Дмитрий Дивеевский - Альфа и Омега

– Уж не эти ли мысли ты в своих «письмах из будущего» вытачиваешь?

– Эти тоже есть. Но они больше подразумеваются. А в главном я все же борюсь с западным курсом страны.

– Друг мой, Аристарх, почему ты так не любишь Запад?

– Потому что я учил историю и знаю, что от всего этого пространства из века в век шло одно и то же желание – прибрать к рукам, расчленить, окатоличить, сделать своей вотчиной Русскую землю. И ничего больше. Неужели ты веришь, что они в одночасье перековались? А ты думал о том, что от нашего времени до крещения Руси можно насчитать только тридцать предков по отцовской линии? В среднем по три на каждый век. Вот они, собери их всех в одной комнате и поговори с ними. Спроси твоего пращура, предка номер один, что в Киевской Руси жил, какие беды его мучают. Он и начнет про разлад на своей земле рассказывать, про междуусобицу, про происки латинян, которые без конца князей охмуряют, в свою веру хотят перетянуть, кусок территории оттяпать. А ты ему чем ответишь? Про развал Союза, про междуусобицу, про происки латинян, которые наших правителей охмурили, кусок территории хотят оттяпать. Оказывается, и у Запада до этого глубокого прошлого тоже всего тридцать родственников насчитывается, и нисколько он не изменился. Все рядом, все вчера было.

– Ну уж про то, чтобы территорию оттяпать… Нынче другие времена.

– Конечно, другие. Мы все же растем. Прибалтику, которая никогда государственности толком не имела, они уже оттяпали методом псевдодемократической революции. Чухонцам государственную историю придумали, пока мы своим «новым мышлением» упивались. На очереди другие окраины, а главное – Украина. Почитай Жабиньского, он давно стратегических планов США не скрывает. Не только оторвать Украину от России, а преобразить ее, поставить под контроль католической части населения. И если эта цель будет достигнута, то свершится историческое несчастье. Нет вокруг нас страшнее врага, чем галицийское униатство. Они во время войны доказали, насколько дикую ненависть имеют к москалям. Возьмут галичане власть в Киеве – начнется самое ужасное, что может только быть: будут стравливать братские народы. Вот уж латиняне возликуют! Вот уж России подножка! А без Украины Россия никогда не возродится в мировую державу.

– Зачем галичанам напряженность с Россией?

– Затем, что они как раз и будут работать на идею латинства – подтачивать позиции России в мире. Даже если понесут экономические убытки, Запад их подхватит под локотки. Потому что латинская Украина решит для него неимоверную задачу – она осуществит раскол славянского пространства. Представляешь: тысячу лет были вместе, а теперь превращаемся во врагов. Это историческая катастрофа, каких мало на памяти человечества.

– Аристарх, ты рисуешь апокалиптические картины.

– А история, друг мой, не располагает к рассмотрению мира через розовые очки. Тому, кто носил подобный прибор на носу, придумал «новое мышление» и в результате открыл дорогу исторической катастрофе русского пространства, придется отвечать перед Высшим судом по самой высокой разметке.

– Должен сказать, что у меня нет оснований тебе обстоятельно возразить.

– Чертовски здорово, батенька! Эдак мы с Вами еще и конспиративную ячейку единомышленников организуем. Ну, так вот. Мы являемся силой, которую они рассматривают как окончательно враждебную себе. Заруби это на носу. Потому что мы – ядро основополагающей морали, которая противоречит принципам их жизнедеятельности. Мы несовместимы точно также, как оказались несовместимы интересы фарисеев с проповедями Христа. Всего лишь шестьдесят колен минуло с того времени, Данила. Это очень мало! Ничего не изменилось в сути этого противостояния. В нем может быть только победа одной из сторон в конце времен. Вот начало и конец всех наших размышлений о месте России в мире. Так сказать, альфа и омега. Эти две буквы должен ясно запечатлеть в мозгу каждый, кто осмеливается помыслить о руководстве нашим народом. Только при этом он должен еще знать, что эти буквы означают в масонстве.

– И что же?

– По уверению каббалистов, шестиконечная звезда состоит из двух треугольников. Они обозначают одоление Сатаной Бога и утверждение им символа: «Я есть первый и последний», или «Я есть альфа и омега». Ну ладно, что мы все о проблемах, пора и купель принимать.

Друзья подошли к берегу крохотного лесного озерца, питающегося от мощного донного источника. Также как и его меньший брат в Дивееве, этот источник звался Серафимовым. Он был более известен и славился своими целебными свойствами. Богомольцы, побывавшие у Преподобного, обязательно шли и сюда. С берега к озерцу спускались деревянные мостки, а у кромки воды светила свежим срубом недавно восстановленная часовенка. Большое количество людей заходило в озерцо, несмотря на прохладный сентябрьский день. Было видно, что вода обжигающе холодна, но некоторые отваживались в ней плавать, другие же, окунувшись, резво выскакивали на берег. Когда Данила, раздевшись, опустил ногу в озерцо, он почувствовал леденящий холод.

