Наталья Андреева - Мы поем глухим

— Антонио, греби к выходу! — сердито сказала Александра. И велела барону: — Лягте на дно!

Он вытянулся рядом с ней в лодке и чуть было не обнял, чтобы согреться. В гроте вода оказалась еще холоднее, чем снаружи. В лодке им троим было так тесно, что Эрвин Редлих чувствовал дыхание Александрин, с наслаждением вдыхал аромат ее кожи и волос, который уже успел позабыть. Они выплыли на солнце. У входа в грот стояла другая лодка, увидев их, гребец стал приветственно махать руками и что-то кричать по-итальянски. Антонио без всякого восторга ответил на его приветствие.

— Сударь, вы намочили мне платье! — сердито сказала Александра. — Зачем вы вообще прыгнули в воду?!

— Я искал сирену, — улыбнулся барон, выпрямляясь. — И, кажется, нашел.

Она невольно покраснела. Эрвин сидел рядом с ней в лодке, почти голый, с мокрыми волосами. Он был похож на мальчишку, и, кажется, его это забавляло. Он смотрел на нее и улыбался.

— Плывите немедленно в свою лодку! — велела она.

— Не могу. Я замерз. Я буду сидеть с вами, пока не высохну и не согреюсь. Вам придется меня терпеть.

— Эрвин, что за шутки! — окончательно рассердилась она. — Откуда вы вообще здесь взялись?!

— А вы?

— Я живу здесь, на острове.

— А я узнал, что вы здесь живете, и решил вас навестить, — серьезно сказал барон.

— Я вам свидания не назначала!

— Вы сердитесь, значит, вы боитесь оставаться со мной наедине, — уверенно сказал он.

— Если бы мне было куда уйти, я бы ушла!

— По счастью, мы в море. И вам придется меня выслушать. Или прыгайте в воду. Но предупреждаю: она холодная.

— Нет! Я не хочу!

— Чего? Прыгать?

— Я не хочу вас слушать! И с какой стати я буду прыгать из моей лодки? Да и вы, так и быть, сидите! У вас и в самом деле губы синие, как вода в Лазурном гроте! Говорите, что хотите, если сможете ими шевелить! Лучше уж вы скажете все, что желаете, чем заболеете!

— Скажите мне только одно: вы счастливы? — уже без всяких шуток спросил он.

Она молчала. Хмурый Антонио торопливо греб к берегу. Он плохо понимал, о чем говорят эти двое, они вроде бы ссорились, но при этом смотрели друг на друга так, будто только и мечтали кинуться в объятья друг друга.

— Я так и думал! — кивнул барон. — Этого-то я и боялся! Он не сделал вас счастливой. Вы все еще хотите страдать мне назло? Нарочно совершать такие поступки, чтобы я вас возненавидел?

— Зачем вы приехали?

— Сначала я просто хотел вернуть вещь, которая принадлежит вам. Мне этот алмаз не нужен. Каждый раз, глядя на него, я вспоминаю вас. Если вы его не возьмете, я швырну его в воду.

— Бросите в море миллион франков? — насмешливо сказала она. — Разве так поступает барон Редлих?

— Александрин… Если вы мне скажете уехать — я уеду. В гавани стоит мой корабль, он готов к отплытию. Но подумайте хотя бы до завтра.

— Эрвин, неужели вы меня простили?! А как же Париж? Ведь все знают, что я от вас сбежала почти из-под венца!

— Я скоро уезжаю в страну, где никому нет дела до нашего с вами прошлого. Это все равно что взять чистый лист и заново начать писать свою жизнь. Перед этим мы обвенчаемся, если вы того захотите. Боюсь, не будет ни барона, ни баронессы. Эрвин и Сандра Редлих. Вот как мы будем зваться. Я уже все подготовил для отъезда. Можно подождать до конца года, но не дольше. Париж похож на бурлящий котел. Хотите вы со мной уехать?

Она молчала. Лодка подплывала к берегу. Когда стало видно дно, барон Редлих спрыгнул в воду. какое-то время он шел рядом с лодкой, рукой помогая гребцу причалить к берегу. Потом протянул эту руку Александре:

— Прыгайте!

Она невольно оказалась в его объятьях. какое-то время они так и стояли, прижавшись друг к другу. Подол платья быстро намок, но Александра не чувствовала холода. Когда Эрвин ее обнял, она поняла, как сильно по нему соскучилась.

— Итак? — требовательно спросил он, глядя ей в глаза. — Решайся! Что тебя здесь держит? Разве ты этого хотела? Или ты его все еще любишь?

— Нет, — честно ответила она.

— А меня?

