Сергей ТАРО - Крест Сталина

- Надо учесть эти обстоятельства и проработать вопросы защиты нашей советской партийной кассы, чтобы в дальнейшем никакие друбинские не смогли найти концов...   Наши деньги должны работать во имя блага народа, по праву заслужившего нового общества! - в глазах вождя заблестел оранжевый огонь, зажженный новыми перспективами. - Надо добиться чистоты наших рядов, избавления от возможных казнокрадов, воров и политических аферистов. ... И обязательно застраховаться от возможности потери всех богатств! - Сталин на мгновение замолчал и, толкаемый личным любопытством, тихо спросил: - Что слышно о Симоненко, не появлялся ли он снова в Бостоне?

            - В Бостоне мы потеряли двух ликвидаторов. Трупы  кремированы, как неопознанные... Вездесущие репортеры отнесли все это на уголовные разборки внутри русской диаспоры.

            - Выходит, спецпринадлежности в руках Корнея?

            - Да, вполне возможно, что он появится под другой фамилией...

            - На территории Швейцарии?! - усы уползли кверху, обнажая прокуренные желтые зубы. - Сам не знаю, почему я до сих пор терплю товарища Волкова?!

            Наверное, вождь подумал, что шутка удалась... 

Когда я очнулся, мое многострадальное тело саднило и сотрясалось мелкой дрожью. Вдобавок, большая кувалда со звоном долбила в затылок, и тысячи маленьких чертиков врывались в мое внутричерепное пространство...

Лишь после третьей попытки я с трудом перевернулся на левый бок...

Где я?.. В Берлине?.. А может в Москве, у Лаврентия Берия?.. Именно к нему угрожал отправить мою персону суровый полковник из НКГБ. До сих пор помню его безобразный шрам на правой щеке, бесконечные намеки на расстрел, и откровенные расспросы о Корнее...

Но я ничего не сказал и меня, скорее всего, отправили поближе к Лубянке. Несусветная тряска, щербатые доски и крутой загиб металлической скобы с проржавевшими гайками наводили на мысль, что я в каком-то вагоне, переделанном расторопными чекистами в походную тюрьму. Вернее в малой его половине, огороженной толстенными дубовыми досками и внушительной паутиной колючей проволоки.

От невеселых мыслей мое тело затряслось еще сильнее - потолок, крытый изнутри куском ржавого железа, расплылся большим лиловым пятном, затем перетек в некую замызганную массу, и я вновь окунулся в небытие...

Сколько я пребывал в таком подвешенном состоянии? Может быть, год?.. Может быть, два?.. Вновь встряхнуло...

- Мать вашу!.. - раздалось снаружи.

Одновременно с визгом тормозных колодок мое тело неудержимо покатилось вперед, ударилось о скобу, и припечаталось - аккурат - между двух щербатых досок.

Через щель в тамбуре были видны чьи-то бесхозные офицерские прохоря[55], слепящие потоки станционных прожекторов и длинные тени набычившихся зениток...

Майор щелчком отбросил окурок, метнулся к боковому поручню тамбура вагона, и зарычал в темноту:

- Стоять, быдло!!! Объект категории "С" - стреляю без предупреждения!!!

Собачий лай перекрыл тираду моего высокопоставленного охранника. Из темноты последовала непонятная брань, заверещал движок "виллиса", кто-то отъехал, а может приехал. В общем, возникла суета, обычная для станционных перегонов, где каждый знал свое дело, но что-то не стыковалось, не сходилось, и все бежали к телефону, к своим покровителям для решения тех или иных вопросов. 

Майор, бурча под нос новые проклятия, вытащил новенький ППШ[56]. Дело принимало крутой оборот...

Пока босоногий охранник готовился к оборонительным или, наоборот, к наступательным действиям я успел рассмотреть трафаретные цифры на бортах соседних вагонов. Что они могли означать, я не знал. В боку щемяще саднило. Казалось, мои ребра вылезли наружу и упирались в кровельный пол передвижного зиндана[57]...

По крыше оглушительно пробарабанило, брякнуло оружием и опустилось рядом с офицером.

- Андрей, что случилось??! - майор припал к прибывшему силуэту и отчаянно задышал.

- Да поляки, ... кэбэвэшники[58]! На путях поставили танк, пару зениток и полбатальона фуражек...

