Мэтт Рубинштейн - После дождичка в четверг

Ворох рекламок, которые Джек отбросил, когда смотрел в щель для писем, лежал в листве рядом с ним. Однако не все это были рекламки. Джек перебрал их и нашел письмо, адресованное Бет. На конверте был напечатан логотип исследовательского центра. Они не тратили времени даром. Глаз, лупа и колесо с крыльями.

Все дома — это церкви, убежища чьей-то великой мечты. Но этот дом представлял собой нечто большее — здесь было святилище Бет. Наступала ночь, Джек сидел на земле с полными пригоршнями песка, окруженный ею. Он смотрел на статуи и гадал, кто она такая на самом деле. И кем была.

Джек с трудом мог сосредоточиться на дороге, когда возвращался в город. О’Рурк, должно быть, видел манускрипт много лет назад, а теперь в дело был втянут и Макс. Наверное, у него тоже где-нибудь есть татуировка. После Мальты госпитальеры рассеялись по миру, вполне возможно, добрались не только до Петербурга, но и до Владивостока. Дом в пригороде — штаб-квартира тайного общества, где они встречаются, чтобы… Джек не в силах был об этом думать.

Бет не участвовала в заговоре, а всего лишь спала со строителем. Джек слишком долго ждал, позволяя ей думать, будто в церкви произошло что-то ужасное. Он все сделал неправильно, а Макс, со своими бесцветными глазами и пустым взглядом, оказался тут как тут. Неверность, видимо, она впитала с молоком матери.

Слишком много Джек знал секретов, нераскрытых тайн. Он мог лишь надеяться на то, что где-то в глубине таится истина — нечто древнее, что спасет их всех. Джек остановился на подъездной дорожке и запер за собой дверь церкви. Он проверял и перепроверял список ингредиентов. Он составил перечень всего, что ему было нужно: дерево, зажимы, колбы, линзы, растения, минералы. Он рассматривал схемы и пытался угадать, какие слова здесь означают «смешивать» и «кипятить».

Он не обращал внимания, не сумел достаточно быстро ее понять. Свет, который проникает насквозь: он этого не понял. Временами Джек кое-что видел — маленькие, уникальные нюансы, которые были свойственны только ей, — но всего лишь на мгновение. Может быть, Макс, со своими пронзительными глазами и бесстрастным взглядом, справился лучше. Макс посмотрел сквозь дыру в кровле и увидел Бет в постели; он разглядел татуировку и понял, что она — одна из них. Нет. Он просто увидел ее тело и захотел эту женщину. В тот же день он вложил ей в руку листочек с адресом. Для машины понадобятся болты и сверло, быстрый и медленный огонь. Он задумался, насколько важна форма колб и где ему взять растение под названием «Слезы Иова».

В тот день Бет пришла поздно и переоделась ко сну. В ее жизни хватало наготы: она раздевалась для Макса, а не для него, позировала ему и трахалась с ним, возможно, на песке и листьях, по мере того как ее скульптура обретала формы. Не было ни библиотеки, ни сверхурочных, ни болтовни с Сэнди. Только песок, камень, обнаженное тело, листья и секс. Она оделась перед сном потому, что иначе Джек бы догадался: увидел грязь и следы пальцев на ее коже, новые татуировки — и все понял.

Но у него по-прежнему был манускрипт — и то, что сулила ему эта рукопись. Как будто неутешительно, но вскоре у Джека будет больше, у Джека будет все. На улице стало небезопасно. Сгущались тени, госпитальеры следили за ним. Он сидел в церкви и строил машину, и ничто не могло свернуть его с этого пути.

В склепе было темно; Джек стучал молотком при свете лампы. Он разобрал несколько ящиков из-под вина, а бутылки и банки должны были сойти за колбы и линзы. Входная дверь была заперта, задняя тоже, окна занавешены одеялами. Кинопроектор с одного конца был соединен с системой деревяшек и веревок, а на другом стояла плоская стеклянная тарелка, готовая запечатлеть финальный образ. Свет будет отражаться и преломляться в зеркалах, линзах и призмах; он трансформируется благодаря эликсирам, которые приготовит Джек.

Зазвонил телефон; Джек не брал трубку, пока не вспомнил о Бет. Ему никто не ответил. Не слышалось даже дыхания — только внимательная тишина. На пол падали лучи света; Джек слышал в трубке эхо собственных мыслей. Все в церкви напоминало ему о Бет. Он видел высоко над головой украшенный резьбой камень и надеялся на следующий ураган. Потом он повесил трубку и вернулся в подземелье.

День и ночь прошли неотличимо друг от друга. Когда усталость валила с ног и невозможно было сосредоточиться, Джек спал пару часов на одеяле в какой-нибудь нише. Потом, выходя в неф, он удивлялся смене света и тьмы. Собирая машину, Джек потерял счет времени, но, глядя на сложную конструкцию, понял, что сидит в подземелье не день и не два. Машина росла, обретала новые сочленения, заполняла собой склеп.

