Станислав Гагарин - Ловушка для «Осьминога»

Он придвинул к себе книгу Роберта Баумена «Звездные войны: оборона или звезда смерти», изданную в 1985 году, и прочитал: «Даже если спутник-перехват­чик окажется в положенном месте и будет в состоянии ударить прямо в запускаемую ракету, не сможет он достичь ее до конца фазы разгона. Тогда, если он во­обще попадет во что-либо, это будет еще не остывший отделившийся ускоритель, а несущая часть с боеголовками будет тихо и незаметно лететь прямо к цели».

В Пентагоне этот сомнительный проект, реанимированная идея Дорнбергера, восторгов не вызвала. Но вдруг 23 марта 1983 года Рональд Рейган обнародовал «стратегическую оборонную инициативу…»

Позднее ближайшие помощники президента, помощник министра обороны Перл и главный научный кон­сультант по СОИ Йознас заявили, что создание зонтика над Штатами вовсе не намерение президента сделать ядерное оружие бессильным и устаревшим, как об этом было громогласно заявлено, а лишь попытка прикрыть американские стратегические ракеты щитом, из-за которого можно было бы первыми нанести удар по России.

«Что и требовалось доказать», – мысленно подвел итог Василий Дмитриевич и откинулся в кресле.

В дверь его кабинета тихонько поскреблись. Это давала о себе знать Пелагея Кузьминична.

«Наверно, чай, – подумал академик. – Кстати…»

Вслух он громко сказал:

– Входи, мамаша Палаша… Сейчас мы с тобой вместе почаевничаем! Накрывай на журнальном столике. Посидим рядком да поговорим ладком…

Пелагея Кузьминична поставила поднос со стаканом чая на краешек письменного стола, убрала лишнее с журнального и пошла на кухню, чтобы принести остальное для более обширного чаепития.

Когда они сели друг против друга, и академик с видимым удовольствием отпил половину стакана, Пелагея Кузьминична, так и не притронувшаяся к стакану, сунула руку под фартук, который не надела, но зачем-то принесла из кухни с собой, и вдруг сказала совсем не своим, каким-то жестким тоном:

– Погоди с чаем, Василий Дмитриевич, надо поговорить нам с тобой.

– Пожалуйста, Пелагея Кузьминична, – удивленно произнес академик, отставляя недопитый стакан. – Что-нибудь случилось? С Андреем?

– Ничего не случилось. Андрей собирает в совхозе морковку. Впрочем, всякое может случиться. И с ним, и с тобой, Василий Дмитриевич. Слушай внимательно. Я говорю на «ты», ибо вынянчила тебя с пеленок, трудно по-другому. Оставим форму прежней, но содержание наших отношений с этой минуты меняется… Поставим точку над i. Я не Пелагея Кузьминична Мережковская, в девичестве Бульба…

– А кто же ты… вы… Что за шутки!

– Сегодня я получила приказ Мое имя Магда Вюртемберг. Силезская немка, агент абвера, потом сот­рудник безопасности рейха, а ныне сотрудник ЦРУ по кличке Школьник. Этого достаточно, дорогой воспитанник?

Пелагея Кузьминична быстро поднялась с кресла, и Василий Дмитриевич бессознательно отметил, что сделала она это достаточно резво, вовсе не по возрасту.

– Какой абвер? – растерянно спросил он. – Ведь это же седая старина?

Магда Вюртемберг тонко улыбнулась:

– Разведке служат до самой смерти. Сегодня заканчивается мое последнее дело… От имени ЦРУ я предлагаю вам сотрудничество, академик Колотухин. Вашу личную безопасность и безопасность Андрея организация гарантирует. Сама я исчезну. С вами будет работать другой человек, который передаст вам от меня привет.

– Вы сошли с ума, – тихо прошептал Колотухин. – Или мне это снится…

– Отнюдь… Я так же реальна, как этот пистолет с глушителем.

Магда Вюртемберг откинула фартук, скрывавший ее левую руку – она была левшой, – и академик увидел направленный на него странного вида пистолет с расширяющимся стволом.

– Мне нужен ваш ответ. Только односложное «да». Этого достаточно. Никаких письменных обязательств или расписок. Наши боссы слишком ценят академика Колотухина, чтобы требовать от него каких-то бумажек.

– А если «нет»? – весело спросил Василий Дмитриевич. Ситуация забавляла его. Он все еще считал, что его разыгрывают, никак не мог поверить в реальность происходящего.

– Тогда немедленно будет уничтожен Андрей, – ответила Магда Вюртемберг. – За ним уже идет по следу профессиональный убийца… Но до того я застрелю вас, Василий Дмитриевич.

– И рука не дрогнет?

– На войне как на войне, – холодно ответила быв­шая Пелагея Кузьминична. – Итак, вы говорите…

– Нет, – ответили вдруг от двери.

