Евгений Сухов - Генералы шального азарта

Алексей Васильевич и директор (но не владелец) банкирской конторы «Плейшнер и сыновья» сидели за одним столиком и потягивали превосходное винцо из Кот дю Рон – долины реки Рона, текущей из швейцарских Альп.

На эстраде подходил к концу дивертисмент, номера которого беспрерывно шли один за другим вот уже в течение часа.

Выступили сестры Делавари, пропев на чистом русском языке с малоросским акцентом пару развеселых песенок; красавица Изабелла Стаднюк станцевала какую-то помесь жиги и галопа, а «королева бриллиантов» Мелани Кабальери, по пашпорту Мария Ковальчук, исполнила кэйк-уок в такой короткой юбочке, что Иван Яковлевич едва не захлебнулся слюной.

Завершила свое выступление исполнительница оригинального шантеклера Феодора Курицына со сценическим именем Эльма Этьен, а салонные жонглеры супруги Пащенко продемонстрировали свое умение жонглировать одновременно двумя яблоками, театральным биноклем и бутылкой «Вдовы Клико».

Когда началось представление комических куплетистов Романа Каца и Константина Кукушкинда, певших что-то касательно городской Управы, мимо столика, за которым сидели Огонь-Догановский и Плейшнер, прошел плотного телосложения господин. Кажется, он полез в жилетный карман за часами, дабы взглянуть на время, и в это время выронил из бокового кармана сюртука портмоне. Оно шлепнулось недалеко от места, где сидел Алексей Васильевич. Тот нагнулся за ним, дабы поднять и вручить потерю плотному господину, но когда выпрямился – того уже простыл и след. Огонь-Догановский даже привстал со своего места, дабы оглядеть веранду; то же самое проделал и господин Плейшнер, однако господина, утерявшего портмоне, нигде не было видно.

– Куда же он подевался? – в недоумении спросил Огонь-Догановский. – Вы его видите?

– Нет, – ответил Плейшнер.

– А что мы будем делать с этим? – посмотрел на пузатенькое портмоне Алексей Васильевич.

– А сколько там? – задал, верно, очень интересующий его вопрос Иван Яковлевич.

Огонь-Догановский раскрыл портмоне и ахнул: все его отделения были заполнены разного достоинства казначейскими билетами.

– Ничего себе, – произнес Плейшнер, зачарованно глядя на сложенные пополам купюры. – Это сколько же здесь?

– А кто его знает? – пожал плечами Огонь-Догановский. – Тысяч десять, а то и поболее, надо полагать.

– И что мы с ними будем делать? – заинтересованно спросил Плейшнер. – Может, поделим между собой?

– Ну, Иван Яковлевич, это же не наше, – наставительно произнес Алексей Васильевич. – К тому же мы видели, что это портмоне утеряли. И видели – кто. Отдадим ресторатору. Тот молодой плотный человек, что потерял портмоне, наверняка спохватится, вернется сюда и получит свое портмоне в целости и сохранности.

– Мы-то отдадим, а не присвоит ли его себе ресторатор? – задал резонный вопрос Плейшнер.

– Ну, мы же сможем потом спросить с него, отдал он портмоне или не отдал, – заметил на это Огонь-Догановский не очень твердо.

– А он нам ответит: отдал-де, господа, конечно, отдал. Однако мы никогда не узнаем, правду он нам говорит или нет.

– Тоже верно, – после некоторого раздумья ответил Алексей Васильевич. – А что там, кроме денег, больше ничего нет?

Плейшнер повертел в руках портмоне и достал из небольшого кармашка несколько одинаковых визитных карточек.

– Вот, – протянул он Алексею Васильевичу одну из карточек. – Гляньте.

– Сергей Васильевич Луговской, надворный советник, – прочитал Огонь-Догановский. – Здесь и адрес его имеется… Что будем делать?

– Ну, я не знаю… – неопределенно ответил Плейшнер. Он был явно разочарован, что они не поделили найденные деньги. Будь он один и найди он это портмоне, он, несомненно, взял бы его себе без малейшего сомнения и колебаний.

– Вы в данный момент что намерены делать? – спросил Плейшнера Огонь-Догановский.

– Я? Да ничего, собственно, – ответил Иван Яковлевич. – Я абсолютно свободен.

– Вот и славно. Может, сделаем доброе дело? – посмотрел на него Алексей Васильевич. – Отвезем портмоне его владельцу?

– Отчего же не отвезти, – с некоторой печалью в голосе согласился Плейшнер. – Можно и отвезти.

– Вы расстроились? – спросил своего нового друга Огонь-Догановский, когда они, рассчитавшись, поднялись из-за стола.

– Нет, ну что вы! – ответил Плейшнер, стараясь придать голосу бодрости. – Нисколько.

