Клод Изнер - Мумия из Бютт-о-Кай

Жан Дени Бреден делает вывод: выходит, социалисты хотят укрепить буржуазную республику!

25 марта по инициативе барона Пьера де Кубертена в Афинах проходили первые Олимпийские игры: 285 атлетов представляли 14 стран. Спиридон Луис[125] выиграл марафон, самое популярное в Греции состязание.

В Париже все веселились. На Монмартре праздновали Вашалькаду. Королевой была худосочная «бешеная корова» из папье-маше, символизировавшая нужду и лишения, удел поэтов и живописцев. Ремесленники, художники, шансонье, иллюстраторы, юмористы добровольно принимали участие в организации праздника.

В апреле было завершено строительство моста Мирабо. Это был важный участок, соединивший широкую кольцевую артерию левого берега, берущую свое начало с моста Тольбиак.

Появились исследователи нового типа: Эжен Промио, Феликс Мегиш, Шарль Муассон, Франсис Дублие, Габриэль Вейр. Они не носили с собой измерительные инструменты, но были неразлучны со штативом и камерой, в которую входило до ста метров пленки, что обеспечивало пять минут непрерывной работы и долгие годы славы и всеобщего внимания.

В конце мая Франсис Дублие должен был снять в Москве первый новостной фильм: коронацию Николая II, милостью Божией государя всея Руси. Через несколько дней после церемонии, по старому обычаю, народ собрался, чтобы получить полагающиеся по случаю подарки. Более полумиллиона человек — кто босиком и в лохмотьях, кто в национальных костюмах, разнообразие которых весьма велико в этой огромной стране, — собрались в Москве. Неразбериха и давка были неописуемыми — и все ради того, чтобы получить кружку с памятной надписью и сласти. Народные гуляния устроили за городом, на Ходынском поле. В немецкой газете «Берлинер тагеблатт» так была описана эта драма:

В ожидании стояло множество людей ожидании. Когда к вечеру опустели фабрики и лавки, толпа еще увеличилась. Народу все прибывало. К пяти часам уже не было свободного места. Овраг перед лавками — шириной 50–60 метров — был полон людей, тесно прижатых друг к другу. Все вокруг заполнилось жалобами, криками, тяжелым дыханием. Вдруг впереди, слева произошло какое-то движение. /…/ Все длилось не более четверти часа: поле битвы в мирное время. Мужчины, женщины, старики, дети лежали в лужах крови, раздавленные, неузнаваемые.

Франсис Дублие, один из первых журналистов, снимавших репортажи, рискуя собственной жизнью, во всех подробностях запечатлел трагедию. И хотя за это его бросили в тюрьму, проявленную кленку конфисковали, а камеру, которой он снимал, вернули только через полгода, он продолжил путешествие по России, останавливаясь в городах, куда уже было проведено электричество: Севастополе, Архангельске, Тифлисе… Он проявлял негативы в подвалах гостиниц и использовал водку, чтобы пленка поскорее высыхала.

Тем временем реклама компании «Норд-экспресс» заверяла, что еженедельный поезд со спальными вагонами может преодолеть расстояние от Парижа до Москвы за 48 часов.

22 июня в Японии в результате цунами погибли 27 тысяч человек, а город Камаиси был разрушен; 12 августа во время полета на своем планере в Берлине разбился аэронавт Отто Лилиенталь.[126]

Вот уже два года капитан Альфред Дрейфус находился в ссылке на Чертовом острове. Выдвинутое против него обвинение в шпионаже уже не занимало умы, он был почти забыт. Матье Дрейфус пытался доказать невиновность брата, но никто не хотел его слушать. Матье Дрейфус обратился к английским детективам. В апреле он отправился в Лондон, в агентство, возглавляемое господином Куком. В июле Кук приехал в Париж и рассказывает ему, что корреспондент «Дейли кроникл» во Франции Клиффорд Миллэдж убежден в невиновности Альфреда Дрейфуса и намерен опубликовать в британской и французской прессе информацию о плачевных условиях содержания осужденного.

Как привлечь внимание к человеку, которого история почти забыла? Распространяя о нем ложные слухи, полагал Клиффорд Милладж.

В начале сентября «Дейли кроникл» опубликовала материал со ссылкой на некую газету города Ньюпорта «Саус Уэльс Аргус». Матье Дрейфус рассказывал: «В заметке, автором которой был Клиффорд Миллэдж, речь шла о том, что капитан Дрейфус якобы бежал из ссылки и что эту новость сообщил ему капитан судна «Нон парей». Я убежден, что ни указанная газета, ни капитан, ни его судно никогда не существовали в действительности».

