Сергей Степанов - Догмат крови

В октябре 1917 г. власть перешла к большевикам. Бывшие обвинители и защитники оказались в одинаковом положении. Большевики собирались устроить показательный процесс над И. Г. Щегловитовым, известным своими правыми взглядами. Но суд так и не состоялся. И. Г. Щегловитов был перевезен в Москву и 5 сентября 1918 года расстрелян вместе с другими заложниками на Ходынском поле. Что касается Г. Г. Чаплинского, то ему повезло: накануне октября он был освобожден и уехал из Петрограда. Дальнейшая его судьба неизвестна. Впрочем, зная о хаосе периода Гражданской войны, удивляться этому не следует. Люди исчезали бесследно. Человеческая жизнь ничего не стоила: если не убивали пули, то косили болезни. Так, от тифа скончался Г. Г. Замысловский.

Государственный обвинитель на киевском процессе О. Ю. Виппер скрывался в Калуге под видом скромного советского служащего. В 1919 году он был арестован и предстал пред Московским революционным трибуналом. Обвинитель Н. В. Крыленко потребовал расстрела: «пусть же будет у нас одним Виппером меньше» (у прокурора был брат, известный историк Р. Ю. Виппер), однако трибунал проявил «милосердие» и постановил отправить подсудимого «в концентрационный лагерь… до полного укрепления в Республике коммунистического строя». Последний раз его видели в Бутырской тюрьме истощенным до состояния скелета.

В Киеве в период Гражданской войны одна власть сменяла другую: Временное правительство, Центральная Рада, большевики, опять Центральная Рада, гетман Скоропадский, Директория, большевики, белые. Впрочем, лучше Михаила Булгакова эту смутную эпоху не описать. Кто-то вынужден был скрываться, а кто-то, наоборот, оказался на виду. Так, А. Д. Марголин занял пост товарища министра иностранных дел Директории. Позже, в эмиграции, ему пришлось объясняться по поводу сотрудничества с петлюровским режимом, печально прославившимся еврейскими погромами.

Большевики несколько раз возвращались в Киев, и каждый раз отмечались массовыми репрессиями. В городе действовали несколько «чрезвычаек». Все арестованные содержались в Лукьяновской тюрьме, а для расстрела был оборудован сарайчик на Институтской улице. В марте 1919 года Киевская губернская ЧК вынесла приговор одному из активных участников ритуального расследования: «Слушали дело Виктора Эдуардовича Розмитальского — председателя Союза Михаила Архангела и сотрудника „Двуглавого орла“. Постановили — Виктора Эдуардовича Розмитальского расстрелять»[38].

Среди жертв диктатуры пролетариата была Вера Чеберяк. О её жизни после революции известно немного, хотя в 1917 году кинематографисты даже сняли немой художественный фильм в пяти частях «Вера Чеберяк, или Кровавый Навет», в котором можно было увидеть и дом на Верхне-Юрковской, и другие места, связанные с делом Бейлиса. Говорили, впрочем бездоказательно, что Вера Чеберяк, воспользовавшись революционной неразберихой, якобы попала в состав какого-то революционного комитета. Так или иначе, в 1919 г. она уже была в руках чекистов.

А. И. Солженицын писал о ее судьбе, ссылаясь на материалы Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, созданной по распоряжению А. И. Деникина: «Веру Чеберяк допрашивали все евреи-чекисты, начиная с Сорина (председателя ЧК Блувштейна). При этом комендант ЧК Фаерман «над ней издевался, срывая с ней верхнее платье и ударяя дулом револьвера… Она отвечала: «вы можете со мной делать что угодно, но я что говорила… от своих слов и сейчас не откажусь… Говорила на процессе Бейлиса я сама… меня никто не учил и не подкупал…». Её тут же расстреляли»[39]. Сторонники ритуальной версии указывают на эти бессудные расправы, как на доказательства того, что евреи, составлявшие большинство сотрудников ЧК, жестоко отомстили участникам киевского процесса. Однако В. Э. Розмитальского скорее всего заподозрили в подготовке Куреневского восстания против большевиков. Веру Чеберяк казнили, конечно, из мести за дело Бейлиса, а вот её брата Петра Сингаевского, вероятно, за уголовщину.

