Микки Спиллейн - Дип

— Несколько раз я и вас избавлял от крюка, Дип.

— Да, это верно. И за это вы получили свой фунт мяса.

Подойдя к нему вплотную и взглянув на него сверху вниз, я добавил:

— Тогда я был много моложе.

— Вы были тогда зеленым юнцом.

— Да, но неплохим и крепким. Не припомните ли вы ночь, когда Ленни Собел готовил расправу над вами? Не припомните ли, кто и как спас вас тогда от верной пули в висок? Или от ножа того же Собела в другой раз?

— Хорошо. Вы были крепким и твердым.

— Не совсем так, старина. Вы знаете, чем я тогда был.

— Юным преступником.

— Это правильно. И вот теперь я действительно и крепкий, и твердый. Понимаете?

Профессиональная маска вновь затянула его лицо, и он подтвердил:

— Понимаю.

Оджи, стоявший боком у стола, изменил теперь свое положение и оказался лицом ко мне.

— Завещание Беннета у вас? — спросил я.

— Разумеется.

— Все в порядке?

— Я был его законным поверенным.

— Что там говорится?

— Там… гм…

Несколько секунд он напряженно всматривался в мое лицо, пытаясь определить степень моей заинтересованности, а затем сказал:

— Условно вы являетесь его наследником.

— Что за условия?

— Во-первых, вы должны прибыть сюда в течение двух недель после его смерти!

— Сегодня четвертый день.

— Совершенно верно. Второе условие заключается в том, что в случае его насильственной смерти вы должны удовлетворительно определить его убийцу.

— Умно.

— Он очень доверял вам, Дип.

— Там было слово «определить» или «отомстить»?

— Определить. Так или иначе, но мистер Беннет желал розыска убийцы, не больше. Остальное, подразумевалось, возлагалось на закон.

— Разумеется. Закон. Но у меня еще один вопрос, Вильс. Определить удовлетворительно для кого?

— Вы очень проницательны, Дип.

Он открыл один из ящиков своего стола и извлек оттуда газетный лист, который и протянул мне. Красным карандашом там было подчеркнуто два столбика. Это была страница из широко распространенной газеты «Аптаун Спикинг», а статейка принадлежала перу Роска Тейта. Статейка была мне знакома, и я не имел никакого желания вновь перечитывать этот сгусток человеческой ненависти, превращенный в печатный оттиск. Роска Тейта переполняла ненависть к трем людям на свете — ко мне, к Беннету, и к самому себе.

— Для него? Я должен доказать Роску?

— Не обязательно. Просто «определить».

В уголках рта Бэттена обозначилась лукавая усмешка, и он добавил:

— Это не так-то легко. Вы сами понимаете. Полиция ничего сделать не смогла. Никаких следов и даже никаких правдоподобных версий. Вот, разве, Роск…

— Он достаточно сильно ненавидит меня.

Улыбка на лице Бэттена стала гораздо шире.

— На то у него есть соображения.

Я быстро взглянул на Бэттена, и он докончил:

— Роск думает, что это сделали вы, Дип.

— Странная степень глупости.

— Повторяю, у него свои соображения.

— Продолжайте.

— Дело Беннета значительно, и оно процветало. Двадцать лет вас здесь не было, но вы вполне могли быть осведомлены о положении всех дел Беннета. Никто, кроме вас, исключая, разумеется, закон, не знал завещания Беннета. Хотя бы в главном. Отсюда Роск логически и выводит вашу заинтересованность в… ну, скажем, в устранении завещателя. Понимаете?

— Без особого труда. Но меня интересует другое. Предположим, я не смогу разыскать убийцу, кто в таком случае наследует дело и имущество Беннета?

Теперь улыбка Бэттена обнажила его большие и белые зубы.

— Я, только я. Я получу все.

— Ловкий мальчик.

— Само собой.

— Я могу вас убить, Вильс.

— Но… — Он побледнел, но кое-как овладел собой и проговорил: — Вы запутаетесь так крепко…

— Это меня не удержит от того, чтобы убить вас, Вильс.

Лицо Бэттена заметно осунулось. На какую-то долю минуты он забыл, что такое крепкий и твердый мужчина. За двадцать лет он стал большой фигурой, и перспектива смерти воспринималась им, видимо, весьма болезненно.

— Что я должен буду получить? — спросил я.

— Предположим, я читал завещание и…

— Никакой лжи и дипломатии не должно быть, Вильс. Это может лишь осложнить ваше собственное положение.

Бэттен поджал губы и процедил:

— Таксомоторный парк, старое здание клуба, некоторое недвижимое имущество, состоящее из нескольких квартир, домиков, земельных участков, гаражей… Я составлю список для вас… Затем акции четырех предприятий, пивоваренный завод.

