Сергей Переслегин - Вторая Мировая война между Реальностями

[24] Поляки в 1939 году, союзники весной 1940 года с первых же боевых столкновений оказались в ситуации, безнадежной в тактическом, оперативном и стратегическом отношении. Авиационных частей это касалось в полной мере. Как вспоминает А. де Сент-Экзюпери в «Военном летчике» экипажи дальних разведчиков, элиту авиации, бросали в бой только для того, чтобы Франция «несла потери не только пленными».

[25] «18 августа англичане сообщают о 144-х сбитых ими самолетах. Реально по записям летного состава у них в этот день 69 чистых побед, но при этом у немцев только 36 самолетов не вернулись на аэродромы! Со своей стороны немцы уверяют, что они сбили 147 самолетов англичан, при этом записей о победах 58, а у англичан списано 23 самолета. Но самое удивительное даже не в этом. Все эти 23 самолета – одноместные истребители, а потери в личном составе (пропавшими без вести и погибшими, то есть KIA и MIA), оказывается, составляют 29 человек… Таким образом, шесть „Спитфайров“ и „Харрикейнов“ вернулись на базы самостоятельно и совершили посадку с „мертвыми“ или „пропавшими без вести“ пилотами…» (А. Васильев «Люфтваффе и RAF». В кн. К. Макси «Вторжение». М. 2001).

[26] За июль-октябрь немцы потеряли 845 истребителей, англичане – 1172 истребителя. Потери немцев в бомбардировщиках для успеха или неудачи Вторжения значения не имели.

[27] Этих кораблей гораздо больше, чем Шивиндт называл Гальдеру. В германских портах – немало эсминцев, миноносцев и вспомогательных судов времен Первой мировой войны и еще более ранних лет. За три месяца их можно было привести в состояние, позволяющее выйти в море (хотя бы однократно). Можно было резко ускорить ремонт поврежденных в Норвежской кампании «Шарнхорста» и «Гнейзенау», довести до походоспособного состояния достраиваемые линкор «Бисмарк» (без системы управления огнем) и тяжелый крейсер «Принц Ойген». Наконец, вермахт захватил в 1940 году норвежские и голландские боевые корабли. Боевые возможности всего этого паноптикума преувеличивать не приходится, но «всеобщая мобилизация» давала Германии возможность один раз – на решающие три-четыре дня – иметь достаточно сбалансированный флот, способный обеспечить «английскую операцию».

[28] См. приложение, схема 1.

[29] «…в реальной военной истории примеров успешного проведения, абсолютно бредовых операций можно отыскать более чем достаточно. И дело вовсе не в том, что „небывалое бывает“, а в том, что общепринятое представление при внимательном рассмотрении очень часто оказывается поверхностным и не соответствующим реальности. Нельзя высаживать войска прямо с транспортов на необорудованное побережье? Но позвольте, японцы в 1941-42 годах только этим и занимались! Нельзя проводить караван из сотни барж через пролив, где водятся вражеские эсминцы? Но на один эсминец придется по десятку барж, к тому же их еще нужно найти в темноте (а радиолокатор при умелой постановке помех покажет еще несколько сот барж и линкор впридачу)… Да, операция, в которой одни и те же силы без возвращения на базу проводят одну за другой сразу несколько высадок в разных местах, выглядит чем-то фантастическим. Но ведь в изложенной альтернативе немцы высаживали разные подразделения, находившиеся на борту огромных лайнеров. Между тем, японцы иногда умудрялись высаживать одни и те же войска -с острова на остров, от разгрузки до новой погрузки.

Куда более значительную проблему представляет снабжение высадившихся частей – особенно на отдаленных плацдармах. Но здесь сразу же вспоминается «Токийский экспресс» на Гуадалканал или снабжение Севастополя с помощью эсминцев и подводных лодок. Да, в том и другом случае операции закончились поражением – но исключительно из-за того, что продолжались они по несколько месяцев. Немцы же должны захватить Англию за несколько недель». (В. Гончаров. Комментарии к операции «Северный гамбит».)

[30] 1 И чем раньше начинать такую операцию, тем для Германии лучше. Возможности «нажать» на Франко или поторговаться с ним (хотя бы предложить тот же Гибралтар после войны) было достаточно. Для овладения Гибралтаром крупных сил не требовалось (хотя была необходима Дефицитная тяжелая артиллерия). Начало этой операции отвлекло бы британский флот от Островов, что можно было бы использовать при организации вторжения как в рамках «Морского Льва», так и в логике «Северного Гамбита».

