Валентина Андреева - Ложь напрокат

– Клюква.

– Ага, – согласились мы разом.

Не хотелось огорчать его тем, что он не угадал черную смородину.

– Попить чего-нибудь можно?

– Запросто! – согласилась Наташка и заглянула в графин.

Он был пуст. И тут мы разом засуетились: я размешивала в графине новую порцию черной смородины, Наташка налила кофе и принялась готовить бутерброды.

– Я поеду к ней. Я сейчас поеду к ней. Понимаете? К ней! Живой! Понимаете?

Похоже, легкое безумие у него осталось.

– Понимаем. Мы все понимаем. Только тебе надо подкрепиться и переодеться. На тебе… клюква.

– А, ерунда. И не надо мне никаких бутербродов. Я поеду к ней! Я сейчас же поеду к ней…

Наташка набрала воздуха и гаркнула что есть силы:

– Сидеть!!!

Голову даю на отсечение, что собака в ее квартире тоже послушно села. После этого Сергей окончательно пришел в себя. Для начала он выразил осмысленное желание отмыться и переодеться. Потом у него прорезался зверский аппетит. Он слопал все бутерброды, а затем первое, второе и компот. Мы ему аккуратно намекнули, что он может позвонить жене. Наташка серьезно предостерегла:

– Не бузить! Жена в положении. Волноваться нельзя.

Сергей был предельно нежен и осторожен в выражениях. Может быть, потому, что плакал и толком не мог говорить? Наташка рыдала, уткнувшись в мое посудное полотенце. Я шмыгала носом и задирала лицо к потолку в надежде, что слезы останутся на своем месте.

Выяснив, что полотенце безнадежно мокрое, подруга рыдать прекратила. И постаралась сделать процесс переговоров управляемым.

– Вы сейчас по телефону все деньги проплачете! Или зарядка кончится, а связь нам жизненно необходима… Сергей, да будь же ты мужчиной. Тебе еще инструктаж проходить!

Он согласно кивнул, минут пять прощался с женой до вечера и выглядел придурком. Точнее – счастливым придурком. Меня это не очень устраивало. Необходимо было, чтобы он вник в ситуацию и не наделал глупостей. Удивительно! Только вчера уверял Листратова, что похороны не были инсценировкой, а сегодня его совершенно не волнует вопрос, кто и почему похоронен под именем Татьяны. Сидеть и бессмысленно улыбаться он может долго. Пришлось его припугнуть:

– Вам обоим грозит опасность! Раньше воскресенья домой не возвращайтесь. Будете подъезжать к Москве, позвонишь.

Сергей сидел и радостно со всем соглашался.

– В квартиру без нас не входить. Вообще не вылезайте из машины без нас! Татьяна перекрасила волосы и сменила прическу не зря! – гаркнула я, и он перестал улыбаться. – По дороге пусть накрасится до отвращения к самой себе. Она не должна быть узнаваемой – это главное условие, ты понял?

Он сосредоточенно кивнул, но тут же опять разулыбался. Наташка выразительно покрутила пальцем у виска. Наивный человек! Наверняка уверен, что его присутствие может оградить жену от любой опасности.

Михаил Михайлович Курганов тоже имел глупость надеяться на свою всесильность. Надо менять тактику.

– Ты знаешь, кто захоронен под именем твоей жены? – строго спросила я.

– Никто, – беспечно проронил Сергей, глядя на меня с обожанием.

– Ошибаешься. – Мой голос набирал силу. – Там захоронена родная сестра твоей жены – Ольга. Они близнецы… Были близнецами. Ольга случайно спасла ее от неминуемой гибели. А она, между прочим, была на пятом месяце беременности…

Дурацкая улыбка окончательно сползла с лица Сергея. Думаю, надолго. Он попробовал привстать, сел, повторил попытку, утопил подбородок в ладони и сказал:

– Как же так?