Ртуть он извлек из термометра и понаблюдал, как она катается по дну банки. Он нашел цветные мелки и сжег деревянную ложку, чтобы получить древесный уголь (ложка уже и так наполовину обгорела, когда он неудачно жарил рыбу). Сердолик — это разновидность халцедона, а халцедон, в свою очередь, — разновидность кварца. Кварц есть в наручных часах. Джек развинтил их при помощи ножа и извлек кристаллик. У него было несколько свинцовых грузил (иногда они с Бет ходили на рыбалку, но вместо этого плескались в лунном свете). Немного плавкой проволоки, ярь-медянка, которую он соскреб с трубы в ванной. Их долгие купания. Бет подарила ему золотое кольцо. Джек покатал его между пальцев и сразу вспомнил…

Торн и Питер позвонили, чтобы узнать, не известно ли чего-нибудь о Бет. Голоса у них были обеспокоенные, но Джеку не хватило сил что-либо им рассказать. Позвонила Джуди и спросила, как у него дела. Она сказала, что с Бет, конечно, все в порядке, ей просто нужно время. Еще несколько молчаливых звонков, а также звонков, на которые он не успел или не пожелал ответить. Джеку хотелось, чтобы его оставили в покое. Он должен был закончить машину.

На третий или на четвертый день в дверь легонько постучали; на мгновение Джеку показалось, что это Бет, и его охватили невразумительные эмоции. Он открыл дверь, впустив дневной свет, и увидел, что на крыльце, среди газет и писем, стоит Сэнди. С ее лица еще не успели сойти синяки, лиловые и черные на фоне смуглой кожи. При макияже и красивой прическе, в обтягивающем свитере, Сэнди была неотразима, и Джек поймал себя на том, что не может оторвать взгляда от ее груди. Сначала он почувствовал стыд, но это ощущение быстро прошло, сменившись мятежным духом.

— Привет, Джек.

— Как у тебя дела?

— А у тебя?

Сэнди казалась озабоченной и полной раскаяния. Джек понял, что это значит и зачем она пришла. Она коснулась его руки, но Джек отстранился.

— Ты знала… Ты все знала.

Судя по всему, сначала она собиралась все отрицать, но потом увидела его решимость и изобразила смирение.

— Я думала, это ненадолго. Мне казалось, она просто запуталась и будет лучше, если она… не знаю… раскроется. Я понятия не имела, что это серьезно.

— Ничего серьезного.

— Прости, Джек. Я просила ее не делать этого. Поверь, действительно просила! И теперь я чувствую себя ужасно, да и все мы… Такое несчастье. Ты моя последняя надежда.

— Ты должна была рассказать мне.

— Я и сейчас не хотела, но у меня больше нет сил…

Сэнди и в самом деле выглядела опустошенной. Она с болью взглянула на Джека сквозь слезы, и он, ощутив, как в ней закипает гнев, взял ее за руку.

— На улице небезопасно.

Она посмотрела на него, и он вспомнил, что так же смотрели на него в больнице.

— Небезопасно?

— Я не могу рассказать тебе всего. У них татуировки, Сэнди. На тебя… на тебя напали, и это моя вина. Я знаю, кто это сделал.

— Что ты хочешь сказать?

— Тот человек… человек с татуировкой.

Сэнди смотрела в землю, и Джек не мог разгадать выражения ее лица. Понимание внезапно ускользнуло; он не знал, что она скрывает.

— Помнишь?

Сэнди заговорила негромко и неохотно:

— Это был мой любовник. Мой парень. До того мы встречались с ним пару раз. Я задержалась, забыла о свидании… из-за аукциона. Мы начали ссориться. Он меня ударил.

Зачем она ему лжет? Должно быть, они угрожали ребенку. Ярость и стыд охватили Джека. Маленький Дэв, который столькому научил его… Это невыносимо.

— Они могут вернуться в любую минуту. Тебе не следует стоять в дверях.

Сэнди посмотрела на него как на сумасшедшего:

— Джек, я пытаюсь объяснить тебе…

— Я знаю… я знаю, что происходит.

Она взглянула ему в глаза:

— Мне нужно было вам сказать… но стыд не позволял. Сама не знаю, как это вышло. Он… он плохой человек. Никто из вас просто не понял бы, отчего я связалась с таким, как он.

— Зайди же.

— Нет. Все в порядке, Джек.

Она пристально посмотрела на него, и Джек почти поверил ей. За окнами сменялись тени. Даже в церкви было небезопасно. Он больше ничего не мог сделать для Сэнди — только отпустить. Каждому придется самому позаботиться о себе.