Саймон Моуэр - Евангелие от Иуды

— Я хочу кое-что тебе показать, — сказал я Магде, пока она рисовала.

— Что?

— Погоди. — К стене был прислонен мой сундук, потертый старый сундук, который покорно следовал за мной в течение всей жизни, пока не осел здесь, точно обломок кораблекрушения, выброшенный на далеком, чужом берегу. Я приподнял крышку и выудил конверт, богато украшенный иностранными марками и штемпелями. — Вот.

Магда наблюдала за моими манипуляциями, чуть скривив рот, чтобы удобнее было покусывать нижнюю губу. Из конверта выскользнула страница. Я протянул ее Магде. Вместе с папирусом высыпались крошки и крупицы пыли.

— Что это?

Сухой лист, наподобие рисовой бумаги, обесцвеченной временем. Буквы извивались и петляли по поверхности. Экзотический, эзотерический шрифт. Я увидел слово ΜΟΔΙΝ. Модин.

Магда шагнула вперед и взглянула на папирус.

— Что это? Старое?

— Очень старое.

Она протянула палец, чтобы коснуться диковинки.

— Можешь использовать это, — сказал я. — На, бери. Можешь использовать, если хочешь и как хочешь.

— Это ценная вещь?

— Очень ценная, но можешь использовать ее по своему усмотрению. Она твоя.

Магда улыбнулась: ей было приятно получить ценный подарок. Она взяла лист, положила на ладонь и вновь улыбнулась.

— Вместе с Мадонной, — решила Магда.

— Переверни. Ты держишь папирус вверх ногами, — заметил я.

Я наблюдал, как она работает. Наблюдал, как быстро, ловко она накладывает мазки, и краска становится объектом, и абстрактные линии поддерживают равновесие, а в причудливые цвета картины внедряются странные фрагменты — пожухлые буквы койне, языка торговли, устного и письменного общения. Язык, оказавший на мир большее влияние, чем какой-либо иной, теперь вписан в мир плачущей Мадонны с Младенцем. Газетные вырезки и обрывки священного текста чрезвычайно гармонично обрамляют женщину, по щекам которой, точно драгоценные камни, скатываются капли акрилового багреца.

Миссис Маргарет Ньюман, таинственная чужестранка в этом городе чужестранцев, идет в сторону порта по узким улочкам исторического центра. За спиной у нее, под карнизом старого узкого дома на улице Гранже, находится квартира. Впереди, между узкими зданиями, можно различить очертания Английского сада, озера Лак Леман и огромного фонтана, время от времени мечущего радуги в небо. Вокруг нее беспечно суетится город, избежавший войны. Этого достаточно, считает она.

На ней цветастое платье, на плечи наброшен кардиган (все-таки дует прохладный бриз), и все встречные мужчины провожают ее взглядами. Один джентльмен даже подходит к ней, снимает шляпу, обращается к ней по-французски — madame — и желает ей доброго утра. «Voulez-vous venir avec moi?»[144]

Она отвергает его при помощи той особенной улыбки, которая не содержит в себе и намека на дружелюбие. Мужчина уходит прочь. Приветливых улыбок не осталось: француженки, которым удалось пересечь границу, живут на птичьих правах беженок, живут так, как только и можно жить в стране, переполненной обездоленными и обнищавшими.

Миссис Ньюман возвращается с мессы. Католическая месса приносит ей утешение в этом протестантском городе. Она уже нашла церковь и священника, которому может поведать свои запутанные тайны.

В Английском саду она садится на лавочку, закинув ногу на ногу и целомудренно оправив юбку на коленях. Она пытается не думать. Никаких газет, никакого радио, никаких новостей из-за границы. Она вынимает из сумки книгу, открывает там, где заложено, и начинает читать. Джейн Остин, разумеется. Игнорировать войну можно. Персонажи книг Джейн Остин, похоже, постоянно игнорируют свою собственную войну — бесконечную войну против Наполеона. Миссис Ньюман читает книгу и чувствует слабое шевеление внутри себя. Она найдет врача. Она сдаст анализы (ее мочу вколют жабам), но анализы ей, по правде говоря, и не нужны. Она сама знает. Она знает все: будет мальчик. Она назовет его Лео; своего рода воскрешение. И тогда она полностью искупит свои грехи.

