Иван Любенко - Поцелуй анаконды

– Ясно. Про пиковую даму мне ясно, а вот почему первым лежал бубновый король, я так и не догадался, – сокрушался начальник сыскного.

– Я, как и вы, долго не мог понять сей загадки, но потом, рассматривая разные колоды карт, открыл для себя весьма интересную деталь: король бубен – единственная «одноглазая» карта в глазетной колоде, изображенная только в профиль. У бубнового короля правый глаз отсутствует. Все остальные фигуры обычные. А господин Лесгафт тоже ведь правого глаза не имеет. Он потерял его так же, как и пальцы на правой руке, и правую ступню. Видимо, он и решил олицетворять себя с этой неповторимой в своем роде картой.

– Да-с, надо же, какое замысловатое дело, а? Бубновый король! – покачал головой Поляничко. – Узнают лет через сто – не поверят.

– Через сто лет преступников, думаю, вообще не будет, – предположил Нижегородцев. – Жизнь изменится, люди поумнеют, новая техника заполонит мир: геликоптеры, коляски самодвижущиеся, аэропланы… Все будет иначе, не то, что сейчас.

– Сомневаюсь, Николай Петрович, что люди станут другими. Хотя в чем-то вы, безусловно, правы: Ставрополь превратится в огромный город, но человеческая сущность останется прежней. Появятся и новые Пиковые дамы, и новые Бубновые короли. Главное, чтобы их было меньшинство. За это, господа, и выпьем!

«Без сожаления избавляюсь от «старых друзей» и «родственников», которые, когда им что-то надобно, неожиданно о тебе вспоминают и начинают чего-то вызнавать, выспрашивать (ехидно посмеиваясь: смотрите, мол, писатель нашелся, а ведь никогда не писал!), а потом вдруг просят помощи или теплого приема по приезде в Ставрополь. За последние несколько лет вполне убедился в том, что лучшие друзья – самые близкие члены семьи (включая питомцев) и книги. Рассчитывать и полагаться в этой жизни можно только на самого себя и на тех, кому ты действительно дорог».

Клим Пантелеевич закончил писать, положил на подставку перо и откинулся в кресле. Привычка вести дневник выработалась недавно. Свои чаяния он стал заносить в толстую с золотым срезом тетрадь всего год назад. Странно, но его недавнее увлечение литературой раздражало родственников жены. От прошлогоднего визита киевских гостей и ресторанного ужина перед отъездом остался неприятный привкус. «Будто чернил с мухами напился» – подобрал Ардашев подходящее сравнение и вспомнил, как они усмехались, смотрели на него с недоверием, показывая всем видом, что новоиспеченный присяжный поверенный занялся недостойным его прежнего статуса занятием. Мол, книжонки клепать – удел неудачников, коим в жизни больше не осталось ничего другого. Похожее неудовольствие на их лицах он заметил еще в день приезда, когда они вошли в новый особняк адвоката, стоявший в самом центре города на Николаевском проспекте. «А это отчего? – задавался вопросом Клим Пантелеевич. – Ведь они люди далеко не бедные, так откуда берется эта зависть?» Да, им и в самом деле было чему завидовать: дом Ардашеву достался отличный, и адвокатская практика приносила стабильный доход. А способы защиты клиентов? Они в корне отличались от тех, что издавна практиковали присяжные поверенные. Оправдывать клиентов, отыскивая настоящих преступников, – новый и доселе незнакомый способ ведения дел – в России до него вообще никто не применял. Вот потому-то и писали о его расследованиях не только «Ставропольские губернские ведомости», но и «Московский листок».

Мысли прервал дверной звонок. Варвара побежала в переднюю, и вскоре послышался ее робкий стук в дверь.

– Да-да…

Горничная появилась с маленьким серебряным подносом, на котором лежала визитная карточка посетителя.

– Они просят прощения, что не договорились с вами о визите заранее.

Ардашев взял за край бумажный прямоугольник, прочитал и изрек:

– Хорошо, я приму.

Служанка удалилась, и через несколько секунд на пороге кабинета адвокат увидел высокого человека с бородой и пышными усами, в которых уже пробивалась седина.

