Валерия Вербинина - Золотая всадница

– Наверняка она так затягивается в корсет, что ей нечем дышать! – сказала балерина Ракитичу. – И вообще, сколько ей лет?

Генерал, который уже выучил наизусть возраст Амалии, недостатки Амалии (которых у нее набралось, по версии Лотты, с гомеровскую поэму) и слухи о прошлом Амалии, тихо вздохнул и покорился своей участи. По опыту он знал, что Лотта быстро не умолкнет, но на этот раз его спасло появление в королевской ложе Стефана с семьей и наследником.

Монарх поприветствовал публику и приготовился смотреть первый заезд. Фотограф вытер пот. На несколько минут трибуны превратились в живое воплощение страстного азарта, а в перерыве Михаил попросил у короля дозволения пригласить в ложу баронессу Корф.

– Конечно-конечно, дорогой кузен, – сказал Стефан с тонкой улыбкой. – Мы и сами будем рады увидеть столь выдающуюся участницу нашего благотворительного комитета.

– Почему мы не снимаем? – шепотом спросил ассистент у фотографа, кивая на ложу Амалии, в которой только что появился посланный наследником адъютант.

– Потому что в печать снимок все равно не пустят, – ответил фотограф. – Всем известно, что у нее роман с его высочеством, но говорить об этом вслух не рекомендуется.

Никто из них не обратил внимания, что, когда Амалия вошла в ложу Стефана, лицо у нее было не такое безмятежное, как несколько минут тому назад. Дело в том, что в коридоре, ведущем в ложу короля – коридоре, наводненном охранниками, которые сегодня вели себя куда свободнее, чем это было прежде, – она поймала взгляд высокого человека в штатском. Он тотчас же отвернулся, но Амалия мгновенно узнала Войкевича. Она никогда прежде не видела его в штатской одежде, и ей сразу же бросилось в глаза, до чего скованно полковник в ней держится.

«Что он здесь делает?.. Неужели надеется уговорить короля отменить свой приказ? Безумие! Достаточно хоть немного знать Стефана, чтобы понимать, что это совершенно невозможно…»

Маленький коренастый адъютант меж тем, наклонившись к уху Михаила, что-то почтительно докладывал ему.

– Это в-возмутительно! – вырвалось у наследника. Он покраснел и повысил голос: – Угадайте, ваше величество, кого только что мой человек встретил в коридоре? Войкевича! А ведь он уже должен ехать в Дубровник!

Королева Шарлотта опустила глаза. На ее лице было написано самое непритворное негодование.

– Убедитесь сами, ваше величество, как п-полковник выполняет ваши приказы! – продолжал раздраженный Михаил. – Младен, пригласите-ка сюда этого храбреца!

Стефан нахмурился, но адъютант уже отправился за Войкевичем, и через минуту полковник переступил порог королевской ложи. Завидев его, королева отвернулась, раскрыла веер и громко сказала Амалии:

– Сегодня прекрасная погода, не правда ли?

С неудовольствием король понял, что его молчаливо приглашают довершить унижение Войкевича, и хуже всего, что полковник сам подал к этому повод. Однако Стефан вовсе не был жесток и попытался сгладить ситуацию.

– Я рад, полковник, что мы встретились с вами на скачках, которые вы, по-видимому, любите так же, как и я, – сказал он. – Однако обязанности, которые я возложил на вас…

Амалия отвела глаза, и тут словно порыв холодного ветра коснулся ее затылка. У каждого человека есть свое ощущение близкой опасности, и ощущение Амалии – точнее, одно из ощущений – было именно таким.

И тут она увидела его – обыкновенного молодого человека, безусого, с открытым и даже симпатичным лицом; он затесался в толпу агентов в штатском, которые всегда сидели внизу на трибуне, под ложей короля. Губы молодого человека кривила странная улыбка, обнажавшая полоску верхних зубов. Правой рукой он выдернул из кармана шестизарядный револьвер – но еще до того, как дуло взметнулось в воздух, Войкевич уловил опасное движение и отчаянно закричал:

– Государь! У него оружие!

И вслед за тем кинулся на Стефана и сбил его с ног.

Над ипподромом взметнулись истошные женские крики. Первая пуля ударила в поручень ложи и отколола кусок дерева, вторая попала в адъютанта наследника, который стоял недалеко от короля, и он рухнул как подкошенный. Террорист успел выстрелить еще дважды, прежде чем окружающие, стряхнув оцепенение, ринулись на него. Завязалась ожесточенная потасовка, и убийца сумел выстрелить еще раз, попав в живот скрутившему его агенту.

– А-а-а!