Цель была достигнута, о деле Дрейфуса вновь заговорили. Дрюмон в «Либр пароль» и Анри Рошфор в «Энтранзижан» поносили тех, кто усмотрел в нем возможность юридической ошибки. 14 сентября в газете «Эклер» из-под пера журналиста-антисемита, желавшего изобличить Альфреда Дрейфуса, вышла информация о существовании секретного дела и даже часть его содержания, известная только судьям. Откуда у него эти сведения? От друзей полковника Пикара, выступавшего с требованием пересмотреть дело Дрейфуса. В газете был опубликован этот секретный документ, в котором содержалась фраза «Эта каналья Д.». 18 сентября Люси Дрейфус обратилась в палату депутатов с просьбой о пересмотре дела ее мужа и получила отказ. А в ноябре Бернар Лазар опубликовал брошюру «Юридическая ошибка. Правда о деле Дрейфуса».

«Правда», «дело» — теперь эти слова звучали все чаще…

В 1894 году венгерский журналист Теодор Герцль, корреспондент венской газеты «Neue Freie Presse», присутствовал при разжаловании Альфреда Дрейфуса. Он слышал, как толпа вопила: «Смерть евреям!». Даже в сердце Франции, государства свободы и прав человека, со стороны крайне правых и крайне левых поднимался этот вопль ненависти, столь знакомый современной Европе!

За несколько лет до этого, в Лондоне, Герцль лицезрел чудовищную нищету, скрывавшуюся за роскошным фасадом современной цивилизации. Он почти ничего не знал о еврействе, но увлекался еврейской историей и лелеял надежду создать для своих братьев государство, где они могли бы достойно жить. 19 января 1896 года, после недель упорного труда, он закончил свою работу «Еврейское государство. Опыт современного решения еврейского вопроса», которая была опубликована в Вене 14 февраля 1896 года тиражом три тысячи экземпляров — и в том же году вышла на иврите, английском, французском, русском и румынском языках.

26 сентября департамент вероисповеданий вошел в состав Министерства юстиции, а 27 сентября на Тронной, ныне Национальной площади, был открыт «Триумф республики».

4 октября в ресторане «Жиле» в Булонском лесу чествовали трицикл де Диона,[127] победивший в гонке «Париж-Марсель-Париж». Со средней скоростью 25 километров в час он проехал расстояние в 1800 километров за семьдесят три часа сорок шесть минут. Рене де Кейфф занял второе место на трицикле Панара и Левассора.[128] Журналисты и энтузиасты утверждали, будто на отрезке между Версалем и Парижем он развил скорость свыше 60 километров в час!

Франция пережила метеорологически аномальный год, разбушевались ураганы и смерчи, Париж понес огромный ущерб. «Альманах Ашетт» утверждал, что прежде никогда не выпадало столько осадков. Тем не менее ничто не должно было помешать предстоящим празднествам. Через несколько дней должна была открыться «Русская неделя», с участием царя и царицы. 5 октября они высадились в Шербурге, где их встретил президент республики Феликс Фор в сопровождении членов правительства. И дожди наконец закончились.

Царская чета прибыла в Париж на собственном поезде из Санкт-Петербурга на вокзал Ранелаг. В течение нескольких дней перед их приездом в столице орудовал целый полк уборщиков. «Пти журналь» заключал: «Благодаря этому мы наконец осознали, в какой грязи нас вынуждают жить наши драгоценные власти».

Этот визит вызвал у французов воодушевление. Царю было двадцать восемь лет, он был невысок, коренаст, голубоглаз и нравился женщинам. Кортеж из парадных карет, три берлины, две упряжки цугом и пять колясок на восьми рессорах проехали через город. По всему Парижу были установлены декоративные мачты. Настоящий марафон: Версаль, Елисейский дворец, Монетный двор, Нотр-Дам, Пантеон, Дворец Правосудия, пять минут в Святой Капелле, Институт, Дом Инвалидов и наконец апофеоз: закладка первого камня будущего моста Александра III, строительство которого должны были завершить к Всемирной выставке 1900 года.

Поют гимн России и «Марсельезу». Хор детей Лютеции выводит «Бессмертную славу наших предков». Затем Поль Муне из Комеди Франсез выходит вперед и дрожащим голосом декламирует стихи, написанные для этого случая Жозе Мариа де Эредиа:

После семидневного визита Николай II покинул Францию. Император не присутствовал на премьере кинематографического показа первого настоящего фильма с актерами, снятого Жоржем Мельесом.