Роберт Ладлэм - Предупреждение Эмблера

Его собеседник прищурился и попытался улыбнуться, чтобы скрыть досаду и обиду.

— Никто и не пытается оспорить факт впечатляющего роста китайской экономики. Вопрос в другом: насколько стабилен этот рост и каковы его глобальные последствия? То, что мы наблюдаем, может оказаться мыльным пузырем, раздутым за счет иностранных инвестиций.

— Проснитесь и принюхайтесь — жасмином пахнет! — едко возразил «академик». — Никакого мыльного пузыря нет. Есть приливная волна, цунами, и скоро — вы не успеете и глазом моргнуть — она смоет все ваши песочные замки. — Слегка гнусавый, вероятно, в силу какой-то чисто физиологической причины, голос звучал резко, почти грубо. Эмблер подумал, что «академик», гордясь своей прямотой и откровенностью и убаюканный всеобщим почитанием, вероятно, и понятия не имеет, насколько его манеры раздражают других.

Он повернулся и, придав лицу озабоченное выражение, двинулся к выходу. Внезапно перед Эмблером вырос какой-то человек, в глазах которого читалось явное недоумение. Незнакомец быстро выпалил несколько фраз на непонятном, похоже, каком-то славянском языке.

— Извините? — Эмблер поднес палец к уху, демонстрируя непонимание.

Мужчина — краснощекий, полный, почти лысый — переключился на ломаный английский.

— Я сказал, что не знаю вас. Но вы не тот, что говорит ваш значок. — Он ткнул пальцем в карточку на груди Эмблера. — Я знаю Йозефа Врабеля. Вы не он.

В другом конце зала Клейтон Кастон попытался замаскировать страх ледяной улыбкой.

— Мисс Уитфидд?

Заместитель госсекретаря Эллен Уитфилд повернулась к нему.

— Извините? — Она взглянула на аудитора так, как будто перед ней возник карлик.

— Меня зовут Клейтон Кастон. Я из ЦРУ. Отдел внутреннего контроля. — Женщина рассеянно кивнула. — У меня срочное сообщение от директора Управления.

Уитфилд обернулась к импозантному африканцу, общению с которым помешал Кастон.

— Прошу извинить. — И, обращаясь уже к соотечественнику, вежливо спросила: — Как дела у Оуэна?

— Думаю, у нас у всех бывали времена получше, — сдержанно ответил Кастон. — Пожалуйста, пройдемте со мной. Это очень важно.

Она наклонила голову.

— Конечно.

Через несколько секунд они остановились в конце коридора перед дверью с табличкой «кабинет № 2».

Переступив порог и увидев сидящего в белом кожаном кресле Эштона Палмера, Уитфилд резко повернулась к вошедшему вслед за ней Кастону.

— В чем дело? — не повышая голоса, спросила она.

Аудитор закрыл дверь и сделал приглашающий жест в сторону второго кресла.

— Я объясню.

Перед тем как начать, он набрал в легкие побольше воздуху.

— Госпожа заместитель госсекретаря, профессор Палмер, позвольте мне обойтись без подробностей. Хотя полностью без них, конечно, не обойтись. Ничего не поделаешь, порой случается так, что и в ходе простой бухгалтерской проверки вскрываются факты, которым лучше бы оставаться невскрытыми.

— Извините, уж не совершил ли я что-то недозволенное? — поинтересовался седоволосый мужчина с высоким лбом мыслителя.

Кастон слегка покраснел.

— Разведывательные службы США, как вы знаете, трудно обвинить в излишнем стремлении к сотрудничеству. Одно подразделение может быть в полном неведении относительно операции, проводимой другим. До тех пор, пока лица, проводящие эти операции, действуют в рамках закона, с соблюдением установленных процедур, характер и цели самих операций остаются вне сферы моей компетенции. Проблема в том, что секретные службы в своей работе...

— Секретные, — подчеркнула Уитфилд.

— Совершенно верно. Давайте представим, что анализ открытых источников информации дает основание предположить, что последствия данной конкретной операции потенциально опасны, особенно в случае ее разоблачения. — Он сделал короткую паузу.

— В таком случае, — спокойно продолжила Уитфилд, — лицо, раскрывшее операцию, должно считать себя ответственным за ее последствия. Это ведь логично, не так ли?

Элегантная женщина, подумал Кастон, но есть в ней что-то губительное. Каштановые волосы смягчали выразительные черты лица, синие глаза походили на бездонные озера.

— Вы обсуждали это с директором ЦРУ? — спросил Палмер.

— Я хотел вначале поговорить с вами.

— Мудрое решение. — Профессор смотрел на аудитора настороженно, но без страха. — Очень мудрое решение.

