Джеймс Чейз - Кэд

Бармен, плешивый человек лет сорока, читал газету. Стараясь не волноваться, Кэд заказал скотч без воды. Бармен с любопытством взглянул на посетителя и быстро обслужил.

Кэд положил саквояж на пол и неуверенной рукой поднял стакан. Усилие, которое он сделал, чтобы сразу не схватить стакан и не осушить одним глотком, показалось ему сверхчеловеческим, но он заставил себя затянуться пару раз и положить сигарету на стеклянную панель. Только после этого он небрежным жестом снова взял свой стакан.

— Вы уходите? — спросил бармен.

Кэд посмотрел на него и почувствовал нервную дрожь в груди. Он отвел глаза и ответил:

— Да. Сейчас.

— Люди должны несколько раз хорошо подумать, прежде чем приезжать, куда их не приглашают, — глубокомысленно заметил бармен.

Кэд умирал от желания выпить еще, но было видно, что плешивый только и ждет, чтобы устроить ему какую-нибудь пакость. Он с сожалением положил на стойку деньги, подобрал саквояж и направился к дверям.

Его сердце забилось сильней, когда он увидел, что человек в брюках хаки стоит в дверях и, кажется, поджидает его. Ему было примерно столько же лет, как и Кэду. Тупое красное лицо, стальные серые глаза, широкий нос и тонкие губы. Серебряная пятиконечная звезда была прикреплена к клапану его спортивной рубашки.

Кэд подошел совсем близко, но человек не посторонился, чтобы дать ему пройти. Кэд остановился и почувствовал, что во рту у него пересохло.

— Я Джон Шнайдер, помощник шерифа. А вы — Кэд, не так ли?

Кэд заставил себя посмотреть прямо в глаза Шнайдеру, но тут же отвел взгляд:

— Точно.

— Когда со мной разговаривает такой тип, как вы, он называет меня шерифом, — нагло сказал Шнайдер.

Кэд молчал. Год назад он бы знал, как поступить в подобном случае, но теперь, когда пал так низко…

— Вал Кэд, знаменитый фотограф «Нью-Йорк Сан», — продолжал Шнайдер неприязненным тоном. — Это так?

— Так, шериф.

— И что вы здесь делаете, Кэд?

«Пошли его к дьяволу, — подумал Кэд, — он ничего не может сделать тебе. Это обыкновенный служащий, и если очень сильно постараться, можно сделать так, что он потеряет свое место. Он блефует. Он хочет просто запугать тебя. Скажи ему». Но тут с ужасом услышал свой ответ:

— Я выполняю приказ, шериф. Но это не имеет значения. Я совсем не хочу быть замешанным в каких бы то ни было историях.

— В самом деле? А я слышал, что «Сан» очень любит истории.

— Может быть, «Сан», но не я. Вам нечего меня опасаться. Шнайдер, заткнув два пальца за пояс, пристально посмотрел на фотографа:

— Почему они прислали сюда такого бродягу и прохвоста, как вы, Кэд? Можете вы мне это сказать?

Кэд пожалел, что у него не хватило храбрости заказать себе еще один стакан скотча. Он очень нуждался в нем именно в эту минуту.

— Отвечайте на вопрос, Кэд.

Полицейский слегка толкнул фотографа, который тут же отступил на пару шагов.

— Они, вероятно, ошиблись… Я не собираюсь фотографировать, шериф, если это вас беспокоит.

— Это не ваше дело, что меня беспокоит, — презрительно сказал Шнайдер. — Где вы остановились?

В центральном отеле.

— А когда улетите обратно?

— Завтра утром в одиннадцать.

Шериф немного подумал, не спуская глаз с фотографа, потом пожал плечами.

— Чего же мы ждем? Идемте, Кэд, я займусь вами. — Кэд послушно последовал за шерифом. — А что у вас в саквояже?

— Мои вещи.

— У вас с собой фотоаппарат?

Кэд резко остановился и покраснел от гнева. Шнайдер удивленно отступил на шаг.

— Если вы коснетесь моего фотоаппарата хоть одним пальцем, — свистящим шепотом произнес Кэд, — я обещаю вам массу неприятностей.

— Кто собирается трогать ваш аппарат? — сказал Шнайдер, положив руку на кобуру. — Только не я. И почему вы разговариваете со мной в таком тоне?

— Я только предупредил, — сказал Кэд, успокаиваясь.

Шериф убрал руку с кобуры.

— Пошли, — сказал он. — Чего мы ждем?

Кэд двинулся следом. Внезапно он почувствовал себя слабым и больным. Вспышка гнева была такой неожиданной, что он сам испугался.

Когда они оказались на улице, Шнайдер сделал знак водителю одного из «шевроле». Водитель, молодой парень, с сонным видом стоявший в тени на другой стороне тротуара, одетый так же, как шериф и носящий такую же звезду, подошел поближе. Его тонкое лицо было бронзовым от загара, а маленькие черные глазки так и буравили Кэда.