Войкевич с совершенно бешеным, перекошенным лицом высунулся из-за барьера ложи и хриплым голосом стал выкрикивать указания. Люди, которые привыкли подчиняться его приказам, тотчас же перестали топтать террориста (когда он упал, у него вырвали оружие и едва не забили насмерть). В нескольких шагах от него, скорчившись на сиденье, стонал смертельно раненный выстрелом агент.

Шарлотта истерически рыдала, заламывая руки, несколько фрейлин упали в обморок. Михаил медленно распрямился, держась за щеку, по которой текла кровь. Одна из пуль оцарапала его лицо, и оно было бледным как смерть. Куда девался гонор, с которым он всего несколько секунд назад распекал полковника?

– Охрана, ко мне! – кричал Войкевич. Поперек его лба вздулась косая жила, он был страшен и прекрасен одновременно. – Доктора сюда! Адъютант Лазович убит, фрейлина Райкович, похоже, легко ранена! Этого, – он повелительно кивнул на террориста, – не трогать, слышите? Я сам с ним разберусь! Государь, – обратился он к Стефану, – вам лучше уйти. Я сам выведу вас отсюда.

– Но… но… – бормотал король. Милорад мотнул головой в сторону схваченного, которого крепко держали агенты.

– Он мог быть не один, – сказал Войкевич. – Он пришел и спокойно сел среди полицейских, и никто ничего не заподозрил, потому что он знал, что говорить и что делать, чтобы сойти за одного из них. Да, он точно был не один. Вы не ранены, госпожа баронесса? – внезапно спросил он у Амалии.

– Нет, – пробормотала молодая женщина. Она наконец-то сумела заставить себя разжать руки и отпустить дочь Стефана, которую закрыла собой, едва началась стрельба.

– Благодарю вас… – прошептала Шарлотта, глядя на дочь, которая до сих пор инстинктивно цеплялась за платье Амалии. – Благодарю вас, сударыня.

Она вытерла слезы и, сделав над собой усилие, добавила:

– И вас, сударь… Вы оба сохранили мне моего мужа и мою дочь.

Они хотели меня убить.

Опять.

Что я сделал? В чем я провинился?

Стефан лежал в постели. Силы совершенно оставили его, одна безрадостная мысль сменяла другую. Тяжелые бархатные портьеры на окнах были плотно задернуты, и казалось, что наступила ночь. На самом деле шел лишь третий час дня.

По натуре король был оптимистом, но в эти мгновения испытывал неподдельное страдание. Его мать сегодня не пришла на скачки, она их не любит, но другие близкие люди находились совсем рядом. Что, если бы террорист убил его жену? Или дочь? Ведь погиб же адъютант кузена Лазович, весельчак, мот и задира. А теперь он мертв, да и сам Стефан тоже был бы мертв, если бы не Войкевич.

И подумать только, что едва убрали адъютанта, который навел порядок в охране, как покушения начались снова.

Постойте-ка… А что, если именно этого Михаил и добивался? Что, если он ради этого желал устранить полковника и сослать его в Дубровник? И ведь какой ловкий предлог придумал, не подкопаешься. А он, Стефан, всему поверил – и повелся как мальчишка! А на самом деле все было куда проще: нет полковника, и охрана сразу же стала относиться к своим обязанностям спустя рукава; нет полковника, и любому террористу куда легче подобраться к нему, Стефану. Конечно! Ну конечно же!

Нет, нет, этого не может быть, князь – его родственник, не может быть…

И наследник, глумливо шепнул внутренний голос. Разве мало наследников отправляют на тот свет раньше срока тех, кому они должны наследовать?

У Стефана заломило виски, он заворочался на постели, комкая одеяло. Как хочется, чтобы пришла любимая женщина, положила на лоб прохладную руку и сказала, что все будет хорошо. Но любимой женщины нет. Есть только жена, которая ему неприятна, и продажная австриячка, которой он платит за ее ласки. Больше – никого.

Пока король все глубже и глубже погружался в пучину меланхолии, в мрачном здании иллирийской тюрьмы старый следователь Обрадович пытался разговорить стрелявшего, однако в ответ услышал лишь заявление, что тот готов пострадать за свои убеждения, но больше не скажет ни слова. Впрочем, через пару часов агенты Войкевича по своим каналам уже разузнали имя и профессию террориста, а случайный снимок фотографа люблянской газеты, который запечатлел стрелявшего за несколько минут до покушения с какой-то барышней, позволил арестовать сообщницу преступника, которая разделяла его взгляды и даже помогла ему купить револьвер. Весьма миловидная барышня оказалась невестой террориста.