Иван Любенко - Киевский лабиринт

Майор Николаи выпил рюмку французского коньяку, закурил сигару и откинулся в кресле. День закончился, и он был доволен его результатами. Как следовало из рапорта капитана Нассе, вербовочная беседа с одним из соратников русского большевика Ульянова прошла успешно. Этот человек согласился на все условия и, получив, нужные инструкции, выехал в Россию через третью страну. Он направится в Закавказье, и уже там, в Тифлисе, начнется новый этап операции «Фальшивая Екатерина». Как только все будет готово, он даст телеграмму в Одессу на условленный адрес. После этого оборудование будет погружено на поезд и отправлено. Впрочем, в зависимости от ситуации, инструкции могут быть изменены на месте. Теперь денежный станок заработает на полную мощь, и экономике врага будет нанесен значительный ущерб. Да и большевики с их отменной дисциплиной и конспирацией — не чета уголовникам. Ведь каторжники безнравственны. К тому же некоторые из них заражены патриотической заразой. Полагаться на такое отребье опасно… У большевиков же в Тифлисе весьма сильные позиции. Да и Румыния, судя по всему, недолго останется в состоянии «вооруженного ожидания». После успехов русского генерала Брусилова правительство Ионелы Брэтиану все больше идет на поводу у русского императора. По прогнозам немецкой разведки, уже через два-три месяца оно может объявить войну Австро-Венгрии. И тогда отработанный канал поступления фальшивых купюр в Россию прервется. «А пока румыны выторговывают у стран Entente выгодные условия вступления в войну, мы должны закончить все приготовления как можно скорее, — мысленно рассуждал Николаи. — А этот Ардашев действительно оказался крепким орешком. Жаль, что не удалось его убрать. Именно из-за этой неудачи и пришлось начинать второй этап операции «Фальшивая Екатерина» раньше запланированного времени».

Майор затушил сигару, убрал бумаги в сейф и закрыл кабинет. Сегодня, впервые за последний месяц, он вернется домой, когда его дети еще не будут спать. От предвкушения этой приятной встречи он улыбнулся и, кивнув адъютанту, спустился вниз, к автомобилю, где его ждал водитель.

Начальник контрразведывательного отделения Юго-Западного фронта полковник Кукота с утра находился в отвратном настроении. И тому были веские причины. Во-первых, несмотря на выпитую таблетку пирамидона, чертовски раскалывалась голова после вчерашней невинной пульки с офицерами, закончившейся ночным посещением ресторана Смульского в Пассаже (этот хитрый поляк, несмотря на все запреты, сумел раздобыть где-то отличнейшую «Смирновку»!). А во‑вторых, надо было составлять месячный план контрразведывательных мероприятий для штаба фронта, а материала для него — с воробьиный клюв. В‑третьих, начальство требовало более энергичных мер по поиску вражеских лазутчиков в тылу, кои наводнили всю прифронтовую полосу. Диверсии, поджоги, подстрекательство рабочих к забастовкам на заводах и фабриках стали настоящим бичом. Немецкие шпионы вели себя нагло и почти открыто занимались вербовкой среди еврейского населения, которое в некоторых случаях относилось к предложению сотрудничества не как к предательству своей страны, а как к временному, но выгодному гешефту. Безусловно, это не являлось общей тенденцией, однако отрицать эти факты тоже было нельзя. Кроме того, германская агентура сотрудничала и с подпольными организациями. Это касалось главным образом большевиков, возглавляемых Лениным. Здесь заметную помощь оказывала политическая полиция, уже имевшая солидный опыт работы и широкую агентурную сеть по всей стране.

Нельзя сказать, что люди полковника бездействовали — нет, но противник давно завладел инициативой и перехватить ее никак не удавалось. Впрочем, тому были веские причины. К сожалению, до войны контрразведывательная работа в России была поставлена из рук вон плохо. В мирное время, еще до начала Русско-японской войны, контрразведка всецело находилась в руках жандармов.

Ситуация стала меняться в лучшую сторону только с момента организации Главного управления Генерального штаба, которому контрразведка стала подчиняться. И политический сыск теперь был обязан оказывать ей всяческое содействие.