[31] В сражении у атолла Мидуэй американцы задействовали 41 «девастейтор». 35 из них были сбиты японскими перехватчиками. Торпедных попаданий не было.

[32] Пока итальянцы претендовали на господство на Средиземном море, необходимость в обязательном порядке удерживать все три ключевые точки Средиземного моря – Мальту, Гибралтар, Александрию – была, скорее, обременительна для британского флота.

Записка Редера, конечно, не носила официального характера. Но, заметим, столь же неофициальной была «записка Василевского», но основании которой ряд авторов делают далеко идущие выводы о планах Советского Союза напасть на мирную дружественную Германию. На любом уровне рассмотрения Рейх опережает СССР в подготовке войны…

[33] Записка Редера, конечно, не носила официального характера. Но, заметим, столь же неофициальной была «записка Василевского», но основании которой ряд авторов делают далеко идущие выводы о планах Советского Союза напасть на мирную дружественную Германию. На любом уровне рассмотрения Рейх опережает СССР в подготовке войны…

[34] Речь идет о масштабе, сравнимым с высадкой в Англии: десантные войска захватывают Ригу, мосты через Даугаву, острова Моозунского архипелага и район Пярну. На подготовленные плацдармы двумя или тремя волнами перебрасывается войсковая группировка, состоящая (в разных версиях) из одной-двух армий и двух-трех подвижных дивизий.

[35] Интересно заметить, что при ограниченных размерах Франции и ее замечательной дорожной сети, немцы выстроили кампанию 1940 года как две последовательные операции. Предложение Манштейна достичь всех стратегических результатов одним решительным ударом было признано авантюрой и отклонено. Теперь же, в 1941 году, Паулюс рассматривает полный разгром СССР в рамках одной операции, как дело возможное и даже необходимое. Не принимаются в расчет ни огромные расстояния, ни бездорожье, ни русское сопротивление на оккупированных территориях (пусть пассивное).

[36] Апостериори самоубийственность этого решения очевидна. Но и в рамках той информации, которую имел Гитлер летом 1940-весной 1941 года, операция «Барбаросса» должна квалифицироваться как ошибка. Германия не только связывала свои войска на востоке в лишенной дорог местности, откуда части и соединения при всем желании было быстро не «вытащить», но и лишалась экономического «окна в мир». Германия могла получать из нейтрального Советского Союза любые, необходимые ей для войны материалы. В условиях войны что-то можно было взять бесплатно (план «Ост»), зато об остальном можно было забыть. Британская блокада становилась абсолютной. Приходится слышать, что Гитлер боялся сырьевой зависимости от СССР, но торговые отношения образуют взаимные зависимости, о чем фюрер германской нации, надо полагать, догадывался. Разговоры о «звериной ненависти», которую Гитлер питал к СССР, вообще не относятся к делу: политика Германии всегда была сугубо прагматичной, и «расовая теория» совершенно не помешала заключению союза с японцами или румынами (стоящими в списке «недочеловеков» значительно ниже русских). Видимо, единственное реальное обоснование «Барбароссы» – в полной уверенности Гитлера в скоротечности кампании, и быстром восстановлении торговых отношений.

[37] Это даже трудно корректно прокомментировать. Какими аэродромами на линии Архангельск-Астрахань немцы предполагали воспользоваться? Как обеспечить эти аэродромы горючим и боеприпасами? Какие самолеты планировалось использовать для подавления Урала (с учетом того, что географически более простая задача разрушения английских городов оказалась Люфтваффе не по силам, что и неудивительно: немецкая авиация создавалась как средство воздушной поддержки полевой армии, а не как инструмент воздействия на экономический и демографический потенциал противника в рамках доктрины Дуэ)? Речь шла, конечно, только о демаркационной линии между фашистской Европой и азиатской Россией. К этому сугубо политическому вопросу ОКХ отношения не имел.

[38] Жаркой весной 1941 года произошло еще несколько жарких боевых столкновений. 28 марта итальянский флот потерпел очередное поражение в бою у мыса Матапан и оказался окончательно заперт в своей базе. В последнюю декаду мая немецкие десантники убедительно продемонстрировали, что «Морской Лев» был вполне возможен: при господстве противника на море вермахт успешно провел десантную операцию по овладению Критом. Немцы потеряли втрое меньше людей, нежели англичане, но Гитлер счел потери элитных воздушно-десантных войск совершенно неприемлемыми, что привело к многим важным последствиям и, в частности, к отказу от штурма Мальты. Наконец, 27 мая немцы потеряли во время первого боевого похода свой новейший и лучший корабль – линкор «Бисмарк».