Красный террор был безличным. Об этом открыто писал председатель Всеукраинской ЧК латыш М. И. Лацис, который непосредственно руководил деятельностью киевских чекистов: «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс». Руководствуясь этими указаниями, чекисты хватали всех подряд, не щадя тех, кто выступал против ритуального обвинения. Например, Н. И. Суковкин в бытность свою киевским губернатором не допустил черносотенной манифестации по поводу дела Бейлиса. Когда он был арестован чекистами, тысячи киевских евреев подписали ходатайство о его освобождении. Тем не менее бывшего губернатора расстреляли.

Большинство адвокатов, защищавших Бейлиса на киевском процессе, покинули родину, не найдя общий язык с новой властью. Н. П. Карабчевский издал в Берлине мемуары «Что глаза мои видели», свидетельствующие о пересмотре прежних взглядов. Имевший репутацию либерального деятеля, он заклеймил прежних единомышленников как главных виновников развала России. В его мемуарах нашли место горькие размышления о чрезмерном влиянии евреев на русскую общественную жизнь. Он скончался в Риме в 1925 году.

О. О. Грузенберг долго жил в Риге, издавал журнал, занимался адвокатской практикой, позже переехал во Францию. Свои воспоминания он писал в Ницце, там же и умер в 1940 году. В. А. Маклаков, назначенный Временным правительством послом во Францию, в октябре 1917 года успел вручить верительные грамоты, но был сразу же уволен приказом наркома иностранных дел Л. Д. Троцкого. В 20-е годы В. А. Маклаков представлял интересы русских эмигрантов в Швейцарии. После оккупации Франции нацистами он был арестован гестапо, несколько месяцев провел в тюрьме. В. А. Маклаков приветствовал победы Красной Армии, но так и не примирился с советской властью. Почетный досточтимый мастер ложи «Северная звезда» скончался в Бадене в 1957 году. Д. Н. Григорович-Барский пережил коллегу по партии кадетов и собрата по масонству всего на один год. Он умер в Чикаго в 1958 году.

А. С. Зарудный, С. И. Бразуль-Брушковский и В. И. Фененко остались в СССР. Может показаться странным, но А. С. Зарудный, который в качестве министра юстиции Временного правительства требовал ареста В. И. Ленина и тщательного расследования изменнической работы большевиков, получал персональную пенсию от советской власти и жил в относительном достатке и почете. Следы журналиста С. И. Бразуля-Брушковского обрываются в 1937 году. С большой степенью вероятности можно предположить, что он был репрессирован. Не исключено, что ему припомнили эсеровское прошлое. Жизненный путь В. И. Фененко завершился не так драматически. Бывший следователь по важнейшим делам скончался в Киеве в 1931 году и был похоронен на Лукьяновском кладбище неподалеку от могилы Андрея Ющинского.

В настоящее время могила Андрея Ющинского выглядит совсем не так, как в советский период. Вновь появился деревянный крест с иконой, потом кто-то повесил табличку с надписью «Андрей Ющинский, умученный от жидов». Надпись вызвала скандал, её сняли. Теперь на кресте прикреплена другая надпись: «Здесь почивают мощи Св. отрока-мученика Андрея (Ющинского). Увенчан мученическим венцом на 13-м году 12/25 марта 1911 г. Святый мучениче Андрее, моли Бога о нас». На могилу положили белую плиту с вердиктом присяжных заседателей в переводе на украинский язык. Могила «местночтимого святого» Андрея Киевского стала объектом паломничества.

Наиболее полная разработка ритуальной версии содержится в книге Замысловского Г. Г. Убийство Андрюши Ющинского. Пг., 1917; наиболее полное изложение версии о причастности шайки Веры Чеберяк приводится в монографии Тагера А. С. Царская Россия и дело Бейлиса, М., 1933. На английском языке была издана книга: Samuel M. Blood accusation: The Strange history of Beilis Case. London, 1967. В настоящее время появились новые публикации, продолжающие старый спор. Примером издания, в котором поддерживается ритуальная версия, является книга одного из деятелей возрожденного Союза русского народа М. В. Назарова Убиение Андрея Киевского. М., 2006. Прямо противоположную направленность имеет историко-теологическое исследование Леонида Кациса Кровавый навет и русская мысль. М., 2006.

Это прежде всего мемуары самого Менделя Бейлиса (Beilis M. The story of my sufferings, 1926; более позднее издание: Scapegoat on trial. The story of Mendel Beilis, 1992), а также воспоминания его адвокатов О. О. Грузенберга, Н. П. Карабчевского, В. А. Маклакова, А. Д. Марголина.

Дело Бейлиса. Стенографический отчет. Т. 1–3, Киев, 1913.