— Если ты сможешь меня простить… — она невольно потрогала шрам у него на боку. — Что это, Эрвин? Неужели…

Он не дал ей договорить. Загорелый Антонио мрачно отвернулся, чтобы не видеть, как его любимую целует другой. Антонио зарезал бы этого мужчину, если бы золотоволосая сирена его оттолкнула. Но она не оттолкнула…

— Мадам, вы сегодня особенно хороши! — с восторгом сказала Адель, уложив ей волосы и украсив их живыми цветами. Достать их сейчас было неимоверно трудно, но Эрвин постарался. — наконец-то вы решились! Барон будет счастлив!

Александра грустно улыбнулась. Не самый подходящий день для того, чтобы быть счастливым. И дело даже не в холодной февральской погоде. Напротив, на улицах сейчас очень жарко. Париж ощетинился баррикадами, говорят, их уже больше тысячи! Буквально три дня назад король Луи-Филипп отрекся от престола. Эта новость была встречена всеобщим ликованием.

Они с Эрвином ехали по улицам Парижа и видели, как люди улыбаются. Даже барона Редлиха, министра отставленного правительства, встречали приветственными криками.

— Быть может, мы останемся? — просительно сказала Александра. — Посмотри, как здесь хорошо! Все счастливы и довольны! Никакой опасности для нас нет!

— Ты еще не знаешь, что будет завтра.

— А ты знаешь?

— Я ведь барон Редлих, — улыбнулся он. — Я все еще финансовый король Парижа. И я знаю, что против монархии составлен заговор.

— Но ведь король сегодня отрекся!

— Передача власти всегда сопровождается кровопролитием. Это происходит оттого, чтобы не было возврата к прошлому. Король отрекся в пользу своего внука. Это никого уже не устраивает. Монархии пришел конец. Ты разве не слышишь, что они кричат? Да здравствует республика! Их уже ничто не остановит!

— Ты шутишь, Эрвин?! Неужели на улицах Парижа завтра раздадутся выстрелы?!

Барон угрюмо молчал.

Сегодня, в день их венчания, все и случилось. Под окнами отеля министерства иностранных дел собралась толпа. Собрание было вполне мирным, но караул линейной пехоты по какой-то причине открыл огонь. Кто именно отдал такой приказ, так и осталось неизвестным. Но расстрел мирных демонстрантов буквально взорвал Париж. Народ кинулся возводить баррикады.

Все это Эрвин Редлих выслушал, застегивая запонки и надевая черный свадебный фрак.

— Я готов, — сказал он своему секретарю.

— Если вы не поторопитесь с отъездом, господин барон, все это может закончиться для вас настоящей бедой. В Гавре вас ждет корабль. Но выехать надо немедленно.

— Моя невеста храбрая женщина, — улыбнулся барон. — Я полагаю, она не отменит венчания лишь из-за того, что в Париже сегодня стреляют.

…Она сидела перед зеркалом в ожидании, когда подадут экипаж. из-за восстания вышла заминка. Александра терпеливо ждала, зная, что Эрвин все устроит. С ним она не боялась ничего. Перед ней на туалетном столике лежало письмо ее покойного мужа, Алексея Николаевича Ланина. Она перечитывала его в который уже раз за сегодняшнее утро.

Друг мой, Сашенька!

Как ты знаешь, завтра я стреляюсь с господином Соболинским. Один из нас не вернется живым, и это ты тоже прекрасно знаешь. Исход дуэли, как и в прошлый раз, определит твой выбор. А ты его уже сделала, так что должна понимать, чем именно все закончится. Что бы ты теперь ни делала, исправить уже ничего невозможно. Сначала я хотел уйти, как тому подобает, по-христиански, отпустив тебе все твои грехи и сказав на прощание: «Дорогая, будь счастлива!» Но потом я понял, что не могу этого сделать. Потому что ты никогда не будешь счастлива с господином Соболинским. Поэтому я хочу, чтобы ты с ним порвала. Ты можешь, как и всегда, пренебречь моими желаниями и нарушить мою волю. Но я полагаю, что надежно защитил и себя, и тебя, и нашего сына. Дай Бог, тебе еще встретится человек, который полюбит тебя такой, какая ты есть, и у тебя достанет ума, чтобы это оценить. Я же любил тебя так, как любят себя самого, эгоистично, потакая своим потребностям и повинуясь минутной прихоти. Поэтому я наказываю не тебя, а себя. Я давно уже это наказание заслужил. Ты же виновна лишь в том, что мы встретились и твой огонь зажег совсем не того, кто в состоянии был с этим справиться. Ищи и помни, что отныне это и будет твоим девизом: «Шествую среди огня!»

P.S. Избавься во что бы то ни было от алмаза «Сто солнц в капле света».

Он — твоя смерть. Я же хочу, чтобы ты жила.

— Мадам, мадам, пора! — она невольно вздрогнула: в комнату вбежала взволнованная Адель. — Барон поехал в церковь!

Александра сложила письмо, убрала его в шкатулку и встала.

— Ты уверена, что он поехал в храм, а не в порт? — переспросила она.