Александр Бушков - Аргонавт

– То есть как это – зачем? – удивился Бестужев, придав себе чуточку циничный вид. – Ночью ко мне в каюту вламываются вооруженные люди и пытаются мне воспрепятствовать заниматься делом, за которое мне обещаны очень приличные деньги. Должен же я в подобных условиях разузнать, с кем имею дело? Вы бы на моем месте поступили иначе? Вот видите… У меня была единственная ниточка – стюард. Я немного прижал его, и он рассказал о вас немало интересного. И я отправился обыскать вашу каюту. Надеюсь, вы не подозреваете меня в вульгарных наклонностях? Я уверен, все деньги и дорогие вещички, имевшиеся в ваших чемоданах и ящиках шифоньера, остались целыми?

– О, разумеется, – небрежно сказал Кавальканти. – Всё цело. Исчез только предмет, сделанный из самых прозаических материалов, – но он-то мне дороже любых ценностей…

– У меня тоже создалось такое впечатление, – усмехнулся Бестужев.

– Зачем вы унесли саквояж? Уж, безусловно, не за тем, чтобы передать его властям, иначе я не сидел бы столь беззаботно в вашей компании и не пил превосходное виски…

– Будем играть с открытыми картами… – сказал Бестужев. – Меня не привлекает политика, а уж предметы, подобные тому, что находятся в вашем саквояже, откровенно пугают. Мало ли какие у вас могут быть планы касательно этого великолепного корабля… Мне не хочется бултыхаться в холодной воде, в лучшем случае…

Кавальканти тихонько рассмеялся:

– Ах, вот оно что… Вы решили, что я собираюсь взорвать корабль в открытом море?

– Кто вас знает, господ политиков? – сказал Бестужев. – Стюард назвал вас анархистом, а я постоянно читаю в газетах, что анархисты взорвали что-то или подожгли…

– Ах, дорогой Иоганн… – покачал головой Кавальканти с мягкой укоризной. – Вот что значит пользоваться дурацкими слухами и пересудами газетчиков… Читали ли вы когда-нибудь, чтобы хоть один анархист пошел на самоубийство, сам поднял себя на воздух вместе со своим разрывным снарядом?

– Да нет, – честно ответил Бестужев. – Как-то не приходилось.

– Вот видите. Взрывать корабль в открытом море было бы чистой воды самоубийством, уверяю вас… Конечно, сила взрыва данного… предмета слишком мала, чтобы отправить корабль на дно в считанные минуты. Но потом пришлось бы вместе со всеми садиться в шлюпки, а вот тут-то и кроется главная опасность. Мне удалось узнать, как с ними обстоит… Понимаете ли, шлюпок недостаточно. Их не хватит и половине пассажиров. Не спрашивайте, как я об этом узнал. Просто-напросто я всегда детальнейшим образом изучаю место, где предстоит действовать… Итак, шлюпок не хватит и для половины пассажиров. В таких условиях велик шанс в шлюпку не попасть.

– Не хватит…

– Даю вам честное благородное слово, – сказал Кавальканти. – Дай-то бог, чтобы хватило и половине. Эти господа, владельцы судна, чересчур уж полагаются на его непотопляемость, и мысли не допускают, что случится нечто, потребовавшее бы высадить в шлюпки абсолютно всех с корабля… Сами рассудите, мог ли я в таких условиях готовить взрыв судна?

– Везете подарочек друзьям в Америку?

– Не совсем, – сказал Кавальканти. – Не совсем, Иоганн… Но, прежде чем продолжать разговор, я хотел бы знать: где… саквояж? Я надеюсь, вы сглупа не выбросили его за борт? – В его выразительных глазах на миг сверкнула молния.

– И не думал, – сказал Бестужев.

– Где же он? В вашей каюте его нет…

– Вы проникали в мою каюту?

– А вы бы на моем месте поступили иначе? – улыбнулся Кавальканти. – Ну конечно же. Благо Луиджи продолжает служить верой и правдой. Знаете, я простил его за то малодушие, что он проявил, поддавшись вашим угрозам. Не стоит требовать от маленького жалкого человечка особой твердости духа. Жалкая личность, слизняк… Но, главное, у меня больше средств воздействия на него, чем у вас. Вы можете убить только его. Ну, а мы, если, господи упаси, возникнет такая возможность, занялись бы и его многочисленным семейством, о чем он прекрасно осведомлен… Ничего, пока он мне нужен, останется целым и невредимым. Он прибежал ко мне в самых расстроенных чувствах… Рассказал, что был вами разоблачен. И мы тут же отправились в вашу каюту. Саквояжа там нет. Вы где-то его спрятали, верно?

– Вы удивительно догадливы, – сказал Бестужев.

– И что же вы собирались делать? – с любопытством спросил Кавальканти. – Неужели шантажировать меня и вымогать деньги?

– Ну, такой мысли у меня не было, – сказал Бестужев. – Шантажировать анархистов и вымогать у них деньги, как я догадываюсь, чревато серьезными неприятностями.

– Серьезнейшими, – с улыбкой подтвердил Кавальканти. – Тогда?

