Александр Арсаньев - Казна Наполеона

«А если ей все известно»?! — подумал я, и от этой ужасной мысли мне стало страшно.

На Садовой улице жизнь текла своим чередом, сновали взад и вперед прохожие, по лужам катили извозчиковы сани, слышалась площадная брань. Сюда же, к театру, стекались немногочисленные господские кареты, запряженные кровными великолепными лошадьми. Площадь мигала оконными огнями и рассеянным светом уличных фонарей.

Невольно мне вспомнилась Варвара Николаевна. Хорошо ли ей теперь в Михайловском замке? Впрочем, я утешал себя тем, что сделал все, что было в моей возможности, а такой экзальтированной и целеустремленной особе, как Варенька, придется по душе и сама баронесса, и ее знаменитая квартира.

Наконец мы подъехали к зданию Каменного театра, который так же иногда именовался Большим. Архитектор Тома де Томон, отстроевший его еще в самом начале века, насколько я знал, уже скончался. А театр все еще продолжал радовать великосветскую публику. Я поспешно покинул экипаж, следом за мной вышел Серж и помог Мире, которая одну руку протянула ему, а другой подбирала юбки.

Мира и Рябинин от меня немного отстали, увлеченные разговором. Индианка всегда привлекала к себе внимание, в этот раз без этого тоже не обошлось. Но я, тем не менее, оставил ее на попечение Сергея Арсеньевича. Кажется, она решила купить афишу.

Я прошел в коридор бенуара, мы слегка опоздали, опера уже началась. Я жадно искал глазами Радевича, но не находил его между входившими.

Зал ослепил меня ярко сверкающими огнями, и я шагнул в дверь своей литерной ложи тотчас, как только капельдинер торопливо отворил мне ее.

Занавес еще не был поднят, оказывается, в коридоре услышал я только увертюру. Я сел, оглядывая ряды противоположных лож, выискивая Нелли Орлову. Она все еще не показывалась. Я напряженно ждал, облокотившись здоровой рукой о бархатную рампу. Внизу шумел и блистал мундирами партер.

Неужели Радевич не появится? Я прикусил губу от нетерпения, кажется, на ней показалась капелька крови. Я облизнул пересохшие губы, почувствовав медный солоноватый привкус. Что-то надо было срочно предпринимать!

Дверь в ложу скрипнула, и в ней появился Рябинин под руку с восхищенной Мирой. Капельмейстер взмахнул палочкой, музыка на мгновение смолкла, и занавес поднялся. В тот самый момент я заметил, что в ложе Елены Николаевны так же приотворилась дверь. Я направил лорнет на противоположную сторону бенуара и встретился взглядом с фиалковыми глазами.

Я готов был поспорить, что Орлова меня узнала, и ей наша встреча явно не пришлась по душе. По-моему, красавица тоже беспокоилась о Радевиче и нервничала. Мужа ее, который по слухам, вернулся из имения — кстати, рассказ Лунева слухи эти в точности подтверждал — в ложе Орловых тоже не было.

Нелли вся сверкала брильянтами, она была в глубоко декольтированном муслиновом платье цвета турецкой лазури, затканном серебром. Актеры и декорации вовсе не привлекали ее внимания. Всего секунду выдержала она мой взгляд и отвела глаза. Тогда я понял, что ей обо всем известно. Это был голос интуиции, но я ему безраздельно верил.

— Нелли, — шепнула Мира, которая к тому времени ее тоже заметила.

— Яков Андреевич, вы кого-то разыскиваете? — осведомился Рябинин, и во взгляде его цыганских глах зажегся лихорадочный интерес. Я так и не понял кем он меня воспринимает, не иначе — тем самым тайным чиновником Министерства внутренних дел, который по воле Его Императорского Величества с 1802 года возглавлял всю систему полицейских органов в России, введенных взамен упраздненной Тайной экспедиции.

Скрывать я не стал:

— Дворянина Радевича.

Рябинин покосился на меня с удивлением:

— Неужели вы думаете, что?..

Я оставил его вопрос без внимания, и, к моему удивлению, Сергей Арсеньевич не стал настаивать на ответе. По-моему, он начинал кое-что понимать или просто проникся ко мне доверием после Мириного сеанса. Не каждый день встречаешь человека, властвующего над миром — при этой мысли я усмехнулся, все-таки мне никогда не приходило в голову понимать предсказания индианки абсолютно буквально — а тем более осмеливаешься спрашивать его о чем-либо.

Я извинился и снова оставил Сержа с Мирой наедине. Индианка была заворожена представлением, Рябинин ею. Каждому из них было не до меня, поэтому я покинул парочку со спокойной душой, вышел в коридор, обошел кругом бенуар, представляющий из себя ложи по обеим сторонам от партера, и заглянул в ложу Нелли. Она скорее почувствовала, чем услышала мое присутствие и вздрогнула, после чего медленно повернула голову в мою сторону:

— Вы?! — глухо произнесла она.

