Джеймс Чейз - А жизнь так коротка

Когда он умер, он оставил жене пятьсот фунтов, на которые она и купила этот меблированный дом на Бефилд-роуд.

Миссис Бейтс не отличалась красотой. Она была маленькая и жирная, с выпуклостями в самых неожиданных местах. Ее лицо напоминало подгоревшее тесто и было покрыто оспинами. Но маленькие глазки смотрели хитро и проницательно, а тонкий рот постоянно кривился в полуулыбке. В доме миссис Бейтс жили пять квартирантов: супруги Кент и трое худых пятидесятилетних мужчин, работавших на железной дороге.

Эти трое были давние друзья. Каждое утро они поднимались в пять часов, шли на работу и возвращались домой около девяти. Миссис Бейтс видела их очень редко и практически никогда не слышала. Они жили здесь уже больше десяти лет. В конце концов миссис Бейтс решила, что если и можно вообще кому-то доверять, то в таком случае эти трое являются идеальными квартирантами. Супружеская чета Кентов ей нравилась меньше, в особенности жена. Молодой человек казался безобидным, но жена не уступала самой миссис Бейтс, которая очень гордилась своей твердостью. Каждый раз, когда они вступали в словесную перепалку, а это случалось довольно часто, миссис Бейтс была вынуждена отступать побежденной.

Мистер Кент старался сглаживать острые углы. Похоже, он опасался беспокоить миссис Бейтс, и этот страх смягчал хозяйку, потому что она любила, когда ее боялись.

Настоящие неприятности начались с того дня, когда миссис Бейтс обнаружила, что женщина беременна.

– Во всяком случае, не у меня, – заявила она. – У меня никогда не было детей и не будет. Вам придется найти другую квартиру.

Миссис Кент удовлетворилась тем, что усмехнулась и захлопнула дверь перед носом оскорбленной хозяйки. Однажды, когда Кентов не было дома, миссис Бейтс осмотрела их комнату и обнаружила под кроватью три пустые бутылки из-под виски и джина. Это вызвало новый скандал.

– В моем доме никогда не пили спиртных напитков! – вопила она, тряся бутылкой. – Я не позволю этого.

С непроницаемым лицом миссис Кент попросила у нее список других действий, которые недопустимы в ее доме, и закончила советом:

– И теперь иди и занимайся своей стиркой, старая перечница.

Потребовалась вся ловкость Кента, чтобы уладить разразившийся скандал. Он умолял хозяйку, чтобы она поняла состояние жены, и пообещал, что никогда такое больше не повторится. Если бы Кент не платил за жилье столь регулярно, а ее доход был больше, миссис Бейтс охотно вышвырнула бы молодую пару за дверь после такой сцены. Но она не могла потерять на них сорок пять шиллингов квартальной платы.

Кент работал у Мезона в фотомагазине в порту. Он проявлял пленки, делал фотокарточки и, проведя долгие часы в темной комнате, возвращался домой в семь часов полностью изможденный. Бейтс не знала, сколько он зарабатывает, но, во всяком случае, он зарабатывал немного, если судить по костюму, который он носил. Жена одевалась лучше, по крайней мере вначале, когда появилась в меховой шубе, напоминавшей норку. Но это манто вскоре исчезло, по-видимому, его заложили, а новые платья, которые молодая женщина покупала, чтобы скрыть все увеличивающуюся полноту, были вульгарны.

Это была странная пара. Они жили без друзей и за шесть месяцев пребывания в Гастингсе ни с кем не сблизились. Когда они выходили гулять, то всегда направлялись на вершину холма рядом с замком и никогда не ходили в город. Кент говорил хозяйке, что раньше они жили в Лондоне в одном из кварталов в Уэст-Хэме, но им всегда очень хотелось жить на берегу моря. И когда он увидел в газете объявление Мезона, он сразу же за него ухватился. Его мечтой было приобрести домик, и миссис Бейтс даже почти жалела его, так как он начинал сильно волноваться каждый раз, когда заговаривал о своих проектах. Она была не прочь, чтобы Кент остался у нее, но его жена… Настоящая ведьма. Иногда она принималась пилить своего мужа, и тот довольно быстро успокаивал ее, а миссис Бейтс никак не удавалось подоспеть вовремя, чтобы выяснить причину, из-за которой они ссорились.

Кент говорил, что ребенок родится только через три месяца, и у них достаточно времени, чтобы найти новую квартиру, и они ее обязательно найдут.

– Три месяца? – возразила миссис Бейтс, усмехаясь. – Те, кто пьет виски, рожают быстрее других. Это случится не позднее чем через два месяца.

Миссис Бейтс прекрасно помнила тот день, когда Кенты появились у нее. Она пила чай и читала в газете об ужасном преступлении в Лондоне. Репортаж назывался: «Кровавое дело».

