Александр Арсаньев - Казна Наполеона

— Так вы будете рассказывать или нет? — торопил я его.

— Австриец Бришер, — начал Радевич, кивнув в сторону развороченного пола. — Я вижу, вам с ним уже удалось познакомиться. Так вот, он видел, как тонули повозки с деньгами, и одну из них ему удалось спасти. Он поделился со мною этим секретом, так как ему была нужна помощь, чтобы достать со дна реки остальные. За ними мы вернулись чуть позже, незадолго до того, как сюда приехал советник Коротков со своей поисковой экспедицией.

— И где же вы их спрятали? — поинтересовался я.

— Повозки разобрали на доски, а бочонки закопали вблизи усадьбы, а затем перевезли их сюда. Отсюда я и брал их по мере надобности.

— И переводили деньги в Лондон?

— Вам и об этом уже известно? — восхищенно удивился Радевич.

Я кивнул, это движение отдалось довольно острой болью в затылке.

Радевич продолжил:

— Бришер захотел слишком большую долю, поэтому нам и пришлось его устранить. Татьяну я убивать не хотел, но она сама виновата. — Радевич развел руками. — Девушка подслушала мой разговор с Демьяном, он что-то там упомянул о Бришере, а потом закатила мне скандал, убийцей назвала, хорошо хоть, слуги не слышали. Насилу успокоил, пришлось пообещать, что все объясню при первой возможности, что дело государственной важности и все-такое. Она, дурочка, и поверила, -цинично добавил он.

— И как же вы выманили ее из под родительского крова? — осведомился я, в принципе, уже зная наперед, что ответит убийца.

— Посредством горничной, мадемуазель Камиллы, — сказал Радевич. — Она и раньше нередко передавала барышне записочки от меня. За щедрую плату, разумеется. Я с людьми не скуплюсь, — заявил он самодовольно. — Правда, Евсей?

Кучер поддакнул.

— Но ей не повезло, — снова заговорил Радевич. — В это дело вмешались вы. Я ожидал ее под окнами, как раз, чтобы расплатиться, когда впервые увидел вас. Тогда я еще ничего не заподозрил. Но, встретив вас следующий раз у дома Нелли, подумал, что это не случайно. Тогда я и начал присматриваться к вашей персоне и на всякий случай заставил Камиллу молчать более надежным способом. Я же и попросил Евсея вас припугнуть, чтобы вы, наконец, оставили меня в покое. Но вы все не унимались и даже прикатили ко мне в поместье. Я же как раз приехал, чтобы перевезти бочонки, так как мне срочно понадобились деньги. А вас угораздило выйти на прогулку именно в ту ночь, когда мы с Демьяном заметали следы. Пришлось вас немного ранить. Я ведь должен был избавиться от пустых бочонков, которые вы помешали закопать Демьяну.

— Почему вы оставили меня в живых?

— За мной и так одно время следила полиция. Зачем привлекать излишнее внимание к своей персо…?

В этот момент в лесу раздался выстрел.

«Кинрю, — сразу подумал я. — Вероятно, Демьян зачем-то вышел из дома.

Евсей и Радевич выбежали из дома. Я попытался освободиться от своих тенет, но моя попытка не увенчалась успехом. Связали меня на совесть.

Послышался еще один выстрел и шум падающего тела. Потом что-то загрохотало и кто-то снова выстрелил. Затем в комнату вбежал запыхавшийся Кинрю с пистолетами в обеих руках. Я решил, что Евсею уже не придется отправляться на катаргу.

— Что с извозчиком? — все-таки осведомился я.

Кинрю ответил:

— Он отправился в страну теней, — и бросился освобождать меня от веревок.

— А Радевич?

— Не знаю, по-моему, я его ранил, — он быстро орудовал своим кольцом со спицей, распутывая узлы. — Демьяна я запер в погребе, — добавил он, возвращая мне мой пистолет, свой он позаимствовал у покойного Евсея.

В этот момент в комнату ввалился, раненый в колено, Радевич. Все решалось в какие-то доли секунды. Он целился в меня, но я успел выстрелить первым. Радевич свалился замертво.

— Отличный выстрел! — изрек Кинрю.

Потом мы спустились в погреб, выволокли оттуда Демьяна, который не переставал упираться ни на минуту, связали его и погрузили в экипаж Радевича, туда же мы сгрузили остатки наполеоновской казны.

— Что будем делать с трупами? — осведомился Кинрю.

На этот счет у меня имелась одна дельная мысль, и я поделился ею с Кинрю, который меня одобрил.

Радевич привез с собой керосин, чтобы пджечь лачугу и тем самым избавиться от моего трупа, так как знал от Евсея, что я направляюсь в охотничий домик, и не собирался оставлять меня в живых. Так почему бы не позаимствовать его идею?

Домик со страшным треском занялся пламенем. Мы не стали дожидаться, пока обрушиться кровля и тронулись в путь. Но Демьяну Ермолаевичу не было суждено прибыть в Борисов живым. По дороге он попытался бежать и на полном ходу вывалился из кареты. Двумя днями позже он был опознан как бегдый каторжник местной полицией. Я подозревал, что именно его и разыскивал оберкомендант Борисова, когда встречался с Кинрю.

Я собственноручно доставил бочонки с наполеоновской казной Ивану Сергеевичу Кутузову, из который он и выплатил мне вознаграждение, оплатив, разумеется, все случившиеся в этом деле расходы.

Аллан Рид перевел из Англии, в пользу Ордена, все деньги Радевича. Был ли в курсе этого император Александр, мне так доподленно и не довелось узнать. Зато мне стало известно, что имение Радевича перешло в государственную собственность.

Рябинин все еще продолжал питать какие-то надежды на Мирину благосклонность, которой, все-таки, льстило его внимание.

И только Кинрю остался несчастным в этой истории, потому как Варвара Николаевна его решительно отвергла. Он ездил к ней в Михайловский замок, но она отказалась с ним разговаривать и предпочла обратиться к поискам веры истинной, сдружившись с баронессой Буксгевден и став ее правой рукой, что так и не удалось, когда-то в прошлом, Божене Феликсовне, ибо mon frere обладала нравом совсем отличным от Варенькиного.

Кинрю понемногу успокоился, верный заветам своего самурайского кодекса. Но иной раз золотой дракон брал в руки простенький медальон, и тогда мне доводилось видеть его печальным, чего раньше с японцем никогда не случалось.

Дмитрий Михайлович перевернул страницу, оторвал свой взгляд от тетрадки и только сейчас заметил, что за окнами забрезжил рассвет.

— Неужели все это правда? — прошептал он вслух и осмотрелся по сторонам. Этнограф по-прежнему находился в, обтянутых шелком, стенах музея, но окружающие его предметы виделись ему совершенно иначе.

Дмитрий Михайлович открыл дневник на другой странице, намереваясь продолжить чтение, но усталость, все-таки, сморила его, и он уснул на диванчике Якова Андреевича Кольцова.

Со шкафа ему таинственно улыбался индийский верховный бог.