Антон Чиж - Из тьмы

– Товар первосортный, останетесь довольны.

– Аполлон Григорьевич, мне надо знать, что вы предлагаете.

– Я предлагаю вам информацию о Ванзарове, – сказал Лебедев, наблюдая, какое впечатление произвело его сообщение.

Гурович ничем не выразил, как поразила и напугала его эта фамилия. Он ожидал чего угодно, только не этого.

– Вы совершенно уверены? – спросил он.

– Понимаю, что вас смущает, – сказал Лебедев, не пожалев улыбки. – Наверняка слыхали, что у нас с господином Ванзаровым дружба водится. Это правда. Только дружба не даст пенсии и чина. Иногда надо о себе подумать. Если честно, надоел он мне со своим умничаньем вот как… – Он выразительно провел ладонью по горлу. – Сейчас готов продать его по сходной цене…

– О чем информация?

Лебедев предостерегающе помахал пальчиком и хитро прищурился.

– Э, нет. Я вам все выложу, а вы мне шиш с маслом…

– Не расписку же вам давать! – раздраженно заявил Гурович.

– Было бы чудесно, да вы же не дадите… Будет достаточно вашего слова.

Времени на раздумья больше не было. Надо делать ставку или выходить из игры.

– Слово, – сказал Гуревич, протягивая руку. – Мой шеф, господин Ратаев, о вас похлопочет и все устроит.

Аполлон Григорьевич пожал крепкую и упругую ладонь.

– Тогда по рукам… – И он поманил к себе. Информацию такого сорта даже в пустом департаменте следует доносить исключительно шепотом. Гурович чуть наклонился, он все же был выше ростом, и стал слушать. С первых слов он понял, какое сокровище пришло к нему в руки. Полученные сведения были опасны, как раскаленный клинок, вынутый из кузнечного горнила. И стоили они куда больше, чем какой-то чин и пенсия. Тут можно было такую комбинацию провернуть…

– …и на вас наметил, – закончил Лебедев. – Ну, как, не проторговались?

– Каким образом все это узнали?

– Он мне сам рассказал.

– Почему? – Гурович старательно искал изъян в истории Лебедева.

– Не было выхода… Вся его болезнь с припадком – чистая симуляция. Я это сразу понял, но решил помочь по-приятельски, увести из ваших цепких лапок. А в больнице он мне все и выложил. В благодарность…

– Когда это должно случиться?

– Примерно часа через четыре, может, пять. Он предпочитает глухую ночь…

Гурович посмотрел на часы.

– Благодарю, господин тайный советник, за ваш рассказ, – проговорил он, торопливо застегивая пальто. – Чрезвычайно рад началу нашего сотрудничества… – Он поклонился и быстро покинул кабинет.

Лебедев дождался, когда быстрые шаги затихли в коридоре, и с хрустом распахнул оконную раму, чтобы закурить ужасную сигарку. Холодный ветер мартовской ночи ударил ему в лицо. Облако дыма поползло к красной луне, светившей сегодня особенно ярко. Аполлон Григорьевич пытался вспомнить, куда засунул рыцарский нагрудник. И не мог сообразить.

В трактире Шалона было не протолкнуться. Взмыленные официанты сновали туда-сюда, неся то самовар, то блюда на широченных подносах. За столом Ендрихина тоже было тесно. Вокруг него собрались две пятерки солдат, считавшиеся лучшими в Англо-бурской войне. Слава их была заслуженная. О еде никто не думал, к чашкам с остывшим чаем не прикасались. Ждали, когда ротмистр заговорит первым.

– Господа, всем вам известно о печальных событиях последних дней, – наконец сказал он. – Мы потеряли нашего дорогого князя и полковника Миллерова. Но сегодня мы не будем их оплакивать. Сегодня у нас другая задача. Мы совершим правосудие над убийцей. Он сам загнал себя в ловушку и находится в таком положении, когда ему некуда деться… Пора платить по счетам…

Молчание было согласным.

– Детали операции обсудим немедленно. – Ендрихин положил на стол книгу по истории больницы Св. Николая Чудотворца и раскрыл на странице генерального плана. – Это, конечно, не полевая верстовка[26], но лучшего нет… Ознакомьтесь с позициями… – И он пододвинул книгу к середине стола.

Вокруг нее сгрудились бойцы пятерок.

– Вот судьба, – вдруг сказал Александрович, глядя в задумчивости куда-то в дальний конец зала.

– О чем вы, поручик? – спросил Ендрихин.

– Вот судьба у князя и полковника: прошли всю войну без царапины и погибли в мирном городе от подлости…

– Судьба, говорите? – Ендрихин постучал чашкой о блюдце. – Расскажу вам историю… Лежу я в засаде с дальнобоем[27], и вдруг прямо на прицел в десяти шагах от меня выходят двое англичан-офицеров. Один молодой лейтенант, другой много старше его, майор. Майор говорит: «Скоро мы этих буров вместе с добровольцами разотрем в пыль». Лейтенант ему отвечает: «Не стоит недооценивать русских, сэр». Майор фыркнул и говорит: «Глупости, Черчилль. Факт в том, что русские – плохие солдаты. Они дикие и не знают дисциплины. Мы опрокинем их одним ударом». Лейтенант не унимается: «Не согласен, сэр, русские совсем не плохи…» Сами знаете, на прицеле долго держать нельзя. Надо выбирать выстрел…

– Выбрали? – спросил Александрович.