Иван Христофорович Констанди человеком в Ставрополе был известным. Именно ему принадлежал недавно выстроенный деревянный цирк у Интендантских складов. Семьи он не имел, но на недостаток женского внимания не жаловался. По городу ходили слухи о его бесконечных похождениях, как с заезжими театральными актрисами, так и с циркачками. Это теперь он был богат и беспечен, а еще лет пятнадцать назад неприметный часовщик и мечтать не мог о жизни на широкую ногу. Надо сказать, что Иван Христофорович всегда с трепетом относился к цирковому искусству. Будучи еще желторотым юнцом, он не пропускал ни одной возможности насладиться волшебным миром чудес, о котором вещали красно-желтые афиши и выкрикивал рыжий зазывала-арлекин с рауса[27] шапито. Однажды, дабы мечта стала реальностью, он напросился в кассиры гастролировавшего в Ставрополе цирка Чинизелли. Такая возможность ему представилась оттого, что штатный кассир занемог и слег в местную больницу. Внеся за себя залог, такое действовало правило, он занял место у окошка и стал продавать билеты. Несколько лет молодой грек разъезжал по просторам необъятной России-матушки, мечтая в глубине души, что когда-нибудь судьба ему улыбнется и он станет владельцем собственного цирка. Ждать пришлось недолго: разорился хозяин одного из балаганов, в котором к тому времени он держал кассу. Бывший часовщик выкупил выставленное на торги имущество и уже на следующий день вновь собрал вместе впавшую в уныние труппу. Так в один день произошло превращение скромного кассира в делового и прижимистого директора цирка, который теперь так и назывался «Цирк Ивана Констанди». Вернувшись в город своего детства, он с большим трудом добился разрешения на постройку деревянного здания в самом центре губернской столицы. По проекту будущее помещение должно было освещаться керосиновыми фонарями, что, по опасению начальника Кубанской инженерной дистанции, могло привести к пожару не только цирка, но и расположенных по соседству Интендантских складов, и потому, согласно распоряжению управы, во время представлений присутствовал пожарный наряд, имевший в своем распоряжении одну трубу и две бочки. Теперь благодаря усилиям Констанди город получил собственный цирк. Отбою от посетителей не было, и разбогатевший владелец купил каменный особняк на Николаевском проспекте, неподалеку от Окружного суда. Образ жизни он вел скрытный и гостей принимал весьма редко, за исключением одиноких особ женского пола, коих не раз примечали в его собственном рессорном экипаже. Сказывали также, что у него жили самые диковинные животные. Кто-то упоминал про страуса-эму, кто-то говорил про удава, а кто-то нашептывал про снежного барса, усаженного на серебряную цепь. Правда, толком никто ничего не видел и подтвердить не мог. С присяжным поверенным Ардашевым Констанди был не знаком и потому, как того требовали правила, послал визитную карточку.

– Прошу, – адвокат указал на кресло, – присаживайтесь.

– Благодарю. Еще раз простите, что вторгся без предупреждения, однако для этого имеются серьезные обстоятельства. Мне кажется, что моя жизнь в опасности.

– В таком случае почему бы вам не обратиться в полицию?

– Не знаю, – замялся он. – Боюсь, они поднимут меня на смех. Ведь никаких письменных угроз я не получал. Дело в том, что вот уже второй день я нахожу на пороге своего дома дохлую крысу.

– Но ведь ее могла принести ваша кошка или собака, – предположил присяжный поверенный.

– Нет, – покачал головой директор цирка. – Их у меня просто нет.

– А соседские коты?

– Могут, конечно, но ведь раньше такого не было. Да и почему ко мне? Откровенно говоря, я теряюсь в догадках. Но, как бы там ни было, это дурной знак. И я серьезно опасаюсь за свою жизнь. Меня мучают кошмары. Вы, Клим Пантелеевич, опытный адвокат, и я надеюсь на ваш совет.

– Я порекомендовал бы вам все-таки сходить в полицию. Возможно, это проделки местных хулиганов. Кроме того, не исключено, что не вы один страдаете от этого безобразия. Быть может, уже кто-то заявил о подобных находках, и у властей на этот счет имеются какие-то соображения.

– Вы правы. Именно так я и поступлю, – согласился визитер и неторопливо полез в карман пиджака, показывая всем видом, что намеревается расплатиться.

– Нет-нет, – остановил его Клим Пантелеевич. – Ничего не надо. Мне совершенно не за что брать с вас деньги.

– Что ж, благодарю! – с видимым удовольствием провещал гость. – Еще раз извиняюсь за беспокойство. Всего доброго!

– Честь имею, – ответил Ардашев и, вызвав горничную, распорядился проводить гостя.

Обычно после окончания заседания в Окружном суде Ардашев не отказывал себе в удовольствии прогуляться, в особенности если благоволила погода. Вот и сейчас, выйдя на свежий морозный воздух, присяжный поверенный зашагал вниз по тротуару в сторону Тифлисских ворот. Дворники посыпали дорожку песком, и потому можно было идти, не боясь поскользнуться. Но как раз напротив дома циркового директора Клим Пантелеевич увидел начальника сыскного отделения.