Жан-Франсуа Паро - Человек со свинцовым чревом

III

КОЛОДЕЦ СМЕРТИ

Среда, 24 октября 1761 года

Николя проснулся от шороха. Взглянув на часы, он понял, что это Катрина оставила у дверей его комнаты кувшин с горячей водой. Она делала это каждое утро с тех пор, как пришла на службу в дом месье Ноблекура. Несомненно, она решила, что ее хозяину будет полезно поспать немного дольше. Было уже семь часов утра. С ранней юности Николя и летом, и зимой поднимался в шесть. В детстве он служил мессу с каноником, своим опекуном, в сырой и холодной церкви Геранда. Он с улыбкой заметил, что заснул не раздеваясь. К счастью, его гардероб заметно приумножился со времен приезда в Париж — об этом позаботился мэтр Вашон, портной Николя и месье де Сартина. Он с умилением вспомнил о зеленом сюртуке[10], который привезли в Версаль для его представления королю.

Николя чувствовал бодрость и ясность в мыслях до тех пор, пока в его памяти не возникла цепь событий вчерашнего дня. Радость утра — столь редкая — уступила место заботам и сборам охотника, который готовится выйти на зверя. Николя заметил, что его треуголка валяется на полу. Слава богу, он не заснул в ней — говорят, это приносит несчастье. Эта мимолетная мысль эхом отозвалась в его памяти, но он так и не смог привязать ее к чему-то конкретному. Раздевшись до пояса, он спешно протер тело уже остывшей водой. Летом он пользовался помпой во дворе особняка, но теперь уже наступила осень с ее холодными утрами. Николя перебрал в памяти все, что ему нужно было сегодня сделать.

В первую очередь необходимо было заехать в полицейское управление и представить Сартину подробный отчет о том, что было сделано после его отъезда с места преступления. Может быть, шеф со своей стороны также сможет пролить свет на то, что думают об обстоятельствах этого дела наверху. Но было не исключено, что он вообще не захочет об этом говорить. Оставалось надеяться, что настроение генерал-лейтенанту полиции сегодня никто не испортит.

Затем следовало поспешить в Шатле. Он вспомнил о неуютных помещениях главного полицейского управления. Инспектор Бурдо должен был отправиться в Гренель, чтобы свежим взглядом еще раз осмотреть место разыгравшейся там драмы и узнать, есть ли дубликат ключа к комнате виконта. Николя не терпелось узнать, приступил ли уже его помощник к вскрытию тела с помощью Сансона, тюремного палача. Такое оригинальное применение его опыта и талантов немного смущало Николя, но он уже вдоволь натерпелся от косности и небрежности судебных врачей, бывших на службе в Шатле, и предпочитал иметь дело с человеком, который наверняка сохранит в тайне все страшные открытия.

Также Николя должен был осмотреть вместе с Бурдо место своего свидания с незнакомкой в кармелитской церкви. Он все более убеждался в том, что ею была мадам де Рюиссек. Наконец, будет полезно изучить круг общения виконта — его подчиненных и товарищей по Французской гвардии.

Удовлетворившись этим планом, Николя завершил сборы, энергично проведя щеткой по волосам и перевязав их сзади бархатной ленточкой. Он надевал парик лишь в особых случаях, он не любил парики, стеснявшие голову и распространявшие вокруг себя облака пудры.

В глубине дома послышалась мелодия, которую кто-то наигрывал на флейте. Если месье де Ноблекур с самого утра брал в руки флейту, это было знаком того, что он в добром здоровье и его не так сильно мучит подагра. Николя решил пойти поприветствовать старика. Эти утренние разговоры с отставным прокурором Николя считал чрезвычайно познавательными. Ноблекур обладал той мудростью, которую человек может получить лишь благодаря долгому опыту и хорошему знанию человеческой натуры. Николя спустился на первый этаж и вошел в уютную комнату, обшитую зелеными деревянными панелями с золотой отделкой. Эта комната служила месье де Ноблекуру и спальней, и залом судебных заседаний.

Войдя, Николя увидел магистрата, сидящего в кресле очень прямо, склонив голову к левому плечу, полуприкрытые глаза его смотрели в одну точку. Его пурпурная шапочка была сдвинута набок, левая нога покоилась на вышитом шелковом пуфе, а правая, обутая в домашний туфель, отбивала ритм. Быстрые пальцы словно порхали над отверстиями флейты. Загипнотизированный, Кир слушал своего хозяина, встав на задние лапы и высунув из пасти розовый язык. Николя остановился, наслаждаясь этой очаровательной картиной домашнего уюта. Но пес уже подбежал к хозяину, и месье де Ноблекур прервался, завидев молодого человека. Николя, держа в руке треуголку, приветствовал его поклоном:

— Как я рад вас видеть этим утром в добром здравии!