– Что, холодно? Не бойся, привыкнешь, – крикнул ему Аристарх, который уже сидел по горло в озерце, словно в теплом бассейне. Данила вдохнул поглубже и плашмя упал в ледяную купель. Невидимые клещи сжали его ребра, перехватывая дыхание и вызывая конвульсивное барахтанье рук и ног. Он высунул голову из воды, лихорадочно хватая ртом воздух, и под хохот Комлева развернулся к берегу, чтобы быстро эвакуироваться на сушу. Вода была действительно невыносимо обжигающей. Но первый шок уже уходил, и тело стало расслабляться, приспосабливаясь к холоду. Данила задержался, а потом повернул назад и поплыл к Аристарху.

– Аристарх, буду тонуть – не мешай.

– Такие, как ты, не тонут. Лучше молитовку прочитай. «Отче наш», например.

– Отче наш, иже еси на небеси, – начал Данила перехватывающимся голосом.

– Да святится имя Твое, – затрубил Аристарх, – Да приидет царствие Твое, Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь, – подхватил Булай, – и остави нам долги наша яко же и мы оставляем должником нашим.

– И не введи нас во искушения, но избави нас от лукавого, – закончил Аристарх, подгребая к берегу. – Выходи, Данила. Хорошего помаленьку.

Потом они обтерлись полотенцами и стояли над источником, ощущая необыкновенную чистоту своих существ. Будто были омыты не только снаружи, но и изнутри.

Путники не спеша брели по дороге, ведущей из Дивеева в Первомайск. За два дня, проведенных в местах Серафима Саровского, они успели отдохнуть и восстановить силы. Ноги их уже приспособились к пешеходному ритму и не доставляли стольких мук, как на первых километрах странствия. Теперь их путь лежал к Звонарю, с которым Аристарх успел познакомиться прошлой осенью.

– Если ты не увидишь этого человека, то многого в своей стране не поймешь. Он сам по себе – явление необычное, но главное в том, что он не один такой народный магнит. Сейчас число праведников множится. Кстати, до революции их было много. Знаешь, как светочи. Ведь в приходах и монастырях всякое могло происходить. Живые и грешные люди вступали там между собой в бытовые отношения. А это уже предпосылка для всяческих грехов. А вот отшельники, которые себя от бытовых отношений отгораживали, конечно же, более чистую веру в себе несли, а отдельные до настоящей святости поднимались. На них неколебимость православия держалась. Иван же Звонарь – вообще явление уникальное. Его сам Господь от всех бытовых отношений отгородил, гордыню из него вынул. Он парализован, и каждое движение приносит ему боль. Представляешь, на какой Голгофе он муки принимает? А был капитаном Советской Армии, не больше и не меньше. Обычный офицер, молодой, с характером, с грехами и заблуждениями…, ну, что тут объяснять. Так вот, через три года отшельничества это один из самых глубоких мыслителей. Хотя, конечно, я неточно говорю. У него на первом месте духовное зрение стоит. Другими словами, у Ивана открылось то, что раньше называли ясновидением. И потом, он умеет чувствовать, что Богу угодно, и это выражать в своих словах. Но и знает он много. Днями людей принимает, по ночам молится, святых отцов и исторические книги читает. Я с ним как младший товарищ говорю. Хотя он помоложе тебя будет. Ты не пожалеешь о знакомстве, Данила.

Последние несколько километров до лесной обители Звонаря путники прошли утром, заночевав в Первомайске у добрых людей. Лесная дорога была хорошо утоптана тысячами ног богомольцев, притекавших к домику Ивана круглый год. И сейчас друзья видели стайки пешеходов, шедших с ними в одном направлении. Большая поляна перед лесничеством была вытоптана. На ней стояли две железных бочки для отходов, по опушке виднелось несколько грубо сколоченных столов со скамьями, вкопанными в землю. Между деревьев пестрели цветными боками палатки тех, кто остановился ночевать поблизости от дома Звонаря. Ни мусора, ни беспорядка. Во дворе путники увидели черную «Волгу» и милицейский УАЗик, окруженные большой толпой богомольцев. Сквозь распахнутую дверь «Волги» просматривался солидный гражданин в пиджаке и галстуке, вытиравший носовым платком сочившуюся из носа кровь. Лицо его было искажено злобой и он бросал собравшимся какие-то резкие, неразборчивые слова, похоже, угрозы. Слегка потрепанная внешность его говорила о том, что ему пришлось вырываться из рук толпы. Рядом с УАЗиком с растерянным видом стояли два милицейских сержанта. Толпа оживленно гомонила, и особенно отчетливо был слышан голос молодой женщины с раскрасневшимся лицом и сверкающими глазами: