Александр Прилепский - Последнее дело «ВАЛЕТОВ»

Публики в партере бегов собралось уже много. Малинин едва успевал раскланиваться. Подошёл следователь Быковский.

— Вы, Сергей Сергеевич, если не ошибаюсь, сейчас в сыскном служите?

— Временно.

— Тогда вам небезынтересно будет узнать — вчера во время допросов задержанных на Грачёвке, выяснилось много прелюбопытного о вашем коллеге Ватошнике. Чуть ли не каждый вечер посещал притон Ситникова, пьянствовал с Самсоном. Ну и так далее. Я официально сообщил об этом вашему полковнику Муравьёву.

Переживать за Тимошку Ватошника Сергей не собирался. Он искренне считал, что таким тёмным личностям в полиции не место. Да и был уверен — Тимошка сообщил преступникам, что полиция заинтересовалась извозчиком Ждановым.

Доказательствами пока не располагал, но чутьё подсказывало.

— А у меня для вас, Василий Романович, тоже интересная новость. В первом заезде придёт Чаровница.

— Неужели? — засомневался следователь. — Вся публика Чарусу играет. Я сам её на проездке видел — летит как стрела.

— Мы с Алексеем вас когда-нибудь подводили?

— Нет. Но Чаруса. Ведь эта кобыла от самого Павлина. А сведения надёжные?

— Надёжней не бывает. Пойдемте в кассу, а то не успеем.

Часто зазвонил колокол приказывая наездникам подавать лошадей на старт. И только тут объявился запыхавшийся Лавровский.

— Слава богу! — обрадовался Малинин. — А то я чёрте — что уже думать начал.

— Проспал, — стал оправдываться Алексей. — Понимаешь, как вечером лёг, так до самого утра и…

— Неужто без перерывов? — сделал изумлённое лицо Малинин. — Ну, ты и хват!

Оба расхохотались.

— Это ты о чём? — хитро прищурился Алексей.

— Не о чём, а о ком, — поправил Сергей. — Хороша Даша?

— Да уж. Как узнал?

— Я сыщик, мне по должности положено.

Ударил колокол — старт!

Чаруса бежала по ближней дорожке. Зрители видели, как наездник потянул вожжи на себя, потом немного ослабил и кобыла, слушаясь его посыла, сразу пошла полной рысью.

— Молодец, Кучинин, — восхитился Алексей. — Пожалуй на бегах из наездников никто лучше него не может управляться с молодыми лошадьми. Всего две недели, как Чаруса у него, а такое впечатление, что не первый месяц. На малейший посыл отвечает.

Кучинин ещё раз послал кобылу вожжами и Чаруса прибавила ходу. Сейчас казалось, что бежит только одна эта изящная гнедая лошадь, а остальные застыли на месте.

— Экая жалость, — вздохнул Алексей. — Не сыграли мы.

— Почему не сыграли. В первом заезде, как мы и договаривались, я поставил сто рублей.

— Браво!

— Только на Чаровницу.

— Плакали наши денежки. Но, что с тобой поделаешь? Тебя, друг мой, всегда тянет на авантюры… Эх, как идёт! Ты засек, за сколько верста была?

— Без шестнадцати, — взглянув на секундомер ответил Малинин, имея в виду, что первую версту Чаруса пробежала за 1 минуту 44 секунды. — Очень приличная резвость для четырехлетки.

И тут трибуны ахнули. На второй версте Чаруса заскакала. Сбой был тяжелый. С большим трудом, только после девятого скачка, Кучинину удалось перевести её с галопа на рысь. Вороная Чаровница за это время ушла далеко вперёд. Она и оказалась первой у призового столба, опередив Чарусу ровно на секунду.

— Больно уж нервная кобылка, — сказал Лавровский, пытаясь объяснить неудачу Кучинина, езда которого ему всегда нравилась.

— Не в этом причина, Лёша, — к ним подошёл Бутович. — Ты слышал такое выражение — «толкутся на сбою»?

Алексей смутился. Он считал себя знатоком бегов, но при разговорах с Бутовичем, одним из лучших ездоков-охотников, всякий раз убеждался, что много чего пока не знает.

— Когда у рысака высокий ход сбоев боятся нечего, — неторопливо продолжал Бутович. — Только он скакнёт, пару раз тряхнешь вожжами и готово — опять рысью идёт. У Чарусы ход низкий, скользящий. Таких, до сбоев доводить нельзя. Больно уж много они при этом времени теряют, да и ставить на рысь трудно — «толкутся на сбою». Сколько раз я об этом Матвею говорил…. Думаю, после сегодняшней езды князь Вяземский Чарусу у него заберёт.

Возле Бутовича собрались кучка беговых завсегдатаев — больших охотников до подобных разговоров.

Возле кассы тотализатора Малинин снова встретил Быковского.

— Заставили вы, батенька, меня поволноваться, — шутливо погрозил пальцем следователь. — Думал кондрашка хватит, когда Чаруса со старта в отрыв пошла.

— Волнение того стоит. Выдача десять рублей на рубль.

— Порадовали вы с Алексеем Васильевичем меня сегодня, очень порадовали. Кстати, у меня для вас тоже интересные сведения имеются. Хотя приятными их не назовёшь.

— Что такое? — сразу насторожился Малинин.

— Шпейера придётся выпустить.

— Как это выпустить?

— Под залог. Французский консул настаивает, международным скандалом грозит. Оказывается журналист этот во Франции личность весьма известная, даже в какой-то экспедиции в Африку участвовал.

— Как бы ни сбежал, — высказал опасение Малинин. — Какой новый процесс о «Клубе червонных валетов» без Шпейера!

— Полагаю, такого процесса не будет. — Быковский многозначительно указал пальцем вверх. — Там считают, что в России слишком много организованных политических шаек — разные «Народные воли» и «Чёрные переделы», не хватает, дескать, ещё и уголовных сообществ. Так что, вместо одного громкого процесса будет четыре — пять самых заурядных.

— Не правильно это! — возмутился Малинин.

— Полностью с вами согласен. Да кто меня спрашивает? — Быковский сокрушенно махнул рукой. — Хватит о грустном. Подскажите-ка лучше, Наветчик или Полкан?

— Размах. Но мы играем Полкана.

— Очень странная логика, — удивился следователь. — Я бы даже сказал. совершенно непонятная.

— Алексей считает, Полкан придёт первым.

— Вот как… Ну, тогда и я поставлю на него. Чутью господина Лавровского привык верить.

— И я тоже, — засмеялся Малинин.

В следующем заезде разыгрывался трёх вёрстовой приз Его Императорского величества или, как по-простому между собой называли его беговые, Малый Императорский. По условиям ехать можно было как в «американках», так и в беговых дрожках. Владельцы всех записанных лошадей предпочли последние.

Интерес публики к предстоящему состязанию был огромным. Ведь бежали лучшие рысаки России — Размах, Наветчик и Полкан.

Не зря Егор Московкин дал отдохнуть Полкану перед ездой на приз. Наездник лишь слегка шевельнул вожжами и полный сил жеребец рванулся вперёд. Пытаясь достать соперника, Гаврила Егоров посылал серого Размаха раз за разом. Достал наконец. Но очередной посыл оказался, как говорят беговые спортсмены «несоразмерным», то есть не соответствующим резвости рысака. Размах, который в это время уже и без того шёл на пределе своих возможностей, перешёл на галоп. Поставить его на рысь до одиннадцатого скачка Егоров так и не смог. Проскачка!

— Ну, что я говорил? — обернулся Алексей к другу. — И где твой Размах?! Один Полкан.!

— Посмотри, что Наветчик творит!

Приотставший было на первой версте, Наветчик в начале третьей вплотную подошёл к Полкану. Но Московкин тряхнул вожжами, гаркнул и его жеребец сделал мощный бросок вперёд.

— Теперь Московкина не достать, — уныло сказал кто-то из игроков, поставивших на Наветчика. И оказался полностью прав. Полкан выиграл этот заезд с рекордной резвостью.

В прошлом году Размах первым среди русских рысаков «разменял минуты» — прошёл три версты за четыре минуты и пятьдесят девять с половиной секунд. Полкан улучшил этот рекорд почти на две секунды.

Через час состоялась предусмотренная условиями розыгрыша Малого Императорского приза перебежка. Первым у призового столба снова оказался Полкан.

— Ну, что я тебе, Сергей, говорил? — радовался Алексей, не сколько выигрышу, выдача в тотализаторе было копеечной, сколько успеху своего друга Московкина. — Убедился теперь, что лучше Полкана на московских бегах никого нет?

Лавровский внимательно изучал беговую афишу. В следующем заезде разыгрывался приз для ездоков-охотников. Малинин отвлёк его от этого увлекательного занятия:

— До сих пор не пойму, как ты догадался, что Лансиньяк это и есть Шпейер?

— Мишка Ювелир невольно помог. Когда он бумажник с часами у Лансиньяка спёр. тот таким трёхэтажным его обложил… Иностранец так не сможет! Да и картавить Павел Карлович позабыл. Ну и стал я вспоминать. Сам посуди, как только «француз» где появиться — жди неприятных новостей. Встретился он с Мазуриным — на следующий день странная продажа Арфы, Удачной и Шипки. Поехал Лансиньяк из «Салошки» на Цветной бульвар — через пару часов отбирают на Грачёвке у Женьки Борисовского Эммина-Варвара. Пообщались мы с ним в среду утром на проездке — сразу получили нового подозреваемого.