«Человек, разыскиваемый полицией, был обнаружен убитым в шикарной квартире на Парк-Лейн. Полиция также объявила розыск неких Гарри и Клер Рикк. Но эта пара исчезла, не оставив никаких следов. Инспектор Паркинс активно продолжает следствие, однако до сих пор ему не удалось ничего обнаружить. Известно только, что наиболее вероятным мотивом преступления был шантаж».

В тот момент, когда миссис Бейтс была погружена в подробное изложение дела, в дверь позвонили. С первого же взгляда женщина ей не понравилась: одна из тех блондинок в мехах, которые всегда приносят неприятности. Но мужчина был симпатичен и согласился заплатить за две недели вперед.

Миссис Бейтс была удивлена, обнаружив, что блондинка практически никуда не выходит. Кент объяснил ей, что его жена больна. И все же было странно, что эта женщина не выходит из дома в течение пяти недель.

Хотя с момента их бегства теперь уже прошло шесть месяцев, Гарри не чувствовал себя спокойно. Ему не раз приходилось вздрагивать, когда он натыкался на полицейских. Он не мог без страха открывать газету. Ходить по улицам ему было тяжело. Если кто-то приближался к нему, сердце начинало колотиться изо всех сил.

Удивительно, как им удалось ускользнуть от розысков. В значительной мере это объяснялось тем, что все было подготовлено к бегству, а труп Беллона обнаружили гораздо позже.

Клер была настолько потрясена, что, будь она одна, непременно отдалась бы в руки полиции. Порой Гарри даже не верилось, что она со временем способна стать прежней Клер.

Она была готова к бегству при малейшей тревоге: уличные крики, резко тормозившие автомобили доводили ее до нервных потрясений. Мало-помалу она начала утверждаться в мысли, что жестоко ошиблась, захотев иметь ребенка. Теперь, когда приближающееся материнство приносило физические затруднения, она чувствовала себя попавшей в ловушку. Она во всем винила Гарри, проклиная день, когда встретила его. Гарри старался быть снисходительным и обращался с ней крайне вежливо. От его любви осталось уже немного, но верность он хранил. Он не мог забыть того, что она сделала для него. Он помнил, как она отдалась в руки полиции, когда Паркинс обвинил его в краже портсигара.

Теперь он должен был ее содержать, но за шесть фунтов в неделю, которые он зарабатывал, они с трудом могли существовать. После продажи драгоценностей Клер у них оставалось еще тридцать фунтов, но эти деньги быстро исчезли. Клер требовала бутылку джина в неделю, и Гарри подозревал, что, когда его нет дома, она ходит выпивать еще и в соседний кабачок. Он пытался ее урезонить, но Клер сопротивлялась.

– Мне нужно чем-то заниматься. Ты хочешь, чтобы я все дни проводила в четырех стенах. И не делай такого лица.

Кроме того, она безостановочно курила, тогда как Гарри бросил курить. Вначале он чувствовал волнение при мысли об отцовстве, но Клер быстро лишила его иллюзий.

– Думаешь, я хочу ребенка? – сказала она. – Если бы у меня был хоть какой-то шанс выкрутиться без него, я бы ни за что его не сохранила. Посмотри, что это животное сделало с моей фигурой. Это ты во всем виноват.

Иногда она становилась совсем другой, с плачем обнимала его и прижималась, уверяя, что любит его и сделает все, чтобы он был доволен.

– Не обращай внимания на то, что я говорю, милый. Я так несчастна, я так боюсь. О, Гарри! Что с нами будет? Представь, что ребенок родится до того, как они обнаружат нас. Тогда ничто не помешает им повесить меня. Я бы предпочла, чтобы они нашли нас как можно скорее. И ты должен понять. Чем дальше бежит время, тем это ужаснее для меня. – Она вцепилась руками в волосы. – Я чувствую, что схожу с ума. Я так боюсь этого ребенка, я страшно боюсь боли. Иногда я думаю, что покончу с собой. Это и вправду было бы лучше всего.

Гарри жил в настоящем кошмаре. Он думал, что на нервы Клер действует одиночество. Он заставлял ее гулять почаще. Сначала она отказывалась, опасаясь, что ее узнают на улице, но через несколько месяцев, когда дело исчезло с первых страниц газет, она стала выходить на прогулки в город.

– Вдвоем ходить неосторожно, – говорил Гарри. – Какой-нибудь ловкий флик может нас обнаружить, если мы будем появляться вместе…

Они выходили только по вечерам, поднимаясь к старому замку, куда никогда не ходили полицейские. Там они усаживались на скамеечку и рассматривали прохожих, прогуливавшихся по набережной. В конце концов, когда уже казалось, что душевное равновесие Клер восстановилось, Гарри потерял свою авторучку и, разыскивая ее, открыл в шкафу ящик, принадлежащий Клер. Едва заглянув туда, он покрылся холодным потом. Не в силах сдерживаться, Гарри выбежал в соседнюю комнату, где Клер занималась полировкой ногтей.