Александр Арсаньев - Второе дело Карозиных

Нет, так дело никуда не пойдет, подумал он по дороге в кабинет. Что же это мы самую пошленькую пьеску разыгрываем? Говорим не о том, о чем следует супругам говорить? Он снова прокрутил в голове короткий диалог и поправил сам себя, что разговор-то, конечно, имел быть самый обычный, самый что ни на есть «супружеский», только вот тон, каким все говорилось, да еще сознание того, что думали оба совсем о другом – вот это было фальшиво и пошло. Никита же Сергеевич во всем предпочитал честность и откровенность, и знал, что Катя того же мнения. «А этак что же? – рассеянно размышлял он. – Получается, что мы оба друг друга не уважаем, коли эту комедию изображаем? – он усмехнулся невольной рифме. – Нет, пойду к ней и объяснюсь!» – решил наконец он и, выйдя из кабинета, поднялся на второй этаж, где находилась спальня жены. Карозин осторожно постучал в дверь.

– Кто там? – откликнулась Катенька.

– Это я, – сказал Никита Сергеевич, входя в комнату. – Я вот зачем, – он посмотрел на жену, сидящую за бюро и что-то пишущую, видимо, дневник. – Этак, Катя, не пойдет. – Катерина Дмитриевна посмотрела на мужа удивленно. – Этак мы с тобой можем Бог знает до чего дойти! – Карозин неожиданно разволновался.

– Да о чем ты, Никита? – она повернулась к нему. – Что тебя так взволновало?

– Катя, ну довольно, – попросил он, подходя к жене и садясь рядом на стул. – Ты и сама понимаешь, о чем. Не нужна нам эта холодная вежливость, ты ведь знаешь сама, к чему вот такое обращение привести может… Начнем таить то, что на душе у каждого, сначала в мелочах, а потом и… – Катины глаза сощурились, – и можем дойти до того, что у каждого своя жизнь будет! Понимаешь, о чем я? – Она молчала. – Катя, ты ведь понимаешь, не правда ли? Ведь мы же с тобой не то, что другие, которые женятся по выгоде и никаких общих склонностей не имеют и всю жизнь притворяются, всего лишь изображают из себя супругов, хотя каждый про другого знает, что…

– Довольно, Никита, я все поняла, – улыбнулась Катерина Дмитриевна. – Уж не ревнуешь ли ты? Что-то больно разволновался. Впрочем… Я ведь хотела тебе все рассказать, только ты сам не позволил, – все-таки не удержалась и напомнила она. – Вот я и не стала больше с тобой на эту тему заговаривать, раз уж запретил сам.

– Катя, ну что ты такое говоришь? Неужто прямо и запретил? – ахнул Никита Сергеевич, уже больше изображая удивление, чем испытывая его на самом деле, потому что взгляд жены потеплел и Карозин уже предчувствовал, что еще минута – и они оба посмеются над всею сценою.

– Да, друг мой, – подтвердила она строго и скорбно, опустив глаза и силясь не улыбнуться. – Запретил.

– Ну так ты прости меня! Я ведь делаюсь совершенно глуп, когда речь о тебе заходит! – Карозин взял ее тонкую ручку и поднес к губам. – Простишь?

– И ты меня прости! Я тоже бываю глупа! – воскликнула Катерина Дмитриевна в порыве души и обняла мужа.

Так семейный мир был восстановлен, размолвка ушла в прошлое и, вволю насмеявшись над своею собственною глупостью, супруги помирились окончательно, после чего Никита Сергеевич, успокоив себя, все же поинтересовался:

– Так что там случилось?

– Нужно ли об этом? – лаская мужа взглядом, спросила Катенька, впрочем, вполне оценив его деликатность. – Я ведь знаю, что тебе это неприятно. Оставим.

– Нет, ангел мой, – блаженно улыбнувшись, ответил супруг. – Лучше ты мне расскажи, ведь все равно так просто не оставишь, знаю я тебя, – мягко пожурил он жену, прижав к себе. – Она мурлыкнула и вздохнула глубоко и счастливо. – Ну так что приключилось?

– Хорошо, – Катерина Дмитриевна отстранилась от мужа и заговорила серьезней: – Дело в том, что прошлой ночью скончалась графиня К.!

– И?.. – Никита Сергеевич не понял, что было такого особенного в смерти этой, говоря откровенно, взбалмошной и экзальтированной графини, известной по Москве своими скандалезными приключениями. – Катя, люди каждый день умирают…

– Ах, Никита, ты бы хоть дослушал! – досадливо поморщившись, с новым жаром воскликнула Катерина Дмитриевна, и супругу ничего другого не оставалось, как поднять руки вверх, в знак своей полной лояльности. – Ее убили, Никита! – с уверенностью заявила Катя. – Ее отравили!

– Что?

– То, Никита Сергеевич! Ее отравили, и мне это доподлинно известно! – Катерина Дмитриевна торжествовала, поскольку на лице у мужа отразилось полное замешательство.