– Вот и правильно, – ответил Алексей Васильевич. – Мы делаем доброе дело, которое, несомненно, зачтется нам, когда мы предстанем пред Всевышним.

– Да уж, – только и ответил Плейшнер. Поскольку он предпочитал, чтобы все блага, которыми располагает жизнь, имелись бы у него сейчас, в обозримом настоящем, а не потом, в будущей загробной жизни. Да и вообще, существует ли она, загробная жизнь?

– Не ожидал, – Сергей Васильевич Луговской, казалось, был просто сражен самим фактом возвращения портмоне совершенно неизвестными ему людьми. Он нервически ходил из угла в угол и переводил восхищенный взгляд с Огонь-Догановского на Плейшнера и обратно. – Более того, я не мог и предполагать, что в наше «свинцовое» время, как сказал бы французский мыслитель Мишель Монтень, когда не только сама добродетель, но даже понятие о ней являются вещами неведомыми, вдруг находятся люди, которые… которые…

Сергей Викторович очень волновался и не договорил фразу. Огонь-Догановский смущенно смотрел в пол, а вот господин Плейшнер явно гордился собой. Оказалось, что делать добрые дела приятно.

– Мы просто сделали то, что посчитали нужным и правильным, – произнес он, не заметив, конечно, короткой усмешки, которая буквально на одно мгновение скривила губы Огонь-Догановского. – Это был наш долг. Долг честных людей…

– Дорогие вы мои! – воскликнул Луговской. – Я… Я крайне признателен вам и желал бы отблагодарить вас.

Последняя часть фразы надворного советника мгновенно перечеркнула чувство гордости за совершенный честный поступок и вновь перевела стрелки в мозгу, если там, конечно, имеется нечто подобное, на понятие «выгода». Впрочем, смертные не вольны указывать своим мыслям. Скорее, мысли указывают им. А хозяин шикарного особняка между тем продолжал развивать свою мысль:

– Зная, что денег вы, конечно, от меня не примете в виду вашей исключительной честности, я принесу вам свою благодарность совершенно иным способом.

Алексей Васильевич поднял взор и посмотрел на Плейшнера. Тот был весь внимание.

– Видите ли…

В это время в комнату постучали.

– Я занят! – громко ответил Луговской-Долгоруков.

– Вам телеграмма, – ответили из-за двери.

– Господа, прошу прощения, – сказал «надворный советник» и подошел к двери кабинета. Вернулся он вполне довольный.

– Итак, господа, – торжественно произнес он, – я только что стал богаче ровно на восемьдесят тысяч.

– Это вы узнали из телеграммы? – догадался Плейшнер.

– Именно, – подтвердил «Сергей Васильевич».

– Поздравляю вас, – только и произнес Огонь-Догановский.

– Благодарю вас, – мельком глянул на него «надворный советник». – Собственно, мое предложение к вам в качестве благодарности и состоит в том, чтобы помочь вам немного обогатиться.

– Это каким же образом, позвольте вас спросить? – живо поинтересовался Плейшнер.

– Очень простым, – ответил «Луговской». – Предлагаю вам поиграть на бирже.

– То есть? – спросил Иван Яковлевич. – Я, к примеру, в этих «играх» мало чего смыслю.

– А я вообще не смыслю ничего, – заявил Огонь-Догановский.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся своим гостям «надворный советник». – Вам совершенно не обязательно вникать во все тонкости биржевой игры. Достаточно того, что в этих тонкостях разбирается ваш покорный слуга.

– Мы что, будем играть вслепую? – поднял брови Плейшнер.

– Ни в коем случае, – ответил ему Долгоруков с вежливой улыбкой. – Вашими глазами буду я.

– Вы предлагаете войти с вами в долю? – догадался Иван Яковлевич.

– Именно! – воскликнул Сева и довольно потер ладонью о ладонь. – К тому же вам совершенно не придется ничего платить.

– Как это так? – спросил Огонь-Догановский.

– А вот так, – ответил «Луговской» и раскрыл принесенный ему бумажник. – Здесь двенадцать тысяч рублей – те, которые вы нашли и вернули мне. Они были бы вашими, если бы вы их разделили между собой. То есть по шесть тысяч на брата. Это и будет вашими долями. Я вложу их за вас, и через некоторое время они принесут прибыль. Ее получите вы, а я верну себе эти двенадцать тысяч. И я останусь не внакладе, и вы получите дивиденды, надеюсь, весьма неплохие. Тем самым я и отблагодарю вас, не оскорбляя возвратом части денег из найденного вами портмоне.

– Неплохая идея, – нерешительно произнес Огонь-Догановский.

– Да что вы! – возразил ему повеселевший Плейшнер. – Великолепная, восхитительная идея! А позвольте вас спросить, какую прибыль вы намерены получить? И когда?