Изображая некоторое смущение, Бестужев пожал плечами:

– Вы знаете, мне трудно объяснить… Выбрасывать саквояж за борт мне показалось… нет, не могу подыскать слова. Пожалуй, мною руководила некая житейская практичность… Я так и не придумал, что мне с этим делать, но не практично было бы выкидывать в море столь интересное изделие…

– Ах вы прохвост, – улыбаясь еще шире, сказал Кавальканти. – Вы именно что намеревались вымогать у меня деньги, ну признайтесь! Даю вам честное слово, я на это за вас нисколечко не сержусь и не намерен ничего… предпринимать. Я понимаю, всякий зарабатывает, как умеет…

– Ну, у меня были некоторые идеи…

– Отлично. Просто отлично, – сказал Кавальканти. – Вы и сами не представляете, как вам повезло, Иоганн. Именно потому, что вы – это вы, человек специфической профессии… Мы можем договориться. Собственно, выбора особого и нет. Либо мы сейчас же отправимся вместе туда, где вы спрятали саквояж, и вы мне его отдадите, либо… боюсь, придется предпринять самые решительные меры. Полагаю, нет нужды вам растолковывать, о чем идет речь?

– Не нужно, – мрачно сказал Бестужев.

– Приятно иметь дело с умным человеком. Итак, сейчас мы с вами отправимся…

– И после того, как я отдам вам саквояж, вы меня отблагодарите стилетом или пулей, – сказал Бестужев. – Я не вчера родился.

– Возможно, в другое время с другим человеком я бы так и поступил, – серьезно сказал Кавальканти. – Но так уж счастливо для вас оборачиваются дела, что вы имеете шанс не просто выжить, а разбогатеть. Проще говоря, вы меня вполне устраиваете как компаньон по некоей… по некоему предприятию. У меня здесь есть несколько человек, они надежные исполнители, вполне дисциплинированы и смелы… но, признаться, довольно примитивны. Вы – совсем другое дело. Вы повыше их на голову. Мне не хватает как раз таких сотрудников. Вы отдаете саквояж и участвуете на равных в моем предприятии – откуда вытекает, что и доля вам достанется неплохая, я не обижу. Речь идет о нешуточных ценностях…

– Что вы имеете в виду?

Небрежно, непринужденно оглянувшись и убедившись, что их никто не слышит, Кавальканти понизил голос:

– Вы предлагали играть с открытыми картами? Я согласен. Я открою карты полностью – потому что, сами понимаете, после этого у вас просто не будет обратной дороги… Я намерен ограбить этот великолепный корабль. Боже мой, что за безграничное удивление отразилось у вас на лице… Я не сошел с ума, Иоганн. Все продумано до мелочей. Я от вас ничего не буду скрывать, нет нужды. Либо вы присоединитесь к нам и отдадите саквояж, либо через самое короткое время окажетесь за бортом, в ледяной воде, причем заранее будут приняты меры, чтобы вы уже не смогли позвать на помощь… Поверьте, это не так уж трудно сделать…

– О чем же все-таки речь?

Кавальканти наклонился к нему, еще более понизил голос, лицо его при этом оставалось спокойным и беззаботным:

– На этом корабле, Иоганн, плывет несколько сотен денежных мешков, миллионеров, крезов, набобов… И в багаже у них превеликое множество ценностей. Так вот… В трюме, в одном из бункеров, горит уголь. Еще с Шербура. В обычных условиях это не представляло бы никакой опасности, корабль вполне успеет в Нью-Йорк, где пожар потушат. Но когда я об этом узнал, то понял, что здесь саквояж принесет гораздо больше пользы, чем в Штатах, где мы его первоначально намеревались использовать. Мой человек взорвет бомбу в том самом бункере. Кораблю это нисколечко не повредит, но пожар, как бы это выразиться, перейдет в несколько другое качество. Капитану доложат нечто не вполне соответствующее действительности: ему поклянутся всеми святыми архангелами: повреждения настолько необратимы и опасны, что «Титаник» потонет самое большее через три четверти часа. У меня есть такой человек… и капитан его послушает. Каковы будут его дальнейшие действия, Иоганн?

Почти не раздумывая, Бестужев сказал:

– Он немедленно начнет высаживать пассажиров в шлюпки.

– Вот именно. Все будут считать, что времени крайне мало – а значит, помянутые господа миллионеры будут собираться в страшной спешке. Кое-какие драгоценности, конечно, рассуют по карманам и сумочкам, но все равно, в первую очередь будут думать о собственной шкуре. В каютах, в багаже первого класса останется столько, что всем нам хватит на всю оставшуюся жизнь – экий невольный каламбур получился… Нам будет способствовать дикая паника, которая обязательно разыграется, когда станет окончательно ясно, что шлюпок на всех не хватит. Работать мы все сможем спокойно, без помех и преград – первый класс усадят в шлюпки в первую очередь, каюты опустеют, а прочие пассажиры сюда ни за что не сунутся – с чего бы вдруг? Они будут толпиться на палубах в поисках спасения…