С июля 1911 года контрразведка наконец-таки получила правовой статус. Вышло утвержденное военным министром «Положение о контрразведывательных отделениях». Вся территория Российской империи делилась теперь на десять контрразведывательных округов и получала постоянное финансирование. Четко оговаривалась субординация: начальники контрразведывательных отделений были подотчетны начальникам разведывательных отделений округов, которые, в свою очередь, через штабы подчинялись Главному управлению Генерального штаба. Таким образом, была создана вполне жизнеспособная система обеспечения безопасности страны. Разведка и контрразведка работали рука об руку. Правда, функции самой разведки оставались весьма размытыми.

Особенно ярко это проявилось с началом великой войны. Время наступило тревожное, ситуация изменилась, а принципы работы оставались старыми, утвержденными еще в мирное время. Так продолжалось почти год. За этот период противник и успел добиться ощутимого перевеса на «невидимом фронте».

К тому же до 1914 года вся деятельность российской разведки за рубежом строилась в основном на военных агентах (атташе). Их отъезд из стран-противников привел к полному отсутствию сведений, поскольку агентурная сеть в Германии и Австрии из местных граждан так и не была создана. С началом войны все это приводило к неразберихе, царившей в потоке получаемых сведений, в которых порой содержалось значительное количество дезинформации, умело поданной противником.

Словом, великая война застала русскую разведывательную службу врасплох. Даже плана работы разведки на период войны у Генерального штаба не было. Дело было поставлено на самотек. Весь 1914 и 1915 год разведкой в России занимались все кому не лень. Трудно в это поверить, но кроме Главного управления Генерального штаба тайную работу за рубежом осуществляли Главное управление морского Генерального штаба, ставка Верховного главнокомандующего, штабы всех фронтов, штабы всех армий, штабы корпусов и даже — о боже! — Верховный начальник санитарной и эвакуационной части принц Ольденбургский.

Каждая из названных структур без какого-либо согласования друг с другом засылала своих разведчиков в нейтральные страны, с тем чтобы оттуда получать сведения о противнике. Так, 11‑я армия внедряла свою сеть в Швеции, Италии, Швейцарии, Америке и Аргентине, а 2‑я армия — в Канаде. Другими словами, они не имели над собой общего руководства. Да и связь поддерживалась общим для всех легальным способом — через русских военных агентов. Немецким «рыцарям плаща и кинжала» не составляло большого труда «обложить» их слежкой и выявлять все связи. Провал следовал за провалом. Правда, вскоре противник понял, что гораздо выгоднее не разоблачать российских разведчиков, а подсовывать им дезинформацию. Весьма успешно занимались немцы и перевербовкой. Например, в течение первого года войны им удалось переманить на свою сторону девять из одиннадцати человек, сотрудничавших с нашими разведчиками. В результате, только в одной Варшаве германцы арестовали и казнили восемь русских офицеров разведки.

Нелишне будет заметить, что действия некоторых разведчиков отличались халатностью и безалаберностью. Так, из секретного донесения военного агента в Копенгагене следовало, что «три агента разведки штаба Северо-Западного фронта вели себя настолько неосмотрительно, посещая увеселительные заведения в компании подозрительных лиц, что это привлекло внимание местных жителей, которые лишь по счастливому стечению обстоятельств не обратились в полицию».

Напротив, немецкая разведка день ото дня наращивала свой потенциал. Ее агентура пустила глубокие корни в почве русской разведки. Поставляя несоответствующую действительности информацию Петрограду, Третье бюро майора Николаи насосом выкачивало из России деньги, изобретая все новые и новые «весьма важные данные».

Все эти плачевные факторы оказали немалое влияние на общий ход военных действий и явились одной из причин поражения русской армии весной и летом 1915 года.

Многочисленные неудачи военной контрразведки привели к тому, что уже шестого июня 1915 года Верховный главнокомандующий утвердил новое «Наставление по контрразведке в военное время». Благодаря этому документу была проведена широкая централизация всей структуры, подчинявшейся единому командованию — контрразведывательному отделению Главного управления Генерального штаба, являвшемуся высшим регистрационным и отчетным органом для театра военных действий всего государства, выполнявшего также (по приказанию Генерального штаба) особые поручения внутри страны и за ее пределами.