Лео Мале - Километры саванов

Леа, Есташ, Вивиана и Иветта. Благие вести от Марсо.

Если в тексте и не было Левиберга, то один Леви, во всяком случае, присутствовал. Леа. Есташ. Вивиана. Иветта. Л. Е. В. И. Может быть, это фантасмагория. А может, реальный след. Требовалось разобраться.

Схватив телефонный справочник, я поискал номер Левибергов и позвонил из телефона-автомата. На микрофон накинул платок.

– Алло! – Ответил типичный голос телефонистки на коммутаторе.

– Пожалуйста, господина Левиберга, – произнес я с южным акцентом.

– Кто говорит?

– Марсо.

– Кто именно?

– Марсо Марсо. Имя и фамилия.

– Если это шутка...

Сухим тоном я сказал:

– Пожалуйста, господина Левиберга.

В трубке зашумело, а потом в моих ушах зазвенел голос Рене Левиберга:

– Алло?

– Говорит Марсо.

– Да.

Удивления не было заметно, но в голосе звучало беспокойство.

– Хотелось бы повидаться.

– Да.

Мне это ничего не говорило, кроме одного: что касается объявления, моя монетка упала орлом вверх. Но говорить больше приходилось мне, хотя лучше было бы наоборот.

– Хотелось бы повидаться, – повторил я.

– У вас есть...

Он умолк. Несомненно, ждал продолжения. Но я был не в состоянии закончить его фразу, впрочем, как и лихо сплясать.

– Да, – ответил я.

– Где?

Где же мне назначить встречу?

Я быстренько перебрал в уме свои бистрократические воспоминания:

– Сегодня вечером. В девять. Кафе на углу улиц Борегар и Торель. Есть?

Как покорен Рене Левиберг! Хотя и с легким вздохом, он отвечает:

– Договорились...

Вдруг я почувствовал, как он весь напрягся, словно учуял ловушку:

– ...Сегодня вечером? Не слишком ли вы торопитесь? У меня нет...

Фраза повисла в воздухе. Я не уступил.

– Сегодня вечером, – повторил я тоном привыкшего диктовать человека.

– Но я вас никогда не видел и... Какая удача!

– Очки, – сказал я. – В руке журнал "Мистер-Магазин". На столе кока-кола.

– "Мистер-Магазин"! – воскликнул он с надтреснутой ухмылкой старого колокола.

Я не ответил, выжидая. Он бросил трубку. Я тоже. Что-то удалось нащупать.

На моих часах было десять двадцать. Покуривая трубку, я сидел в полном одиночестве в своей конторе.

Вот уже девяносто минут, как мой однорукий, но отнюдь не беспомощный агент Ребуль и Элен разыгрывали роль парочки влюбленных голубков с почтовой открытки в укромном уголке бистро по улице Борегар. Дав им подробнейшее описание Рене Левиберга, я дал им три инструкции: не читать "Мистер-Магазин", не заказывать кока-колу и, если уж им захочется поразвлечься, использовать фальшивые усы или накладные груди, но не надевать очков. Я подсказал им и как держаться с Левибергом, если тот вдруг объявится. Если уж мне предстояло влипнуть в историю, лучше это сделать с отрытым забралом.

На моем письменном столе зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Говорит Ребуль, – сказал Ребуль.

– Левиберг?

– Левиберга нет. Но был типичный фараон, живо интересовавшийся тем, что пили и читали посетители. Он только что отчалил.

– Фараон?

– Или очень хорошая копия. Я сразу же его заметил, как только он вошел. Непромокаемый плащ, мягкая шляпа и окидывающий всех, якобы небрежный взгляд... Что там, фирменная штучка.

– Из наших знакомых?

– Не из моих, во всяком случае. В части не известен.

– В некотором смысле, оно и лучше. Дальше?

– Усевшись, он принялся исподтишка всех рассматривать. Особенно после девяти часов, внимательно приглядываясь ко всем вновь заходящим, особенно к очкастым. Их было двое. К счастью, ни один не читал "Мистер-Магазин". С пять минут назад он решил, что напрасно теряет время. В кассе обменял телефонный жетон и спустился позвонить. Я проследовал за ним. Устроился рядом с кабиной. Меня не было видно, но слышал я все. Похоже, он вызывал номер...

Он сообщил мне две группы цифр. Я их записал.

– ...Они что-нибудь вам говорят?

– Нет.

– Ну ладно. Позвонив, он, не называя себя, сказал: "Никого. Что мне делать?" Он послушал собеседника и заметил: "Ничего похожего". Еще послушав, произнес: "Хорошо. Еду", и это все. Поднялся. Из осторожности я чуточку переждал. Когда же вернулся в зал, он уже слинял. Гм... идеальным, наверное, было за ним проследить, но, что поделаешь! Есть хотя бы номера телефонов, не так ли? Все же лучше, чем ничего, разве нет?

