Микки Спиллейн - Змея

Он тоже встал.

— Это мне тоже не нравится. Они потенциальные убийцы. Я поставлю людей у дома Торренса, нравится ему это или нет.

— О'кей!

За время, пока я отсутствовал, как мне сообщили, прибегал Дисой Адаме. Говорит, жемчужину в грязи отыскал. Я назначил Адамсу свидание у «Голубого кролика». Он, оказывается, нашел Аннет Ли, которая была с Салли, когда та умирала.

— Ну и старая же, наверное!

— Что ж, зато по-прежнему кокетничает. Она была горничной у Салли и…

— Ладно, полетели! Ты свободен?

— Как птичка. Цинтия ушла в кино.

Аннет Ли занимала две комнаты. Ее пенсия давала ей независимость. Кошка составляла ей компанию, и что бы ни происходило на улице, это ее не касалось.

Маленькие ручки и ножки, подсохшее, старческое тело, морщины, красивый разрез серых глаз с неожиданно длинными ресницами. Трудно было определить ее возраст, но Салли она помнила блестяще.

Она знает Торренса давно, но он был не в ее вкусе, хотя с Салли он поступил честно, ничего не скажешь. Если бы не ее пьянство — это был бы счастливый брак! Она думает, что это — комплекс вины Салли: она принесла свое прошлое, темное и грязное, в жизнь Торренса и это заставило пить ее еще больше.

Она так же хорошо помнила и день смерти Салли.

— На улице, на морозе, пьяная! Позор!

— Не имеет ли Сим отношения к этой смерти? — спросил я прямо.

— Не говори глупостей, парень.

— Но Сью так считает.

— Малышка Салли?

— Да.

— Она была крошкой.

— Может быть. Но она то говорит, что ее мать убил Торренс, то лепечет что-то про змею.

— Змея?! Да, помню. Салли говорила это, когда напивалась.

Забавно, что ты вспомнил это! Но никакой змеи не было. Я-то знаю. Видела, что она умерла в дверях дома, на моих руках. Замерзла, бедняжка, пьяная и больная. Может быть, это и к лучшему.

Мы пошли к двери, и вдруг эта развалина ожила. Длинные ресницы зашевелились.

— Эй, парень!

— Мадам?

— А они его поймали?

— Кого?

Того, кто удрал с этими деньгами. Целое состояние! Дружок Салли.

Я вернулся к ее креслу.

— Целое состояние?

— Да, три миллиона. Коплей, по-моему, его звали. Блэк Коплей.

Он был самый опасный из всех, самый поганый. Они его поймали?

— Нет.

— Пусть и не пытаются. Он был умный. Кажется, я знаю, куда он отправился после того, как украл деньги…

— Куда, миссис Ли? — вкрадчиво и мягко спросил я.

Она не ответила. Она спала.

Дело начинало мне не нравиться.

Итак, где-то в нашем городе был парень с пулей в кишках, который мечтал заставить меня мучиться так, как мучился он. Это Левит заставил его страдать, но он свалил все на меня.

Я остался в живых, а ему нужно было отомстить! Все равно кому!

А тут еще три миллиона долларов! Это могло навлечь беду на город. Это могло вернуть человека к власти. Это был оборотный капитал и желанный приз.

Итак, Блэк Коплей сидел тридцать лет в какой-то дыре и держался за деньги. В конце жизни он снова хочет купить себе место в ней. Он знает, как это сделать, за тридцать лет у него было время все продумать.

Блэк Коплей — мистер Декерсон.

Это версия.

Дальше — сложнее. Зачем ему нужно убить Сью Девон?

Ответ: затем, что Салли родила Сью от другого. Он любил ее, и ему хотелось убрать ребенка, чтобы причинить боль тому, другому. Но тут концы не сходились. Слишком уж много народу хотело смерти крошки.

Сначала Базиль Левит, потом появились «Ручка» и Каниа. Но тут — другое. За нее хотели хорошую награду. Поэтому мы — я оказался случайно на месте — и палили друг в друга.

Вошла Велда и бросила мне фото. Блэк Коплей. Я уже видел его лицо там, в пестрой комнате с балетным станком. Парень с благообразным лицом среди публики из ночных клубов вместе с матерью Сью. Если он сейчас жив, ему должно быть не меньше, чем восемьдесят два. Но годы ничего не значат для таких людей.

— Тебе придется навестить Аннет еще раз, Велда. И будь начеку. Каниа в городе, как и Гудвин. Эти ребята могут стать нужным ключиком.

— Ты знаешь, что инспектор направил письмо в Агентство, где льет на тебя грязь, и что тебя ждет «хвост» внизу?

— Это не страшно. Я знаю, как выйти сухим.

— Знаешь, я заказала для тебя номер. Ключ у портье. Там чудесная двухспальная кровать.

— По правилам вежливости нужно подождать, пока тебя не спросят.