– Объяснись, – потребовал он. – Такими обвинениями, ты знаешь, не бросаются. – И профессор нахмурился, чтоб показать, как он недоволен. – Да и кому это могло понадобиться? – прибавил он в сомнении, более для себя.

– Хорошо, – вздохнула жена. – Начну с самого начала. Я приехала к мадам Roche, у нее встретила Лидию Михайловну Мелихову, племянницу графини, ты помнишь ее? – Карозин поспешил кивнуть, лишь бы только жена наконец все рассказала, а он смог убедить ее после, что что бы там ни случилось, ей следует остаться в стороне от этого. – Так вот, Лидия Михайловна приехала сама, чтобы отменить прежние заказы и сделать только один – траурного платья. Мне она неожиданно обрадовалась как старой знакомой и просила меня уделить ей немного времени. Естественно, я согласилась. После примерки мы сели в ее сани и по дороге сюда она мне все и рассказала. Оказывается, накануне ночью графиня умерла, отравилась. Или, точнее, ее отравили… То есть, выглядело это так, будто она сама, но на самом деле, я думаю… В общем, Никита, тут достаточно загадок! Ты это понимаешь? И потом, ты ведь знаешь графиню К.! Несмотря на ее… – Никита Сергеевич выразительно посмотрел на жену: – …на ее легкий нрав, – подобрала она наиболее обтекаемое выражение, – графиня ни за что не наложила бы на себя руки! Согласись же!

– Согласен, – нехотя признался Карозин, хмурясь. – Ну и что тебя волнует, душа моя? Если все это так, значит это дело полиции, сыщиков. А ты-то здесь при чем? – Никита Сергеевич недоуменно посмотрел на жену и тут, кажется, начиная понимать, к чему клонит Катенька, подозрительно поинтересовался: – А почему это Лидия Михайловна с тобой разоткровенничалась?

– Ах, Никита! Ну какой же ты недогадливый! Лидия Михайловна, конечно же, знает о том, как в прошлый раз ты помог генеральше вернуть колье, – кокетливо улыбнулась она. Муж же еще сильнее нахмурился. – Ну же, Никита, – приласкалась к нему жена, – ну, не хмурься ты так…

– Ты не договорила. Что ей от тебя было нужно? – упавшим голосом спросил Карозин, заранее предчувствуя ответ.

– Она хотела, чтобы ты, – Катенька снова не удержалась от шаловливой улыбки, – помог ей расследовать смерть тетки.

– Это уже не лезет ни в какие ворота! – возмущенно воскликнул супруг и поднялся со стула.

– Никита, ты что же, думал, что никто не узнает о том, как ты… – Карозин метнул на жену гневный взгляд. – Хорошо, – тут же поправилась она, – как я расследовала ту кражу? И притом, голубчик мой, они-то все думают, что главный сыщик – ты! И все теперь об этом случае знают, так что же тут удивительного?

– Катя, перестань! – воскликнул профессор. – Тебе известно, как я ко всему этому отношусь! Довольно об этом! Если я один раз позволил тебе по своему легкомыслию ввязаться в такое дело, то больше этому не бывать! Ты мне рассказала, я выслушал. Довольно! На этом и остановимся, – Карозин повернулся к жене и посмотрел на нее и требовательно и моляще одновременно.

– Боюсь, слишком поздно, Никита Сергеевич, – с сожалением покачала красивой головкой Катерина Дмитриевна. – Она так просила… Ты ведь понимаешь, о графине и так полным-полно слухов ходило, Лидия Михайловна не хочет подвергать обстоятельства ее кончины огласке, чтобы…

– Катя, – в ужасе промолвил Карозин, – Катя, неужели ты… дала согласие?..

– Да, друг мой, – печально и трогательно улыбнулась Катенька.

– Нет, это невозможно! – выдохнул несчастный супруг и, не в силах больше слышать обо всем этом, покинул спальню жены.

– Ничего не поделаешь, Никита, – тихо проговорила Катерина Дмитриевна, оставшись одна. – Я не могла ей отказать…

Кое-что об обстоятельствах смерти этой самой графини К. Катерина Дмитриевна мужу не договорила, отчасти потому, что разговор повернул в такую неприятную сторону, отчасти же потому, что хотела сама еще раз все перепроверить, а то больно уж загадочно эта история выглядела. А дело было так.

Как уже известно читателю, Катерина Дмитриевна встретила Лидию Михайловну у мадам Roshe, где последняя отменила заказ на бальные платья и вместо этого выбрала черную хрустящую тафту на платья траурные. Не обошлось, конечно, без расспросов, на которые Лидия Михайловна отвечала более чем сдержанно, а после обратилась к Катеньке со странной, в общем-то, просьбой, потому как отношения между двумя дамами были не такие уж и близкие, – не согласится ли госпожа Карозина, чтобы Лидия Михайловна подвезла ее до дома. Катенька, приехавшая к портнихе на извозчике, конечно, согласилась, тем более что весь вид Лидии Михайловны свидетельствовал о том, что просьба ее всего лишь предлог и у госпожи Мелиховой имеются серьезные основания для такого поступка.