Лоуренс Блок - На острие

— То же самое сказал Хольдтке.

— Просто сказочная удача!

— Ты это о чем?

— Похоже, ты искал одно, а наткнулся на другое? Как иначе можно это назвать?

— В моей работе такое происходит часто.

— А что же с твоими поисками в ее комнате, с телефоном и автоответчиком? И как ты объяснил то, что она оставила постельное белье?

— Эта ниточка никуда не вела. Предполагаю, что она взяла с собой на уик-энд кучу тряпья. Часть вещей оставила в квартире своего дружка. Когда Фло Эддерлинг проникла в ее комнату, та показалась ей пустой. В глаза хозяйке бросилось только постельное белье. Вероятно, кто-то из жильцов воспользовался тем, что комната какое-то время была открыта, и прихватил остальные вещи, решив, что Паула ушла навсегда. Однако Паула оставила автоответчик именно потому, что рассчитывала вернуться. Хотя эти факты почти ничего мне не дали, они поддерживали интерес к делу. А потом мне повезло, и я почти случайно наткнулся на разгадку. Сказочная удача — ты так сказала?

— Именно. Тебе понравился кофе? Он не слишком крепок?

— Слишком крепким он просто не может быть. Превосходный кофе!..

— Но ты же едва его попробовал!

— Я просто продлеваю удовольствие. Сегодня выпил целое ведро кофе, такой уж выдался день. А сейчас спокойно наслаждаюсь им.

— Сама я уже отвыкла от хорошего кофе. После того как несколько месяцев пьешь растворимую бурду без кофеина, вкус настоящего кофе даже трудно оценить...

— Ну, ты не могла не заметить разницу.

— Я рада, что тебе нравится. А как насчет Эдди? Ты узнал, что тревожило его?

— Нет, — сказал я. — Да я и не очень стремился это сделать.

— Вот как?

— Просто я уже все знал.

— Не понимаю тебя.

— Неужели? — Я вскочил на ноги. — Мне давно было известно, что на душе у Эдди и что с ним произошло! Госпожа Хольдтке только что сказала: у нее давно было предчувствие, что ее дочь погибла, подсознательно она все время это подозревала... Наверное, и я понимал, что случилось с Эдди, но инстинктивно старался запрятать свои догадки в тот уровень подсознания, о котором она говорила. Просто мне не хотелось признавать, что я это знаю. И я даже пытался найти доказательства того, что ошибаюсь в своих предположениях.

— Ошибаешься относительно чего?

— Относительно того, что беспокоило его, и того, как он был убит.

— Я слышала, что он умер из-за эротической самоасфиксации. — Она нахмурилась. — Ты сам говорил, что он покончил жизнь самоубийством и что давно собирался это сделать.

— Твоя мать на крыше!

Она встревоженно посмотрела на меня.

— Не будем ходить вокруг да около, Вилла. Я знаю, что произошло. И знаю, почему: его убила ты.

— Все началось с хлоралгидрата, — сказал я. — Самое забавное, что этот препарат просто не мог привлечь чье-либо внимание, исключая, конечно, меня. Эдди принял ничтожную дозу, которая не могла бы серьезно повлиять на его состояние, а уж тем более — вызвать смерть.

Но был он трезвенником. Это значит, в его крови не могло быть следов наркотика. Эдди был настроен очень решительно: никакого алкоголя и никаких лекарств, воздействующих на психику. После того как примкнул к нашей программе, он еще некоторое время баловался марихуаной. Но быстро понял, что это несовместимо с принципами общества «Анонимные алкоголики». Или то — или другое. Он никогда не принял бы даже легкого снотворного, не говоря о настоящем наркотике, каковым является хлоралгидрат. Если бы его мучила бессонница, он бы просто встал после безуспешных попыток заснуть. Еще никто не умер от недосыпания — именно это нам вбивают в голову, когда мы собираемся бросить пить. Один Бог знает, сколько раз я слышал эти слова: «Никто еще не умер оттого, что не выспался». Иногда мне хотелось запустить стулом в человека, который повторял эту фразу, но оказалось, она совсем не лишена смысла.

Вилла стояла, прислонившись спиной к холодильнику и прижав ладонь к его белой поверхности.

— Мне просто хотелось выяснить, умер ли он трезвым, — продолжал я. — Вероятно, мне казалось это важным потому, что доказывало бы его победу над самим собой. Это была бы единственная победа в его жизни, которая, по сути, оказалась цепочкой мелких неудач. Узнав о хлорале, я не мог оставить этот факт без внимания. Я поднялся к нему в квартиру и тщательно обыскал ее. Будь там пилюли, не сомневаюсь, я нашел бы их. Зато я обнаружил целый флакон в другом месте — в твоей аптечке.