— Там еще есть кушетка для тех, кто хочет быть слишком вежливым.

— Ты не можешь потерпеть, пока мы поженимся?

— Нет. — Она стала надевать плащ. — Если я остановлюсь, то буду всю жизнь спать на кушетке.

— У тебя есть ключ?

— Конечно.

— Я поменяю замок.

Сони Монтлей уже закрыл свою мастерскую и сидел в баре через два квартала. Это было грязное и, казалось, готовое прогореть каждую минуту заведение, державшееся только на завсегдатаях. Монтлей сидел за столом с жестянкой пива и сдачей, горкой насыпанной перед ним. Увидев меня, он улыбнулся беззубым ртом.

— Не ждал тебя, парень. Чем я тебе так понравился?

— Фигурой.

— Подумай, ну что общего у полицейского с такой старой развалиной? Смотрите на меня, как на сор, а я мечтаю, чтобы за мной снова побегали.

— А из старых друзей никто не заходит?

— Вся наша компания — уже покойники…

— А Коплей?

— Тоже.

— А вдруг он вернулся с теми деньгами, которые причитались всем, а он один их тогда съел?

— Это будет забавно. Но он всю жизнь гонялся только за девками, за шлюхами, за любой женщиной. Любил почему-то только высоких. А в его-то годы ничего нет и ждать неоткуда. Нет, ему теперь от этих денег проку мало!

— А вдруг? Он стар, но хочет власти. И может заплатить и купить любого человека.

— Нет, назад ему пути нет.

— Почему?

— Я прикончил его. Он прострелил мне ногу, но и я не промахнулся… в окно такси… Он мертв!

— Может быть, — сказал я.

— Хотелось бы на него полюбоваться. Заодно узнаю, промахнулся я тогда или нет.

— Слыхал про Декерсона?

— Откуда? Кто он такой?

— Просто так.

— Понятия не имею. Ты еще не все узнал, зачем пришел.

Верно?

— Хорошо. Ты, старик, молодец. Салли Девон, а?

Он вытер рот тыльной стороной ладони.

— Да. Это была моя подружка.

— Я думал, что она девочка Коплея.

— Этот подонок бегал за каждой юбкой, ему было все равно, были бы ноги.

— Даже за ней?

— Конечно. Я несколько раз предупреждал его, но что толку?

Он был всегда больше ей по сердцу. Она все равно ушла бы от меня. — Он вдруг нахмурился. — Думаешь, из-за нее он подвел меня под монастырь?

— Кто знает?

— Да, этот парень был умница, что и говорить. Все продумал. После ограбления деньги — в голубой фургон. Второй такой же — в другую сторону, для отвода глаз. И потом снял дом на Касткилле. Преступление века! Ты парень грамотный, газеты читал, там все есть!

— Нет, не все! А вдруг он вылез на свет с деньгами, подбирает для себя организацию и…

— Нет, нет. Не тот парень. Для него жизнь — это бабы. А он слишком для них уже стар.

— А ты о смотрителях слышал?

— Что это?

— Они не могут делать сами, просто смотрят. Я знаю некоторых старичков, которые глотают слюнки и живут так, как будто сами это проделывают.

Я поднялся, дал ему адрес отеля и немного денег. Он продолжал хихикать чему-то своему.

Хотелось бы быть поблизости, когда он столкнется с Блэком лицом к лицу.

Пришлось мне еще раз побеседовать с Тоби. Его поросячьи глазки так и бегали и так испуганно вытаращивались при моем появлении, что захотелось придержать их рукой. Ты… опять?

— Декерсон, Тоби!

— Не знаю, Майкл. Оставь меня.

— Если воскресшие фарцовщики собираются в городе — будет дело. Кто-то сколачивает их в шайку. Кто дает деньги?

Он облизал сухие губы.

— Слушай… если скажу, это… твой последний визит сюда?

— Послушаем.

— Марго Мардис. Рыжая. Она была с парнем один раз. Никаких имен. Я никого тебе не называю. Она пользуется популярностью у пожилых. Она проделывает с ними что-то такое… ясно? Этот парень явился сделать одолжение, он из Чикаго. Он пока ничего не говорит, но он наготове. Кто-то сколачивает организацию и дело тут не в деньгах, а в чем-то еще, тут…

— Сколько уже набралось?

— Достаточно, чтобы можно было взять город голыми руками.

— Они все оттуда?

— Большие шишки. Из Синдиката. И вообще ты влип, парень!

Итак, кто-то умный обтяпал дело. Если это Коплей, тогда игра идет не на жизнь, а на смерть.

Я просмотрел заметки в газетах. Салли выступала по делу о тех трех миллионах как свидетель. Все ее показания свелись к тому, что она имела дела с Сони, как его подружка. Глупая, пустая, но красивая кукла. Ничего не знала о делах банды.