– Действительно, лучше, чем ничего. А кого напоминает ваш персонал?

– В общем, фараона, может быть, достаточно пожилого. И подрабатывающего налево. Ведь работающие инспектора обычно ходят парами, не так ли? Как выглядит? Довольно высокий, слегка сутулый, со складками и морщинами на лице, как у сильно похудевшего человека. Но похоже, он всегда был худощав. У него усы, словно посеревшая зубочистка, и такие же глаза. Кроме того, обычный лоб, обычный нос, обычный подбородок. Ничего примечательного, ничего особенного. К тому же все – серого тона.

В глубинах памяти я поискал, не соответствует ли кто-нибудь из давних знакомых этому описанию. Никто.

– Не знаю такого, – сказал я.

– А теперь, – закончил Ребуль, – я спрошу, как и тот тип: что мне делать?

– И Элен, и вы можете отправляться спать. Но не вместе.

Я положил трубку.

Еще повезло, что это не номер Левибергов. А то круг замкнулся бы.

Я доверял способностям моего агента. Не в первый раз я с успехом пользовался его услугами. Помимо руки он чуть было не потерял на фронте зрение, а восемь месяцев в полном мраке удивительно обострили его слух.

Я позвонил Лефевру, высокопоставленному почтовому чиновнику, которому некогда оказал услугу.

– У меня есть номера телефонов. Мне бы хотелось узнать соответствующие им адреса, – сказал я.

– Срочно?

– Как и все, о чем просят детективы.

– Попробую для вас это разведать. Перезвонить?

– Пожалуйста. Я не двинусь из своего кабинета.

– Допоздна работаете?

– Да.

Он перезвонил, еле сдерживая смех.

– Апрельские шутки, да? – осведомился он.

– С чего вы взяли?

– Да так... Вот ваши телефоны. Первый номер. Госпожа Шарбонель, рантье, бульвар Благовещения. Но не думаю, что она вас заинтересует. Во всяком случае, второй адрес значительно более интригующ. Вышло так, что... гм... Короче, улица Луны. Книжный магазин. Просто книжный магазин, торгующий полицейскими романами, путешествиями и политическими мемуарами. До войны он назывался "Радостные часы", правда, имел специфический уклон. Там заправляла мамзель Люсетта. Возможно, что и сегодня она все еще там. На втором этаже у них очень удобные постели.

– Притон?

– Да, старина, вас это шокирует?

– Похоже, вы неплохо его знаете?

– И это вас шокирует?

– Да нет. Вы холостяк и прилично зарабатываете. Он заржал:

– Да, жалованье у меня хорошее. Хотя то, что я холостяк, не при чем...

– Пожалуй. От чьего имени можно представиться?

– От Робера. Три коротких звонка в левую дверь лавки. Это на антресолях.

– Спасибо.

– Не за что. Веселых развлечений!

Было весьма желательно, чтобы девицы в этом заведении не выглядели так устрашающе, как открывший мне дверь малый. У него были вялая походка и мутный взгляд, которые я всегда замечал у амбалов в притонах.

– Робер, – сказал я.

Сплюнув, он оглядел меня и произнес бабьим голосом:

– Робер говорили в прошлом месяце.

– Пароль у меня от одного старикана, – улыбнулся я. – Если он выбирается сюда раза три за год, это для него великая удача.

– Проходите, – сказал малый. Наверное, следовало соблюдать ритуал.

Вихляя бедрами, он проводил меня в гостиную, где меня встретила помощница хозяйки, грудастая бабища с манерами под актрису Марту Ришар. В строгом темном платье, не обнажавшем ни вершка ее тела, она с видом дамы-патронессы любезно приветствовали меня, осведомилась, что мне угодно, – ведь мне могло быть угодно самое разное, – и, наконец, нажала на невидимую кнопку, вслед за этим в комнату впорхнули пять надушенных куколок, Полный набор. Блондинка, брюнетка, рыжеватая, платиновая и традиционная негритянка, призванная польстить империалистическим замашкам клиентуры. Оставляя в стороне извращения, я честно предпочел бы, чтобы меня представили тому фараону, который в этом неожиданном месте отчитывался в своем поручении. Предпочтение я отдал рыжеволосой. Ее звали Марион. Она была в платье сиреневого шелка, открытом со спины заметно ниже пояса и рассеченном по бокам, с разрезом спереди до пупка. Ее ножки на высоких острых каблуках в нейлоновых чулочках сулили нежнейшее гостеприимство. Юная, смазливая, она явно не хватала звезд с неба0 Мое счастье с нею выглядело почти гарантированные.

Мы уединились в так называемой японской комнате в обществе бутылки, содержащей, вроде бы, шампанское, что, впрочем, еще следовало доказать.

Через какое-то время я притворился простофилей, который внезапно вспомнил, что надо позвонить, и спросил у Марион, есть ли в заведении телефон.