— К вашим услугам, — я кивнул.

— Чего вы желаете в этот раз? — с вызовом спросила она. — По-моему, Яков Андреевич, мы с вами не уславливались о встрече! — Елена Николаевна озиралась по сторонам, словно боясь быть застигнутою в расплох.

В этот момент дверь в ее ложу распахнулась, и в полумраке, будто черт из табакерки, возник мужчина, которого я никогда прежде не видел. Одет он был в черный двубортный фрак, закрытый до подбородка, и темные свободные брюки. Изпод борта фрака с правой стороны виднелась короткая часовая цепочка. Мужчина шагнул, и фрак оттопырился еще больше, показались золотые часы, словно напоминя о быстротечности времени.

Нелли никак не ожидала увидеть этого господина, она отшатнулась в сторону, не совладав с собой и прикрыв ладонью лицо. Мне же как адепту эзотерического знания невольно подумалось, что человека с часами направила в театр сама Судьба. Впрочем, я не особенно ошибался на этот счет, вопреки тому, что колесо ее катилось совсем не по той дороге, что я ожидал в это мгновение.

Господин смотрел на меня с укором пронзительными зелеными глазами, словно видел во мне врага. Я даже попытался припомнить, не навредил ли я ему чем-либо, но так ничего и не вспомнил.

— Ваше имя? — воскликнул он.

Не понимая еще, что происходит, я отрекомендовался:

— Кольцов Яков Андреевич.

Нелли дрожала всем телом и готова была вот-вот потерять сознание, только вблизи я смог рассмотреть, как резко эта женщина подурнела. Красота ее схлынула, словно береговой прибой. Я не заметил этого из ложи напротив, даже несмотря на наведенный лорнет. Неужели она и вправду больна?

— Ну, наконец-то, — выдохнул незнакомец. — Теперь я знаю свой позор в лицо! — воскликнул он патетически и замахал у меня перед лицом искомканным листом бумаги. — Вы узнаете свой почерк, Яков Андреевич? Вы написали это пошлое billet doux?

— Вы забываетесь, Пьер! — воскликнула Елена Прекрасная. — Этот человек здесь совершенно ни при чем, — Нелли вполне овладела собой и, кажется, готова была ринуться в бой, только я не понял еще, кого она защищала.

— Позвольте, — я взял из рук Пьера любовное письмецо и поднес к глазам.

— Не смейте! — прошипела Нелли и осмотрелась по сторонам. Пока скандал еще не привлек внимания зрителей, и женщина слегка успокоилась.

Невзирая на пртесты Орловой, я все-таки прочел злосчастное «бильеду», как того требовали интересы дела, и заключил, что оно было написано рукою господина Радевича, в котором тот, в соответствии с моими предположениями, и условился о в стрече с Нелли. В письме упоминалось, что ее «глупый муж», а им, как я догадывался, и был взбешенный Пьер, терпеть не может оперные спектакли.

Однако огромного труда мне стоило не рассмеяться вслух, меня ведь приняли за Радевича, которого я так безрезультатно разыскивал. А он, похоже, и не собирался появляться в опере, а, просчитав наперед несколько ходов, ловко подстроил эту неприятную ситуацию, воспользовавшись доверием любовницы и ее легковерного мужа. Тем более что о легкомыслии Елены в петербургском свете с некоторых пор поползли отвратительные слухи.

Письмо, конечно, было без подписи, но в имении Радевича я видел записи, сделанные им собственноручно в расходных книгах, показанных мне Варенькой. Я не мог утверждать наверняка, но все же авторский почерк показался мне знакомым.

Со слов Лунева мне довелось узнать, что бедная Нелли, болея, звала не Якова, а Родиона, и муж об этом знал. Но ревность, судя по всему, затмила Пьеру воспаленный разум.

Он выпалил:

— Стреляться завтра же, — и вырвал у меня из рук компрометирующее послание. — Ждите секундантов! — Я и возразить ничего не успел, как Орлов выскочил из ложи как ошпаренный.

— Ну и ну! — только и сумел я пробормотать полушепотом.

— И откуда вы взялись на мою голову? — всхлипнула Нелли.

Я понял, что предсказания Миры начинают сбываться, башня вот-вот была готова обрушиться! А неуловимый Радевич снова выскользнул у меня из рук вместе с сокровищами. Только дуэли мне не хватало, вот не было печали!

Блистательнейшей арией итальянской актрисы на сцене Каменного театра завершился первый акт оперы Керубини, и я вернулся в собственную ложу по алому ковру партера.