Николай Свечин - Удар в сердце (сборник)

– Шишка так быстро все проделал! Сдавил горло, я и пикнуть не мог. В глазах потемнело. Думал – конец…

– Эх, Юра, Юра… Ладно. Живой, и задание выполнил. Все хорошо. Только на будущее учти, что надо быть проворнее.

– Алексей Николаевич! Таким, как вы, я же никогда не стану! Вы силача Шишку одной рукой к земле пригнули. И это…

Валевачев посмотрел учителю прямо в глаза:

– Спасибо вам!

История про фальшивые деньги начиналась с двух министров, на них же и закончилась.

Сначала Лыкова и Валевачева вызвали к Витте. Тот принял их на скорую руку. Сергей Юльевич хорошо знал Лыкова по Нижнему Новгороду. Там в 1896 году проходила XVI Всероссийская промышленная и художественная выставка. Витте был одним из главных ее организаторов. А надворный советник в качестве представителя Департамента полиции вместе с нижегородцами обеспечивал безопасность. С тех пор сановник держал сыщика в поле зрения и негласно помогал ему.

Встреча получилась короткой. В потертом вицполукафтане, с застрявшей в бороде капустой, министр финансов был лаконичен. Он отослал полицейских на экскурсию в Экспедицию заготовления государственных бумаг. Те приехали на Фонтанку и долго бродили по огромной фабрике. Им показали, как делают бумагу для банковских билетов и как потом по ней печатают деньги. Было интересно. Гигантские машины, из которых вылетают полосы неразрезанных банкнот! Суммарная сила станков – три тысячи паровых лошадей! Однако чиновники Экспедиции поразили своей наивностью. Подделать новые купюры, заявили они, невозможно. Печать в три краски орловским способом – изобретение русского инженера Орлова – есть высшее достижение. А новая металлография! На преступном промысле можно ставить крест. Лыков только посмеялся[69].

С Фонтанки сыщики вернулись в кабинет Витте. Тот был в парадном мундире, капуста из бороды исчезла. Министр финансов показал свежую резолюцию государя на своем докладе. Витте излагал историю ликвидации шайки фальшивомонетчиков. Под шумок денежной реформы те пытались сбыть поддельных банкнотов более чем на миллион рублей. Но чиновники Департамента полиции Лыков и Валевачев пресекли аферу. Напротив этого абзаца государь изволил начертать: «Наградить обоих». Как и полагалось, августейшая мета была покрыта специальным лаком.

– Я уже телефонировал Горемыкину, – сказал действительный тайный советник. – Удостоиться именной резолюции Его Величества! Поздравляю! В первый раз такое?

– У Юрия Ильича впервые, – подтвердил Лыков.

– А у вас?

– Именной указ, именное повеление и четыре монарших удовлетворения. Но все равно приятно!

Витте пытливо взглянул на сыщика и сказал:

– Те, прежние, были от покойного государя?

– Да.

– Этот другой. У него не допросишься… Поверьте мне, Алексей Николаевич, я хорошо знаю обоих. Цените редкую теперь честь!

В результате Валевачев «не в очередь» получил чин титулярного советника, а на Пасху еще и Станиславский крест третьей степени. Такого даже у Лыкова не было! Он смеялся и просил дать поносить… Сам Алексей был произведен в коллежские советники.

На ту же Пасху управляющий Государственным банком Плеске получил долгожданную Аннинскую ленту. Видимо, за компанию с сыщиками…

В мае суд в Москве завершился обвинительным приговором. Но Лятур написал прошение на имя министра внутренних дел. В нем он просил отправить его для отбывания наказания в места с теплым климатом. Ссылаясь на многочисленные хвори… Горемыкин вызвал к себе Зволянского, а тот, узнав причину, взял с собой Лыкова.

Алексей подробно рассказал о проделках афериста, докатившегося до убийств. На совести эскулапа жизни двух кассиров и, хоть это и не доказано, смерть старшего Кречетова. Только везение помогло уцелеть чиновнику Департамента полиции Валевачеву. Тот нарушил приказ начальства сидеть дома. Когда понял, что может быть раскрыт, «демон» не пошел к себе, а бродил по людным местам. И лишь когда окончательно продрог, явился на квартиру, где его уже поджидали…

Горемыкин выслушал рассказ сыщика, взял перо и написал на прошении Лятура три буквы: О.Б. П.

Дождливым утром 27 октября 1906 года кассир Товарищества Норской мануфактуры Пашков пришел в Северный банк. Требовалось положить вышедшие по сроку купоны на текущий счет. Банк считался русским, а на самом деле был «дочкой» знаменитого французского «Сосьете женераль». Поэтому в нем охотно обслуживались петербургские клиенты – так казалось надежнее. Солидное здание на Невском проспекте, 62, олицетворяло собой эту нерусскую надежность.

Кассир взялся за ручку двери, но открыть ее не успел. От ворот к нему побежал человек, по виду рабочий. Приставил к голове револьвер и выстрелил. Пашкова отбросило на ступени крыльца. Убийца схватил портфель с купонами, вскочил в ожидавший его экипаж и тут же скрылся из виду. Лишь после этого на улицу осмелился выйти охранник банка. Кровь из простреленной навылет головы кассира быстро заливала мостовую…

Коллежский советник Лыков прибыл на место происшествия по просьбе начальства. Именно по просьбе. Дознанием занималась Петербургская сыскная полиция, и в помощи департамента она не нуждалась. Рядовое происшествие… Но у вице-директора Зуева в Северном банке служил брат, и Нил Петрович захотел узнать подробности нападения. Не было ли там какой угрозы родственнику?

Сыскари градоначальства знали Лыкова давно и относились к нему по-дружески. Поэтому он все разузнал и даже поехал на Офицерскую, 28. У Алексея Николаевича было дело к начальнику ПСП Филиппову. Однако он не успел войти в хорошо знакомое ему здание Казанской части. Со стороны Екатерининского канала вдруг раздался сильный взрыв. И следом началась пальба.

Лыков и несколько приехавших с ним агентов бросились к каналу. От Львиного мостика в них полетели пули. Агенты ответили, и стрелявшие рассеялись. Коллежский советник был без оружия и держался позади. Когда он выбежал на набережную, то увидел дикую картину.

На углу Екатерининского канала и Фонарного переулка стояла коляска, рядом лежала мертвая лошадь. Весь тротуар был засыпан битым стеклом. Несколько верховых стражников крутились, пытаясь успокоить своих коней. Вдруг со второго этажа в них бросили еще одну бомбу. Ба-бах! Все заволокло дымом. Лошади понесли в испуге, и стража разлетелась кто куда.

С десяток молодых людей сновали вокруг коляски. Высокий человек в белой шапке командовал ими. Вот подъехал экипаж с пассажиркой в элегантной вуали. В него погрузили два мешка, и лихач тут же умчался в сторону Казанской улицы. Нападавшие, отстреливаясь, бросились врассыпную.

Лыков не верил своим глазам. Средь бела дня (была половина двенадцатого) в центре столицы разгорелся настоящий бой. Тут и там свистели пули, люди бежали, падали, кричали раненые… Грохнул еще один взрыв. Коллежский советник долетел до угла Фонарного и помчался по нему к Мойке. Впереди чесал дворник в чуйке и хотел догнать студента. Тот отстреливался на ходу. Делать это ему мешал большой сверток с печатями. Так это экспроприатор убегает с денежным пакетом, догадался сыщик. Он еще поднажал. Вдруг, уже на углу Максимилиановского переулка, у «студента» выпал из кармана черный предмет.

– Ложись! – крикнул сыщик, но не успел воспользоваться собственным советом… Раздался взрыв. Лыкова сильно ударило в грудь, он упал и потерял сознание. Когда очнулся и поднялся, «студент» лежал в луже крови. Рядом уткнулся головой в тумбу чуйка. Какая-то просто одетая женщина сидела на земле и выла, а по лицу ее стекали алые полосы.

Лыков хотел ей помочь, но выстрелы вдруг раздались у него за спиной. Обернувшись, он увидел потасовку на Офицерской улице. Напротив ресторана Кина смешалась куча мала. Два дворника бились сразу с четырьмя террористами и одерживали верх. От их кулаков те повалились на мостовую. Но тут появился пятый боевик и расстрелял обоих храбрецов из револьвера.

На ватных ногах, плохо соображая от контузии, сыщик кинулся обратно. Боевики поднимались с земли, потирая бока. Тут на них налетели два солдата с винтовками, в форме лейб-гвардии Стрелкового полка. А со стороны Прачечного переулка подбежали офицер-нейшлотец[70] и третий дворник. Завязалась рукопашная схватка. Один стрелок штыком распорол террористу щеку. Тот отшатнулся и поднял наган, но сильный удар приклада припечатал его. Другого нападавшего повалил офицер. Третий боевик хладнокровно, в упор поразил прибежавшего дворника. Развернулся к солдатам, но выстрелить в них не успел. Лыков сзади схватил его за плечи и крепко сжал. Детина пробовал вырваться. Тогда коллежский советник поднял его на воздух и приложил о брусчатку.

На секунду стало тихо. Выбившийся из сил сыщик понял, что больше он никуда не побежит… Пятьдесят лет почти! У них остался один убитый террорист и двое пленных. Еще двое быстро улепетывали в сторону Вознесенского проспекта. Уйдут ведь, сволочи! Вдруг путь им преградил городовой. Злодеи начали стрелять. Служивый ловко увернулся и сбил ответным огнем первого. Но патроны в барабане кончились, а второй продолжал наступать.