— Он жаловался, что никак не может заснуть, с ума сходит. Я предложила ему выпить пива, но он отказался, тогда я капнула ему пару капель в кофе...

— Так не пойдет, Вилла. Сразу после обыска квартиры я дал тебе шанс рассказать мне обо всем.

— Ну, ты сгущаешь краски! Можно подумать, что дать алкоголику успокоительное — это то же самое, что спрятать в пироге бритвенное лезвие. К тому же я тебе сама намекнула, что он мог приобрести таблетки на улице или получить от кого-то из жильцов.

— Коралгидрат?

Она недоуменно посмотрела на меня.

— Ты ведь именно так назвала лекарство. Когда о нем шла речь, ты с продуманной небрежностью исказила название, будто слышала об этом препарате впервые. Это был ловкий ход: ты вроде бы совершенно случайно оговорилась. Вот только момент ты выбрала неудачно. Ведь я услышал твои слова едва ли не сразу после того, как увидел флакон жидкого хлоралгидрата в аптечке.

— Но я знала лишь то, что это — средство от бессонницы. Даже название толком не запомнила.

— Оно напечатано на этикетке.

— Вероятно, я никогда внимательно ее не рассматривала. Может быть, название не отложилось в памяти, потому что я вообще не в состоянии запоминать подобные мелочи?

— Неужели? А как же парижская зелень? А кто рассказывал о том, что сумел бы отравить систему городского водоснабжения, если бы получил приказ партийного руководства?!

— Да я просто так болтала об этом!..

— Да, просто еще раз оговорилась. Но вот что интересно: когда я заглянул в аптечку снова, пузырька там не оказалось.

Она вздохнула:

— Я все могу объяснить. Конечно, ты скажешь, что я дура набитая, но я могу объяснить, почему поступила именно так.

— Попробуй.

— Я действительно дала ему хлоралгидрат. И, видит Бог, не понимаю, почему нельзя было это делать. Он зашел поболтать и отказался от кофе, потому что, как признался, страдал от бессонницы. Думаю, его что-то беспокоило. Может, он обдумывал то, что собирался сообщить тебе при встрече?.. Но со мной он никогда не откровенничал.

— И что произошло потом?

— Я объяснила, что кофе без кофеина не помешает ему заснуть. Во всяком случае, на меня он не действует. Я добавила в его чашку пару капель хлоралгидрата, но Эдди ничего об этом не сказала. Он выпил кофе и отправился спать. Снова я увидела его, только когда вместе с тобой вошла в его квартиру.

— И поэтому ничего мне не рассказала?

— Поскольку боялась, что это я убила его! Может, из-за капель он впал в сонливость, а в результате, почти задушив себя, потерял сознание и умер?.. К тому времени мы уже были близки с тобой, и я пришла в ужас оттого, что ты станешь винить в его смерти меня. Я поняла, как тебя волнует все, что связано с проблемой трезвости Эдди. Вот почему я не призналась в том, что совершила поступок, который мог способствовать его гибели.

Она подбоченилась и продолжила:

— Мэтт, наверное, в чем-то я и виновата. Но, поверь, я его не убивала.

— Иисусе!.. — только и ответил я.

— Дорогой, неужели ты не веришь мне? Неужели не понимаешь, что...

— Если я что-то и начинаю понимать, так только то, как хорошо ты импровизируешь. Ты действительно прошла отличную выучку, скрываясь долгие годы под чужими именами, меняя маски и вживаясь в роли, которые тебе приходилось играть. Наверное, это было великолепной школой.

— Но я же сама тебе рассказала, в какой лжи жила раньше. Гордиться мне нечем, и, наверное, ты прав, утверждая, что я научилась лгать. Но теперь мне приходится учиться жить по-другому. Теперь, когда я связала жизнь с человеком, который мне по-настоящему дорог... все изменилось, разве нет? И я...

— Вилла, прекрати молоть вздор!..

Она сжалась, будто от удара.

— Не выйдет, — сказал я. — Ты не только подмешала ему наркотик. Это ты накинула на его шею веревку и закрепила другой ее конец на трубе. Тебе не так уж трудно было сделать это. Ты — крупная, сильная женщина, а он — тщедушный заморыш. Даже, если бы не находился под воздействием хлорала, он ни за что не справился бы с тобой. Но ты отлично подготовила и сценическую площадку: раздела его, разложила порножурналы, и они превратились в свидетельство против него. Где ты их приобрела? На Таймс-сквер?

— Никаких журналов я не покупала. И вообще все, что ты сказал, — вздор. Я не делала ничего подобного!..

— Думаю, кто-нибудь из лавочников припомнит тебя: ты — женщина видная, а покупательниц у них немного, таким товаром в основном интересуются мужчины. Не думаю, что придется проявить терпение, чтобы найти продавца, который тебя вспомнит.