— Отлично. А наличные?

— Десять тысяч, как только вы появитесь. Остальные деньги, как и все прочее, получите после выполнения указанного в завещании условия.

Улыбнувшись, я протянул руку.

Вильсон Бэттен взглянул на нее и расплылся в понимающей улыбке. Он подошел к вделанному в стене сейфу, достал из него желтый чек и вручил его мне.

— И последний вопрос, Вильс. Каким временем я располагаю для выполнения указанного условия?

На сей раз его улыбка и тон приняли явно насмешливый оттенок.

— Неделей. Одной неделей, Дип. Но неужели вы и в самом деле рассчитываете выполнить это условие? Ведь полиция…

— Я уже это слышал. Условие я выполню. В этом не может быть никаких сомнений. Неделя, Вильс, это очень большой срок. Вы же в качестве душеприказчика Беннета остаетесь и моим поверенным.

— Не возражаю. Логично.

— В случае какой-либо необходимости…

— Только в рамках закона, Дип.

— Большего от вас и не потребуется.

— Согласен.

Я сложил чек, сунул его в карман, кивнул Бэттену и направился к двери.

— Пойдем, друг? — сказал я Оджи.

Он даже не взглянул на Бэттена и сказал:

— Да, мистер Дип.

Оджи вышел вслед за мной.

Роск Тейт был первым подростком в нашем квартале, который имел какое-то дело. Когда ему было четырнадцать, он довольно бойко торговал у входа в подземку самодельными вешалками и приносил своему пьянице отцу питье. Позже он подговорил другого пьяницу избить отца, а затем обратился к копам с требованием избавить семью от пьяницы, который избивал жену и был жесток с детьми.

Прошедшие двадцать лет многое изменили и у него. Раньше он продавал в разнос газеты, а теперь сам писал в них. Отец-пьяница давно спился, мать находилась в каком-то благотворительном учреждении, а сам Роск вел войну с кварталом, в котором вырос. Он его ненавидел, но не мог заставить себя покинуть его.

Встретил я его у Гими, славившегося в нашем квартале недорогими, но вкусными деликатесами. Роск сидел за отдельным столиком, занятый цыплячьей печенкой и своим блокнотом, куда он заносил какие-то заметки.

Я прошел вдоль целого ряда стульев и вытащил античное кресло прямо из-за стойки. Гими вздрогнул, лицо его вспыхнуло, он, казалось, готов был наброситься на того, кто коснулся его личного трона. Но, взглянув на меня и на мои спокойные, уверенные движения, сразу как-то остыл и отвернулся.

Когда я подтащил кресло к столику и бухнулся в него, Роск, не глядя на меня, сказал:

— Кажется, парень, вы ищете большой неприятности?

Услышав мой спокойный смех, он поднял голову, и его глаза встретились с моими.

— Дип?! — проговорил он.

— Хэлло, Роск.

— Вы… вы, крошка… у вас есть девять долларов и сорок центов?

— Почему нет?

— Кладите их сюда.

И он похлопал указательным пальцем по столу.

— Пожалуйста.

Я отсчитал деньги и с улыбкой положил их на его блокнот. Когда-то давно, собираясь влепить ему пощечину и зажав в кулаке костюм на его груди, я нечаянно разорвал ему этот новый костюм, за что он и потребовал компенсацию.

Роск взял деньги и аккуратно убрал их в карман своего пиджака. Его лицо мало что выражало, но надменная осанка свидетельствовала о немалом самомнении и о еще большем презрении ко всем, кто окружал его.

— В другой раз, — проговорил он сухо, — вы, ублюдок, деньгами не отделаетесь за порчу моего имущества.

Он помолчал и добавил:

— Когда-то я вам сказал, что рано или поздно, а компенсацию с вас я получу.

— Оставим это, что вас интересует?

— У вас паскудная привычка приставать к людям.

Он облизал губы, затронув бусинку горячего пота, образовавшуюся под его носом.

— А уж если вас занимают мои интересы, то скажу, что надеюсь удовлетворить их, увидев ваше бездыханное тело. Заметка об этом в газете получится превосходной.

— У вас что, Роск, плохое настроение или неудачи?

— Вы ублюдок. Повторяю, вы — мерзкий ублюдок.

Некоторое время он выжидал реакцию с моей стороны, но, заметив мою улыбку, угрожающе произнес сквозь зубы:

— Что, собственно, вам нужно?

Я пожал плечами.

— Сам еще не знаю. Пока. Но кое-что мне будет нужно, Роск. Кое-что. Улавливаете?