Магда Вюртемберг стремительно повернулась, но так, чтобы видеть сразу и академика, и того, кто появился в дверях, дважды выстрелила на голос.

Николай Иванович Колмаков, а это был он, рассмеялся.

Тогда Магда Вюртемберг, не обращая на него внимания, направила ствол пистолета на академика, и ору­жие в ее руках мягко защелкало. Потом она сообразила, что произошло, отбросила бесполезный пистолет и метнулась, к окну. К ней стремительно рванулся Колмаков, но успел схватить лишь оставшийся в его руке поясок старенького фланелевого халатика.

Гидрофоны, выставленные на дне Балтийского моря в том районе, где предполагался подход подводной лодки, сразу засекли ее приближение. Соответствующее оповещение получили и корабли пограничной охраны, и посты на побережье.

Операция предстояла ювелирная. Необходимо было провести ее в строгом соответствии с разработанным графиком, который основывался в первую очередь на сведениях, полученных оттуда.

В этом месте балтийское побережье шло в меридиональном направлении, и поэтому пограничный сторожевой корабль «Громобой» капитана 2 ранга Коршуна занял северный участок предполагаемого района высадки лазутчиков с субмарины, а «Смелый» капитана 2 ранга Мухачева – южный.

На границе между открытым морем и территориальными водами подводная лодка остановилась.

– Ляжем на грунт, – предложил Мюнгаузену Олег Давыдов.

В этом рейсе Джон Бриггс объявил команде, что мистер Дуглас является его дублером, поэтому прика­зы мистера Дугласа для всех обязательны, пока не вмешивается он сам, начальник экспедиции.

– Надо прислушаться, – пояснил распоряжение Аргонавт. – Может быть, где-то патрулируют сторожевики…

Фрегатен-капитан кивнул.

Акустики внимательно прослушали море, но кроме звуков, издаваемых небольшими косяками салаки, ничего не услышали.

– Хорошо бы, прошел в нужном нам направлении какой-нибудь торгаш или рыбак, – сказал Давыдов. – Под шум его винтов мы проскочили бы поближе к берегу.

– Но русские не прослушивают подводные шумы на побережье, – сказал командир субмарины.

– Раньше не прослушивали, – спокойно возразил Давыдов. – А вы уверены, что Советы не поставили гидролокаторы, скажем, вчера?

«Мой крестник становится все зубастее», – мысленно восхитился Джон Бриггс.

– Мистер Дуглас прав, – вмешался он в разговор. – Осторожность разведчику никогда не мешала. Время у нас есть. Подождем немного, послушаем море.

Но море так и не принесло подозрительных звуков, и подводная лодка, оторвавшись слегка от грунта, стала толчками, то давая ход электромоторами, то стопоря их, приближаться к берегу.

– Мы в территориальных водах, – объявил фрегатен-капитан, отчеркнув карандашом проложенный на карте курс. – Вот здесь, мистер Бриггс.

– Обращайтесь к нему, – приказал тот, показывая на Давыдова. – Я пойду в отсек провожать наших пассажиров. Командуйте здесь, мистер Дуглас.

«Прекрасно, – подумал Олег. – Теперь в центральном посту только командир и боцман. Кто из них опаснее? С кого начинать?.. Рулевой мне в этой ситуации не нужен, – решил он, – а вот командир… Его приказу подчинится экипаж».

Тем временем снаряженный «Крот» с лазутчиками покинул субмарину и направился к песчаному берегу, чтобы высадить там новый шпионский десант.

«Время, – подумал Давыдов. – Сейчас акустики обнаружат шум винтов!»

Джон Бриггс сообщил по внутренней связи, что «Крот» оставил шлюз и помещение временно закрывают.

– Шум винтов – пеленг двадцать! – сообщил вдруг акустик по общей переговорной линии.

– Шум винтов, характер тот же, пеленг сто восемьдесят!

– Русские сторожевики! – крикнул Мюнхгаузен. – Надо уходить!

– А как же «Крот»? – спросил Давыдов. – Ведь ему некуда будет вернуться…

– Наплевать! – отозвался командир. – Боцман…

«Нет, – решил Олег, – сначала его…»

Он решительно шагнул к командиру и, заломив ему руку, с силой бросил вперед головой в железную переборку.

Боцман смотрел ошалело.

– Быстро задраить переходной люк! – приказал Давыдов. – Живее, ты!

Рыжий парень, как ошпаренный кипятком, отскочил от него и мигом перекрыл доступ в центральный пост из других отсеков.

– Шум винтов приближается! – сообщили акустики. – Нас обходят со стороны моря!

Вдруг раздались сильные взрывы. Замигали лампы на подволоке. Это «Смелый» Владимира Мухачева, за­пеленговав лодку, сбросил мористее серию глубинных бомб для острастки.