- Перестреляют, к чертовой матери! Вызывай по рации подкрепление! - Майор выглянул из-за противопульного ограждения и проорал в темноту: - Предупреждаю: поезд литерный! Особый пропуск - без остановок! Старшего офицера ко мне!!! - после грозной тирады он припал на колени, и его розовые пятки замаячили перед моими глазами...

Из темноты неторопливо выехал боевой настоящий танк, и если честно, то в этот момент стало страшно. Все мои жалкие проблемы покорно покинули голову. Успокаивало лишь то, что танковая пушка смотрела совершенно в противоположную сторону.

Между тем ствол союзной "тридцать четвертки" медленно прочертил полукруг и уставился жерлом в бронированный тамбур. Пока я отползал от расщелины, бронемашина, провернув гусеницами воздух, на мгновение скрылась в клубах тошнотворного дыма, дико взревела и протаранила борт впередистоящего вагона...

Вагон бойко соскочил с тележек и завалился набок...

С передней платформы из-за ряда тугих мешков с песком тяжело и гулко пробурчал станковый пулемет. В ответ затрещали редкие автоматные очереди. Пули цокали по бортам вагонов и, взлетая свечками, уносились к далеким звездам...

В общем, перестрелка была слабоватой, а если говорить точнее, на букву "хэ". Польская сторона вела огонь абсолютно не прицельный, скорее в качестве устрашения...

Как бы то не было, но стрельба не смолкала в течение получаса. За это время крыша моего вагона обновилась парой сквозных отверстий; охранник метнул  гранату, не забывая, между прочим, поглядывать и в мою сторону...

Вскоре советское подкрепление изменило соотношение сил в нашу пользу, и разведка боем плавно перетекла в перемирие дружественных армий ...

Как видите, освобождение сыну великого казахско-нанайского народа абсолютно не светило. Но с упорством маньяка-идиота я продолжал смотреть на происходящие телодвижения контрразведчиков...

Вагон, попросту, столкнули с путей, затем подогнали дополнительный. Прицепили - легкая встряска - и паровоз сосредоточенно распустил пары...

Через минуту мы отчалили. Родные поляки с угрюмым выражением лица сопроводили последний вагон, в тамбуре которого сидел мой личный охранник с автоматом наперевес...

Вот так, или почти так мою персону торжественно повезли на родину. От нечего делать, я подполз к дубовому ограждению, внимательно осмотрел препятствие и понял, что через пару часов я смогу пробраться на другую половину вагона...

Зачем я это делал? Не знаю... Но когда я пробрался туда, то сразу понял, что наступила пора впадать в полное отчаяние. Снизу доверху, от края до края, вагон был заполнен оцинкованными ящиками, золоченными рамами, тюками разномастных тканей, швейными машинками и прочими, прочими предметами несоветской роскоши...

"Совершенно секретно

Комиссия партконтоля при ЦК ВКП(б).

Государственной важности. Особая папка...

26 июня 194... года в 01:30 на ж.д. станцию Виттенберг (в советской зоне оккупации) был подан воинский эшелон № В-640-07...

Согласно секретной накладной, находящейся у подполковника Степанова, в спецвагон погружены трофейные дела из местного архива нацистской партии и гестапо. Однако нам удалось получить неопровержимые доказательства того, что в вагон были погружены 45(сорок пять) оцинкованных ящиков с изделиями из драгметаллов, золотого лома, монет, золота и платины в слитках без указания адреса получателя в СССР...

Проверка, проведенная по линии следования эшелона, показала, что указанного вагона не было уже на пограничной с Польшей станции Франкфурт-на-Одере...

Все попытки выяснить подробности исчезновения спецвагона пока не дали результатов, т.к. органы не содействуют в проведении расследования..." 

"На ваш исх. № 1884-48-Б от 14 сентября 194... г.

СЕКРЕТНО. В ЦКК при ЦК ВКП(б)

                        Т. Шкирятову М.Ф.

Подполковник Степанов Иван Герасимович в кадрах Министерства не числится..."

"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. МГБ, Государственной важности.

Члену Политбюро ЦК ВКП(б), маршалу СССР. 15 мая 194... года

Товарищу Л.П. Берия

Международный отдел ЦК ВКП(б) через Управдел ЦК в феврале текущего года, используя нелегальную агентуру, открыл ряд крупных счетов в швейцарских банках на вымышленные фамилии-псевдонимы. Для открытия депозитов использованы золото, драгоценные камни и платина, вывезенные из СССР, Германии и Чехословакии с грузами, спецназначенными в качестве безвозмездной помощи коммунистическим партиям стран Восточной Европы.