– Это война, поручик. Не мне вам объяснять. Однако дело тут даже не в этом, а в том, что юный лейтенант попал к бурам в плен, потом возвратился в Англию, стал жутко популярен и был избран в парламент. Чуть ли не самый молодой парламентарий… Я в газетах об этом читал. Быть может, дорастет до премьер-министра. Вот это судьба…

– И вы ее сотворили, Вандам. Не так ли?

– Пребываю в сомнениях: не зря ли пожалел юного лейтенанта…

Между тем план больницы был изучен как следует. Книга вернулась к Ендрихину. Он спросил, есть ли у кого вопросы. Вопросов не было.

– Господа, прошу учесть: ночь будет ясная, луна в силе, – сказал ротмистр. – Нам остается исполнить свой долг. А там – как судьба решит…

Ирэна пребывала в той степени нервного возбуждения, когда любая мелочь разрастается до обиды огромных размеров. Из-за какого-то пустяка она устроила жуткий скандал отцу, кричала на него, разбила тарелку и ушла из гостиной, хлопнув дверью, оставив профессора Заварского в полном недоумении, чем же он так провинился перед обожаемой дочерью. Так что он ушел спать обиженным и голодным. Ирэне было не до того. Она не могла найти себе места и бродила по дому не хуже голодной пантеры в джунглях. Когда раздался звонок в дверь, она задумалась, кто же может прийти в такой час. Сегодня гостей не ждали. Ирэна пошла открывать сама. Горничную она еще днем отчитала и выгнала.

Распахнув дверь, Ирэна не поняла, кто это стоит перед ней. Таким высоким был гость.

– Вы? – удивленно спросила она. – Не ждала вас… Заходите… Рада вас видеть…

Гурович даже порог не переступил.

– Милая пани Ирэна, случилось нечто непредвиденное… – торопливо начал он. – Видите ли, обстоятельства таковы…

– Да говорите уже! – в раздражении вскрикнула она.

– Прошу простить… Я выполнил свое обещание.

– Какое обещание? О чем вы?

– Я нашел человека, который спас вас от лошади казака, – сказал Гурович, скромно потупившись.

– Ах, это… – Такие пустяки Ирэну сейчас мало трогали. – Это мило, но…

– Я прошу вас, умоляю… – с внезапным жаром заговорил Гурович. – Обстоятельства так сложились, что мне потребуется вся ваша помощь. Прошу вас одеться и пойти со мной.

– Да вы с ума сошли? – Ирэна возмутилась еще больше. – Никуда я не пойду ночью. Да и с какой стати?

– Ему нужна ваша помощь…

– Кому? Да не говорите вы загадками, не переношу этого!

– Тому, кто вас спас…

– Как я могу ему помочь? Какая-то пустяковая глупость!

– Всю жизнь жалеть будете, если мне откажете, – сказал он. – Ванзаров попал в беду.

Эта новость стала для нее ударом.

– Так это он… – только и проговорила Ирэна. – Что с ним?

– Расскажу по дороге, одевайтесь, прошу вас, дорога каждая минута…

Уговаривать больше не пришлось. Ирэна накинула меховой полушубок прямо на домашнее платье и завязала платок. Дверью она хлопнула нарочно громко, чтобы отец слышал, как она ушла. И поделом ему. Не будет попадаться под горячую руку. Ирэна больше не думала о последствиях. Она готова была бежать куда угодно и когда угодно к тому, кто был ее спасителем. Она была счастлива, что ее спас Ванзаров. И почему же она сразу об этом не догадалась?

У дома ждала пролетка. Гурович предложил свою руку и галантно подсадил Ирэну.

– Ну, давайте скорее, отчего так медлите? – говорила она.

Гурович уселся на диванчике рядом с ней. В пролетке было тесно.

– Не волнуйтесь, милая Ирэна, теперь наверняка успеем, – сказал он и громко приказал человеку на козлах: – Едем! Едем!

– Так что с ним случилось? Говорите скорее!

– История долгая… – сказал Гурович и сокрушенно вздохнул.

Мелодраматические ужимки сильно раздражали Ирэну, особенно сегодня. Но она набралась терпения.

Пролетка ехала быстро.

Стук прорвался сквозь сон. Надзиратель отделения для беспокойных больных вздрогнул и проснулся. Несомненно, стучали в дверь. Стучали настойчиво. Как позволительно только дежурному врачу. Опять, наверное, кто-то бузит на нижних этажах, все луна, проклятая, мозги вытягивает, не дают покоя ни себе, ни людям. Теперь принимать нового сидельца, а куда его засунуть, когда мест нет.