— Вы не понимаете, — продолжал Кастон. — Проблема в том, что если я смог соединить точки — выстроить график, — то это могут сделать и другие.

— Соединить точки? — Палмер слегка нахмурился.

— Да, соединить точки, проиграть всю гамму — я, как вы понимаете, выражаюсь гипотетически — от покупки билетов на тот или иной рейс до перечислений неких сумм на счета иностранных чиновников. Есть многое — это касается неучтенного расходования финансовых средств ППС, — на чем я предпочел бы не останавливаться.

Уитфилд и Палмер обменялись взглядами.

— Мистер Кастон, — заговорил профессор, — мы понимаем и ценим вашу обеспокоенность и вашу осмотрительность. Но, боюсь, вы позволили себе увлечься проблемами, которые, говоря вашими же словами, вне сферы вашей компетенции.

— Проблемами, решением которых занимаются на самом высоком уровне, — добавила заместитель госсекретаря.

— Вы так и не поняли, что меня беспокоит.

— Беспокоит? Вас? — Она презрительно улыбнулась.

— И этой обеспокоенностью я, несомненно, буду вынужден поделиться с директором Управления.

Улыбка моментально растаяла.

— Скажу прямо, вы были небрежны, неряшливы. Вы наследили. То, что обнаружил я, обнаружат и другие. Любая следственная комиссия, будь то внутренняя или международная. Сейчас я спрашиваю себя, а допускали ли вы вообще такую возможность, когда планировали свою безрассудную операцию.

Уитфилд нахмурилась.

— Я не понимаю, что за вздор вы здесь несете, и сомневаюсь, что вы сами отдаете отчет в собственных словах. Я устала выслушивать ваши намеки и...

— Намеки? Речь идет об устранении Председателя Лю Аня. Я достаточно ясно выражаюсь?

Палмер побледнел.

— Вы сами не понимаете, что говорите. Это неслыханно!

— Перестаньте. То, что раскопал я, раскопает любой достаточно компетентный следователь. По завершении операции обвинения будут предъявлены нашему правительству. Насчет этого можете не сомневаться.

— Римский риторик Квинтилиан говорил, что нечаянный каламбур есть солецизм.

— Черт бы вас побрал! — взорвался Кастон. — Вы, бойцы невидимого фронта, все одинаковы. Вы никогда не думаете наперед. Вы так поглощены своими играми, всеми этими комбинациями с жертвами и выходом в ферзи, что, когда получаете по носу, это для вас всегда сюрприз. Я уважал принцип ведомственного разделения и помалкивал, надеясь, что вы рассеете мои опасения. Теперь я понимаю, что ошибался. Мне ничего не остается, как незамедлительно подать рапорт на имя директора ЦРУ.

— Мистер Кастон, мне импонирует серьезность вашего подхода к работе, — совсем другим, теплым и даже сердечным тоном заговорила Эллен Уитфилд. — Приношу извинения, если обидела вас. Операция, которую мы здесь обсуждаем, относится к программе с уровнем доступа «Омега». Мы, разумеется, полагаемся на ваше благоразумие и здравый смысл — ваша репутация хорошо известна, — но вынуждены руководствоваться собственными суждениями.

— Вы никак не хотите мне помочь. Говорите, как школьники, которых поймали с сигаретой в зоне для некурящих. Ваша так называемая программа специального доступа столь же частное дело, как свадьба Лиз Тейлор. Я спрашиваю: что вы собираетесь делать? Потому что я не смогу помочь вам, если вы не поможете мне понять смысл этой чертовщины.

— Не надо недооценивать уровень тех, кто планировал операцию, — сказала Уитфилд. — Как не надо недооценивать и значение итоговых результатов.

— И что же это за результаты?

Она повернулась к профессору.

— Мы говорим об истории, мистер Кастон. Об истории и ее преобразовании.

— Вы — историк, — проворчал Кастон. — Историки изучают прошлое. А что вы знаете о будущем?

— Очень хороший вопрос, — усмехнулся Палмер. — Но я скажу вам так: опасно пытаться изменить ход истории, но еще опаснее не пытаться это сделать.

— Не складывается.

— История, особенно в наше время, подобна автогонкам. Садиться за руль опасно.

— Да уж.

Палмер снова улыбнулся.

— Но еще опаснее не садиться. Мы всего лишь предпочли не быть пассажирами в неуправляемом автомобиле.

— Довольно абстрактных рассуждений. Мы говорим о главе государства. Человеке, которого знают и уважают в мире.

— О людях нужно судить по результатам их действий, а не по намерениям. А результаты и последствия деяний политиков можно оценить методами исторического анализа и прогноза.