Спустя, быть может, минут двадцать к ней подходит еще один мужчина: молодой, неловкий, слегка женоподобный из-за опущенного воротничка и пижонской прически.

— Мадам Ньюман? — спрашивает он. Он неловко пытается поклониться, как будто сомневается: не вышел ли этот жест из моды?

Она осторожно кладет закладку и закрывает книгу.

— Oui. Je suis la Madame Newman.[145]

Парень, похоже, испытывает облегчение.

— Думаю, нам стоит уединиться в более укромном месте, — предлагает он. Занятное предложение: начавшись с неумелого французского, оно заканчивается немецким. — Меня зовут Пол Везербай, я работаю в… хм… Министерстве иностранных дел Великобритании. Я понимаю, что вы хотите обсудить возникшие у вас… как бы точнее выразиться?… Трудности.

Ей нравятся его аристократические манеры. Эти манеры она узнает вмиг. Ей также нравится то, что вдали стоит машина, в которой сидят другие, не такие изнеженные люди.

— Превосходная мысль, — соглашается она. Миссис Ньюман встает со скамейки, кладет книгу в сумочку, поправляет кардиган на плечах. — Понимаете ли, я хочу вернуться домой.

Gamine (фр.) — девчонка-сорванец. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

Иоанна 20:2. (Примеч. ред.)

Polio alla diavola (um.) — острая маринованная курица в духовке. (Примеч. ред.)

Ciao (um.) — привет. (Примеч. ред.)

Святая Клара Ассизская (1194–1253) принимала активное участие в организации женских францисканских монастырей, за что и была канонизирована. (Примеч. ред.)

Павел Шестой (1897–1978) — Римский Папа с 1963 г. (Примеч. ред.)

Лингва-франка (от lingua franca (ит.) — язык франков) — смешанный язык, возникший в средние века и служивший главным образом для общения арабских и турецких купцов с европейцами. (Примеч. ред.)

Имеется в виду Райландский (Манчестерский) папирус, который был найден в 1935 г. в Египте и считается наиболее древним памятником Нового Завета. (Примеч. ред.)

МатфеяЗ:12.

Il corpo di Cristo (um.) — Тело Христово.

Палимпсест (от греч. palin — снова и psâiô — скоблю, стираю) — древняя рукопись, написанная на писчем материале (гл. обр. пергаменте) после того, как с него счищен прежний текст. (Примеч. ред.)

Литургическая реформа — реформа, проведенная на основании «Соборной конституции о литургии» — документа, разрешающего упрощение многих обрядов и приспособление их к местным условиям. (Примеч. ред.)

Иуда Маккавей — человек, возглавивший народное восстание II в. до н. э. в Иудее против власти селевкидов. В 164 г. до н. э. захватил Иерусалим. (Примеч. ред.)

Старейший из университетов Великобритании разбит на множество колледжей.

От англ. mad — безумный.

Boot (англ.) — ботинок.

От англ. new man — в буквальном переводе, «новый человек», «другой человек».

Лимб — в католической традиции пограничная область ада, в которой пребывают души праведников, умерших до пришествия Христа, и души умерших некрещеными детей.

В последние века до н. э. возникла особая религия с культом Митра — митраизм, получившая распространение в эллинистическом мире: с I в. н. э. — в Риме, со II в. — по всей Римской империи; особой популярностью пользовалась в пограничных провинциях, где стояли римские легионы, солдаты которых были главными приверженцами культа Митра, считавшегося богом, приносящим победу; сохранились остатки многочисленных святилищ-митреумов (вблизи римских лагерных стоянок). Значительную роль в распространении митраизма сыграли социальные низы, которых он привлекал тем, что провозглашал равенство среди посвященных в него и сулил блаженную жизнь после смерти. В митреумах совершались особые мистерии, доступные только посвященным мужчинам; они состояли из жертвоприношений, культовых трапез и пр.