— Доброе утро, Николя! Мне и вправду лучше. Левая нога почти меня не беспокоит, и я думаю, что выйду к ужину, если справлюсь со всеми трудностями этой сонаты.

— Бьюсь об заклад, вы сами ее автор.

— Ах вы плут! И льстец! Так вы дослужитесь до прокурора! Увы, нет. Это пьеса Блаве, первого флейтиста королевской академии музыки. Тот, кто не слышал этого виртуоза, не сможет себе представить звуки из чистого золота и чудесную живость.

Магистрат отложил флейту на стоящий перед ним столик.

— Ну, довольно об этом, надеюсь, вы позавтракаете со мной?

Он позвонил, и в комнату точно тень скользнула экономка Марион. Они договорились с Катриной, что старая служанка оставляет за собой привилегию прислуживать своему хозяину. Катрина донесла тяжелый поднос до дверей комнаты и затем передала его Марион, принявшей его с благодарностью за помощь.

— Мое утреннее пиршество. Марион, принесите для Николя все то же самое.

Тройной подбородок задрожал от смеха, глаза хитро прищурились.

— Месье, ради спокойствия ваших сухожилий и мускулов вы обрекаете молодого человека на столь же скудную порцию!

— Как это — скудная порция! Уважайте правила, которые установил еще Фагон для деда нашего суверена.

Марион вышла и тут же вернулась с еще одним подносом, звеня серебром и фарфором. Она поставила перед хозяином тарелку с нарезанными сливами и чашку с ароматной водой. Николя, как обычно, достался шоколадный мусс, свежий белый хлеб из булочной на первом этаже и конфитюр в серебряной чашке. Месье де Ноблекур подвинулся в кресле и осторожно, пару раз вздохнув, опустил левую ногу на пол. Ноздри его крупного носа затрепетали, почуяв ароматы экзотического напитка.

— Учитывая то, что состояние моей левой ноги улучшилось, могу ли я позволить себе, дорогая Maрион, немного настойки шалфея и фруктовое пюре?

Марион заворчала.

— Хорошо, хорошо, — вздохнул месье де Ноблекур, — не будем разыгрывать драму. Мои аргументы ничего не значат для домашнего трибунала. Вижу, что я не прав, что не следовало мне даже заикаться об этом. Сдаюсь и подчиняюсь, признаю свое поражение!

Служанка вздохнула и, заговорщически улыбнувшись Николя, исчезла так быстро, как позволял ей ее почтенный возраст. Месье де Ноблекур снова стал серьезным и заговорил с молодым человеком:

— Если я не ошибаюсь, Николя, у вас есть новости. У вас вид нетерпеливой гончей, готовой выйти на охоту. Во-первых, месье, вы очень поздно вернулись домой. Я не шпионю за вами, просто из-за бессонницы слышал, как хлопнула дверь конюшни.

В лице Николя появилось сожаление.

— И так как спектакли в Опере не заканчиваются настолько поздно, я предполагаю, во-вторых, что вас задержало либо обстоятельное изучение одного из сюжетов, изображенных на этих шпалерах, либо неожиданное событие, связанное со службой.

— При всем уважении к вам, — ответил Николя, — я не перестаю удивляться вашей проницательности, месье, как и вашей деликатности…

— Рассказывайте же, я сгораю от любопытства и нетерпения.

Николя принялся за обстоятельный рассказ о событиях прошлой ночи. Прокурор слушал его, закрыв глаза, скрестив руки на животе и безмятежно улыбаясь. На протяжении всего рассказа он не проронил ни слова, и Николя подумал, что он задремал. Но плохо же он знал месье де Ноблекура. Ни рассказ, ни настойка шалфея не могли усыпить его внимания. Он размышлял. Николя не однажды замечал, что ход мыслей отставного прокурора имел неожиданные повороты и часто удивлял его. Прокурор открыл глаза.

— В нашем мире не так сложно прослыть уважаемым человеком, ибо это не предполагает быть действительно достойным уважения.

Произнеся эту загадочную фразу, он принялся за чернослив.

— Готовьтесь, мой дорогой друг, столкнуться с худшим отродьем двора, с той породой людей, которые бесстыдно соединяют притворную преданность с честолюбием. Их легко отличить среди прочих, они заискивают перед сильными мира сего. Снимите с них маски, и перед вами предстанут совершенно другие люди.

Произнеся эти многозначительные слова, месье де Ноблекур тайком потянулся к вазочке с вареньем. Кир положил лапы к нему на колени и помешал этому маневру.