Радиация - Сергей Леопольдович Леонтьев

«Устала, бедная, – с жалостью подумал Сергеев, – столько пережила. Ладно мы с Колей, взрослые мужики…» Он вздохнул, выругался про себя и пошел открывать в полной уверенности, что явился друг Коля с намерением продолжать банкет. Но на пороге стоял старший лейтенант Воронов, угрюмый, взъерошенный и с автоматом в руках. Андрей вышел в коридор, прикрыл за собой дверь. Выслушав контрразведчика, сказал:

– Шесть секунд, только оденусь.

Через несколько минут они уже звонили в квартиру Звягинцева, который жил рядом с общежитием. Командир отдельной роты охраны встретил их полностью одетым, как будто собирался куда-то уходить.

– Хочу прогуляться до штаба, часовых проверить, – объяснил он. – Не каждый день бомбу охраняем.

– Мы тоже хотим до штаба прогуляться, – сказал Воронов.

– Что-то случилось? – встревожился Звягинцев.

– Не знаю, надеюсь, что нет, пошли быстрее.

До штаба было рукой подать, машину брать не стали. Подгоняемые неясной тревогой, добежали за две минуты. Часового в будке у ворот не обнаружили. Звягинцев выругался.

– Выясню, кто должен стоять, – голову оторву!

В будке он снял с рычагов трубку связи с постом охраны, долго слушал длинные гудки.

– Странно, не отвечают, – недоуменно сказал Звягинцев и достал пистолет из кобуры.

Воронов передернул затвор автомата, досылая патрон.

– Где вход?

– Давайте за мной.

Потянув на себя створку ворот, Звягинцев протиснулся на территорию штаба. Старший лейтенант и Андрей последовали его примеру.

– Дежурного автомобиля нет. – Алексей показал на место, где должна была стоять машина.

– Может, уехали по вызову? – спросил Воронов.

– Обязаны были меня поставить в известность, – хмуро пояснил Звягинцев. – И в любом случае кто-нибудь остался бы. Не нравится мне это, ох как не нравится.

Дверь служебного входа была приоткрыта, сквозь образовавшуюся щель изнутри проникал яркий электрический свет. Звягинцев прижался к стене, Воронов встал за дверью.

– На счет три: раз, два…

Старший лейтенант рванул дверь на себя, Звягинцев прыгнул внутрь, держа пистолет наготове.

Прикрывая друг друга, пробежали короткий коридор до настежь распахнутой двери дежурки. Звягинцев замер на пороге, Воронов заглядывал ему через плечо. Андрей подошел последним.

В небольшой комнате на первый взгляд все было в порядке. Черно-белый телевизор в углу тихо гудел, демонстрируя таблицу⁶⁴, вещание уже закончилось. Два человека в форме, не раздеваясь, спали на койках у стены. На столе стоял стакан с недопитым чаем, рядом газета. Читавший газету человек с погонами прапорщика как будто задремал сидя, уткнулся головой в стол. Только небольшая лужица крови под головой выбивалась из этой мирной картины.

Сергеев и Звягинцев вошли в дежурку, Воронов остался у входа, контролируя коридор. Андрей проверил у прапорщика пульс на сонной артерии, затем проделал ту же процедуру с лежащими на койках, отрицательно покачал головой. Звягинцев перевернул лежащих, приподнял голову прапорщика. На скулах заходили желваки.

– Три выстрела, как цыплят! А ведь все парни с опытом…

– Бомба где? – крикнул Воронов.

– В подвале, в оружейной комнате, там часовой и сейфовая дверь!

Они бросились в подвал. Часового обнаружили лежащим на лестнице, голова неестественно вывернута. Сейфовая дверь в оружейную комнату была вскрыта. Проникшего в здание диверсанта, легко справившегося с пятью охранниками, оружие не интересовало. Бомбы в комнате не оказалось.

28 мая 1980 года, недалеко от города Казань, полночь

Проводник мягкого вагона фирменного скорого поезда «С. – Москва» Юра Носков был возмущен до глубины души. Он, можно сказать, с открытым сердцем, предложив «карасю» из второго купе чай, тонко намекнул, что может не только кипяток разносить и постельное белье раздавать. Может за «рубчик» помочь постельку застелить, а также готов за скромное вознаграждение перевозить нужные вещи. Например, желтые портфели-дипломаты. Что тут началось!

«Карась», услышав про желтые дипломаты, аж на месте подскочил, Юру за грудки схватил, глаза вытаращил. Юра даже вспотел, испугался, что сейчас его из окна на ходу выбросят. Но обошлось, выбросили только из купе в коридор, да еще с такой силой, что Юра полвагона пролетел. Хорошо, в коридоре никого не было, и пассажиры Юрин позор не видели.

Так что перехватить Петрунинскую коммерцию не получилось. Зато вечером уже своя, законная коммерция нарисовалась – пассажир без билета. Приличного вида дядька на остановке попросился в вагон, червонец посулил. А тут как раз у «карася» свободное место в купе. Червонец за ночь – очень даже неплохо. Правда, бригадир поезда предупредил никого не подсаживать во второе купе на свободное место. Но где он, бригадир? В вагоне-ресторане с Наташкой, проводницей из пятого, ужинает. Потом запрутся у бригадира в купе часа на два. А там уже совсем ночь. Ночью бригадир пассажиров тревожить обходом и безбилетников ловить не будет. Дядька сказал, что сойдет рано утром. В общем, никакого риска и червонец сам в руки плывет. Вот и сунулись они с дядькой во второе купе. И что вы думаете? «Карась» красную «корочку» вытащил и заявил, что если Юра еще раз на пороге купе объявится, то пусть о своей работе проводником дальнего следования навсегда забудет. В лучшем случае будет на пригородных линиях общие вагоны подметать. Совсем конторские обнаглели! Лишили человека честного заработка. Пришлось безбилетника к Петрунину в соседний вагон пристраивать. Вагон не мягкий, цена уже другая, и с Петруниным делиться…

Долго потом Юра в своем купе отходил. Чай пил и даже шкалик⁶⁵ водки из неприкосновенного запаса приговорил. А потом подумал – настоящий ли «карась» комитетчик? Зачем это комитетчику в вокзальном буфете под столом портфелями с проводником обмениваться? Ну и что, что удостоверением помахал. Толком «корочки» рассмотреть не дал. Юра успел только «КГБ СССР» прочитать и звание – подполковник. В прошлом году поезда банда грабила, так тоже удостоверения показывали. Правда, милицейские, но какая разница?

Мысль по поводу фальшивого комитетчика Юре понравилась – за липовые «корочки» можно наглеца очень даже качественно уделать. «Отольются кошке мышкины слезки», – говорила в таких случаях Юрина бабушка. Но нужно все хорошо обмозговать, чтобы сгоряча дров не наломать. Тут и второй шкалик в дело пошел, пусть и без закуски, за размышлениями мягко в желудок провалился. Прижать бы к багажной полке Петрунина, он-то наверняка знает, настоящий это комитетчик или нет. Но Петрунин будет молчать, как Зоя Космодемьянская. А даже и скажет, так соврет. Если подполковник настоящий, то легко может Юре перевод на пригородные линии устроить. С другой стороны, какие к Юре претензии? Сознательный гражданин проявил положенную бдительность. За это не претензии – почетную грамоту надо давать, может, даже медаль.

Когда поезд прибыл на вокзал в Казани,