— Рон, — сказал Шнайдер. — Я представляю тебе Кэда. Возможно, ты слышал о нем. Это блестящий фотограф… был когда-то. Он не хочет иметь неприятностей. Проводи его в отель. Он улетит завтра утром в одиннадцать. Побудь с ним до отъезда. — Потом обратился к Кэду. — Это Рон Митчелл. Он ненавидит черномазых и тех, кто любит их, а еще он не переваривает агитаторов и пьянчужек. Не сердите его. Он не любит, когда ему действуют на нервы.

Митчелл сел в машину, и высунув голову, недовольно посмотрел на Шнайдера.

— Если ты думаешь, что я до утра буду караулить этого вонючего пьяницу, то тебе лучше показаться врачу, Джон.

— Ты должен оставаться с ним, Рон. Запри его в номере, если хочешь. Лично мне совершенно наплевать на все это, лишь бы он вел себя спокойно.

Митчелл, ворча, открыл дверцу с правой стороны и бросил Кэду:

— Садитесь. Если ищете приключений, рассчитывайте на меня.

Кэд сел в «шевроле» и положил саквояж на колени. Митчелл нажал на акселератор, и машина рванулась по направлению к пустынной автостраде, по которой и помчалась со скоростью не меньше ста миль в час. На автостраде не было никакого движения. Только через десять миль пути им встретилась одна машина, да и то полицейская. Всю дорогу Митчелл бормотал проклятия. Въезжая в город, он снизил скорость.

Главная улица была пуста, магазины закрыты. Когда они проезжали перекресток, Кэд увидел группу крепких парней, молча стоящих на углу улицы. Все они были вооружены дубинками и револьверами.

Митчелл свернул на боковую улицу и остановил машину перед отелем «Централь», современным зданием в десять этажей с небольшим сквериком и фонтаном перед входом. В каждой комнате был балкон, выходящий на улицу. Швейцар дружески кивнул Митчеллу и с любопытством уставился на Кэда.

Они прошли через вращающуюся дверь и направились к дежурному администратору. Тот протянул Кэду карточку и ручку. Кэд с трудом смог заполнить карточку — так дрожала рука.

— Комната четыреста пятьдесят восемь, — сказал служащий, вручая ему ключ.

Митчелл сам взял ключ, отодвинул носильщика и направился к лифту. Кэд последовал за ним. На четвертом этаже оба прошли в приготовленный номер. Митчелл открыл дверь и первым вошел в просторную, хорошо меблированную комнату. Он распахнул балкон и, выйдя на него, убедился, что Кэд не сможет уйти этим путем — слишком высоко. После этого он вернулся в комнату.

Кэд бросил свои вещи на кровать. У него болели ноги, во всем теле была страшная слабость. Ему хотелось сесть, но он не решался сделать это, пока в номере находился Митчелл.

— Я вас оставляю пока, — сказал тот. — И не пытайтесь выбраться из этого гнездышка до самого отъезда. Я буду недалеко. Если вам что-нибудь понадобилось, говорите сейчас, потому что я вас запру.

Кэд колебался. Он ничего не ел со вчерашнего вечера, но это не было главным. Ел он очень мало.

— Бутылку скотча со льдом, — сказал он.

— У вас есть, чем заплатить?

— Да.

Митчелл вышел, хлопнув дверью. Кэд услышал, как ключ повернулся в замке. Фотограф снял пиджак и упал в мягкое кресло. Руки его дрожали.

Через несколько минут посыльный, сопровождаемый Митчеллом, принес ему бутылку скотча и ведерко со льдом. Кэд расплатился, не поднимая глаз. После этого Митчелл с посыльным вышли в коридор, и Кэд услышал, что его снова заперли. Оставшись один, он налил себе стакан скотча, сделал большой глоток снял, телефонную трубку и попросил соединить его с Нью-Йорком.

— Не вешайте трубку, — попросила телефонистка.

Кэд стал ждать и сквозь писк и шорох в трубке услышал, как она с кем-то разговаривает, но слов было не разобрать. Через несколько минут раздался очень официальный голос телефонистки:

— Разговоры с Нью-Йорком сегодня запрещены.

Кэд повесил трубку и несколько минут сидел, тупо уставясь на ковер, потом протянул руку и налил еще один стакан скотча.

— Мистер Кэд! Прошу вас, мистер Кэд, проснитесь!

Кэд застонал. Не открывая глаз, он почувствовал, как зверски болит голова. Сколько времени он спал? Солнце по-прежнему было ослепительным.

— Мистер Кэд, ну, прошу вас!

Кэд с трудом открыл глаза и увидел комнату как бы в тумане. Фотограф приложил руку к глазам. Перед ним стоял незнакомый человек:

— Мистер Кэд, у нас мало времени!

Кэд помедлил несколько секунд, прежде чем еще раз посмотреть на того, кто это говорил. Боже, да это негр!

— Мистер Кэд, манифестация начнется через полчаса. Как вы себя чувствуете?