Потом экран мигнул, и появилось изображение комнаты с выложенными белым кафелем стенами, залитой светом бестеневых ламп, наподобие операционной. У стены на высоком металлическом столике лежали шприцы, медицинские инструменты, ампулы. Дверь комнаты открылась, и в кресле на колесиках человек в маске вкатил Ольгу.

Кремер закричал от ужаса.

Она была похожа на чудовищную карикатуру на человека. На высохшем, обтянутом желтой кожей лице сверкали огромные, будто лишенные век, глаза. Бескровные губы дрожали, словно пытаясь что-то произнести и не находя сил. Изможденное, исхудавшее скелетообразное тело плотно охватывали широкие полосы резины, прижимавшие ее к креслу.

– Что вы с ней сделали?! – заорал Кремер и рванулся к Чарскому, но лишь натянул ремни и плюхнулся обратно.

– Достаточно, – проговорил Чарский, нажав кнопку на пульте. – Главное вы видели: она жива.

Кремер задыхался от бессильного бешенства. По жесту Чарского Герасимов вышел из комнаты, вернулся с бутылкой коньяка и влил в глотку Кремера добрых двести граммов.

– В сущности, с ней ничего особенного не случилось, – равнодушно сказал Чарский. – Пара месяцев отдыха, хорошее питание – и она придет в норму. Вас должно занимать другое: она жива, и вы можете ее получить. Не даром, конечно.

Кремер сделал глубокий вдох и выдох. Коньяк начинал действовать.

– Откуда я знаю, что вы не обманываете меня? Дату на видеозаписи нетрудно поставить любую. А сама запись могла быть сделана когда угодно.

– Очень просто. – Чарский говорил терпеливо, как учитель на внеклассных занятиях с туповатым школьником. – Ольга Смоленкова – товар весьма дорогой. И я рассчитываю выгодно продать этот товар.

– Что вам нужно?

Чарский сел, удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

– Ну вот, больному уже лучше.

– Снимите ремни…

– Снимите ремни, – распорядился доктор и обратился к Кремеру: – Но помните, если будете бушевать, ничего не добьетесь, а в противном случае получите Ольгу.

– Я не забуду, – пообещал Кремер, подошел к Чарскому и влепил ему такой великолепный прямой в челюсть, что тот вместе с креслом пролетел через всю комнату и врезался в стену. Громилы ринулись на Кремера.

– Назад! – рявкнул Чарский.

Громилы замерли. Чарский улыбался, прижимая платок к разбитой губе.

– Будем считать это подписанием договора о сотрудничестве, – невнятно произнес он.

Кремер вынул сигарету и закурил.

– Вы свободны, – бросил Чарский подручным. – Дверь запирать не обязательно.

– Но, доктор…

– Я должен повторять дважды?

Оглядываясь, громилы ушли. Чарский встал у окна, задумчиво посмотрел на падающий снег.

– Скоро здесь будут пушистые сугробы… В этих местах красиво зимой. – Он повернулся. – Итак, что от вас требуется… Сперва придется растолковать вам всю историю и смысл похищения Ольги Смоленковой. Дело не в ней, а в том, что она могла знать…

– Как?.. Разве смысл похищения не в том, чтобы… Давить на меня?

Чарский с пренебрежением махнул рукой.

– Это придумал Голдин, уже потом… А моя идея была другой. Коль скоро Ольга была женой Виталия Смоленкова, знала Кармазина и людей из «Темникова», не могла же она не быть хоть частично в курсе их затей… Мое место не с краю, мое место в центре! Вот я и задумал выкачать из нее полезную информацию. Но она исчезла из Хабаровска… Я очень обрадовался, когда она объявилась в Москве. Кое-кто наблюдал за вами – как вы поняли, не я и не мои люди…

– Это я понял.

– Но на ловца и зверь бежит…

– Да ничего она не знала, – буркнул Кремер.

– К моему глубочайшему разочарованию, в этом я убедился! После применения инъекций комбинированного препарата, разработанного мною на основе специальных средств, любой все расскажет… Тогда я решил подойти с другой стороны. Покопаться в ее подсознании. С помощью тех же и других психотропных средств я намеревался воссоздать каждый день ее жизни в интересующий меня период, в мельчайших подробностях. Любое услышанное Ольгой тогда слово, любая случайно брошенная фраза могли навести на след. Я просматривал записи работы с ней сотни раз, анализировал пристальнейшим образом ее высказывания под гипнозом… Увы, все безрезультатно. Либо она ничего важного и не слышала, либо это важное прозевал я… Но теперь эта работа становится лишней, раз вы здесь. Я предлагаю вам обмен. Ольга Смоленкова на документы Шлессера.

– А что по этому поводу скажет Голдин?

– А разве его обязательно нужно ставить в известность?

– Но контакты с учеными в его руках, а не в ваших.

– Принесите бумаги, Кремер. С Голдиным я как-нибудь договорюсь сам. Это не ваша забота.

– Вы держали Ольгу на наркотиках?

– Вопрос дилетанта, – возмутился Чарский. – Разумеется, нет! Зачем мне дебильное существо с разрушенным мозгом, не способное вспомнить собственного имени? Я применял препараты, стимулирующие память, подавляющие волю к сопротивлению, выявляющие подсознательные ассоциативные связи… Эти средства не оказывают негативного воздействия на интеллект и после прекращения курса выводятся из организма бесследно. Неужели вы думаете, что я подсовываю вам протухший товар?

Кремера снова передернуло, как всякий раз, когда Чарский говорил об Ольге; но он ни на секунду не забывал, с кем имеет дело.