– Танечка с Олей были разлучены с самого раннего детства. Мать не сочла нужным рассказывать об этом Татьяне. Возможно, боялась осуждения со стороны дочери за то, что смирилась с решением суда и отдала Ольгу отцу. Но мы не судьи и не знаем всех обстоятельств дела. Но не будем сейчас об этом. Покойная мама Танюши в конце концов разыскала Ольгу. А может быть, Ольга сама разыскала мать. Хотя это было очень сложно. Оля носила фамилию деда второй жены своего отца – Решетникова. Сложно вникнуть, но можно. В моих рассуждениях отсутствует одно звено, но я надеюсь его не сегодня – так завтра получить. А пока помолчу на эту тему. Ты знаешь, что Танина мать завещала квартиру Решетниковой Ольге Юрьевне? Вам бы опомниться и выяснить досконально все сведения об этой женщине. Возможно, и предотвратили бы трагедию. Вы ограничились тем, что смотались пару раз и постояли у дверей пустующей квартиры. Но если человек в ней не только не живет, но и вообще не появляется, значит, на то есть причины? Они давали ключ к разгадке… Очевидно, решение о завещании в пользу Ольги далось Анастасии Владимировне с трудом. Сама она с раннего детства воспитывалась в детдоме. Потом, казалось, судьба ей улыбнулась – вышла замуж за любимого человека, зажила счастливой семейной жизнью. Но тут же – бац! – столкнулась с подлостью и жестокостью. С той поры так и жила по стойке «смирно». Ожидала подвоха везде и всюду… Кроме того, боюсь, что Ольга провела не один год в заключении. За совершение тяжкого преступления. Это обстоятельство, а также то, что Оля воспитывалась в семье беспринципных, циничных людей, не могло не насторожить Анастасию. В то же время она чувствовала себя очень виноватой перед дочерью, которую лишила своей любви и защиты. Перед смертью она завещала квартиру Ольге, зная, что той негде жить, а следовательно, некуда вернуться после отбывания наказания. Осознание того факта, что ее ждут, ей верят, должно было послужить стимулом к возвращению дочери на правильный путь. Верила ли мать в ее невиновность? Трудно сказать… Наверняка успокаивала себя тем, что завещание в любой момент можно отменить. До момента возвращения Оли, да и потом… Есть приличный запас времени, значит, будет возможность спокойно во всем разобраться. Танюшке о своих терзаниях она не говорит. Та, добрая душа, узнав о сестре, последнюю рубашку с себя сняла бы.

Подозреваю, что и Ольга не знала о существовании Татьяны. Осторожная Анастасия Владимировна решает уберечь Танечку от возможного шантажа и других неприятностей со стороны сестры, надеясь, что время и она сама расставят все по своим местам. Поделиться своими переживаниями Анастасии Владимировне не с кем. Постоянные душевные терзания, комплекс вины то перед одной, то перед другой дочерью сводят ее в могилу. Она так и не успела сообщить дочерям правду о существовании друг друга. Хотя и пыталась… Татьяна рассказывала, что перед смертью мама очень волновалась и все твердила: «Оле, оле…» – клич футбольных фанатов. Это не клич. Бедная женщина, понимая, что умирает, старалась исправить свою ошибку. Просто губы уже не слушались, и удалось произнести: «Оле, Оле…» вместо фразы: «Помоги своей сестре Оле». Или чего-то схожего по смыслу…

Если бы Ольга знала о существовании сестры, она все силы приложила бы к тому, чтобы ее отыскать. И не для того, чтобы сесть на шею. Ее любил очень состоятельный человек. Он был ее мужем. От него она ждала ребенка, с ним собиралась жить долго и счастливо, а умереть в один день. Как в сказке. Вот что касается смерти, то это почти удалось. Чуть более трех месяцев разделяют даты их смерти. Скажем так – насильственной. Убийца – один и тот же человек. Я не следователь. Могу только предположить, что Михаил пытался помочь Ольге и погиб сам. В конечном счете это ее не спасло. Зато она уберегла Татьяну.

Что привело Ольгу на место своей гибели – трудно сказать. Возможно, ключ к разгадке в том, что Оля все-таки отыскала Танечку. Их бывшая соседка говорила, что Оля удивилась, когда та назвала ее Танечкой. Она тогда поправила женщину, сказала: «Меня зовут Оля». А соседка заявила, что имя она сменила зря. С именем, данным при рождении, связана судьба. Это могло послужить толчком к поискам сестры.

Сергей неожиданно вскочил:

– Надо срочно позвонить Листратову! Немедленно! Пока убийцу не найдут, я не привезу сюда Татьяну. Все это слишком серьезно…

– Притормози! – осадила его Наташка. – Побыл дураком и хватит! Слушай теперь, что умные люди скажут, – и указала рукой в мою сторону.

Умные люди в моем лице сказали:

– Не смей, Сережа, этого делать! Я знаю по этому делу почти все. В том числе и убийцу. Но доказательств нет. Вот мы их и получим в воскресенье. Листратова я сама предупрежу. Вам с Татьяной при соблюдении тех условий, о которых я сказала раньше, ничего не грозит, кроме мелких домашних разборок. Но ведь без них в семейной жизни никуда.

Сергей стал собираться в дорогу. Точнее, собирали его мы. А он сопротивлялся. Наталья, полагаясь на собственное убеждение о полной бесхозяйственности мужиков, съездила на рынок и в магазин. В результате собрала такую торбу с продуктами, что Сергей крякнул.

– Ничего, ничего, – привела его в чувство Наталья, – не на один день едешь. Почти на полтора. В крайнем случае, угостишь соседку – графиню с дочкой.

Сергей слегка озадачился, но подруга отмахнулась: