Сергей Переслегин - Вторая Мировая война между Реальностями

[131] С. Переслегин, Е. Переслегина. «Тихоокеанская премьера»

[132] С. Переслегин, Е. Переслегина. «Тихоокеанская премьера».

[133] Обратите внимание, что на первом этапе Тихоокеанской кампании полностью отсутствуют исторические «развилки» (если не считать «дуэли» с островом Уэйк, которую можно различить только в аналитический «микроскоп»). Объединенный флот провел свою версию «Барбароссы» идеально. М. Футида мог сетовать на отсутствие у Нагумо воображения и должного «самурайского духа», но, в действительности, выдвинутое положение ударного авианосного соединения было рискованным. Нагумо мог предполагать, что воздушным силам противника на Гавайях нанесен непоправимый урон, но он не мог знать этого наверняка. Между тем эскадра, находящаяся в его распоряжении, представляла собой слишком большую ценность, потеря даже одного или двух авианосцев была бы невосполнима. Откровенно говоря, я уверен, что М. Футида, окажись он на месте Нагумо и ощутив всю тяжесть ответственности, принял бы такое же решение. А предположение, что на мостике «Акаги» мог стоять не Нагумо, а сам Ямамото или, например, Одзава, заводит нас слишком далеко: в феодальной по своей сути Японской империи такая возможность на первом этапе войны была полностью исключена.

Союзники, конечно, наделали множество ошибок и существенно облегчили японцам решение их задач. Но надо иметь в виду, что после нейтрализации Тихоокеанского флота в Перл-Харборе кампания в Южных морях – быстрее или медленнее, с большими или меньшими потерями – выигрывалась японской стороной, захватившей господство на море. Ни США, ни Великобритания на тот момент не располагали силами, способными кардинально переломить ситуацию. Поэтому, хотя мы и можем варьировать различные события. на конечном итоге кампании это не отражается и Альтернативной Реальности не возникает.

Великобритания заведомо проигрывала в Южных морях уже потому, что она вообще не была субъектом Тихоокеанской войны, которая развивалась помимо воли бывшей «владычицы морей». Т. Филипс был единственным человеком, который не желал этого признать, и его гибель (при том, что эсминцами охранения было спасено более 2.000 человек из экипажей «Рипалса» и «Принца Уэльского») была естественным завершением сюжета.

Япония была субъектом стратегии, но не геополитики. В политическом пространстве действия руководства Страны восходящего солнца были просчитаны Ф. Рузвельтом с начала и до конца, гак что здесь тоже нет никаких «дуэлей». Ф. Рузвельт добился своего – голосование в Конгрессе по вопросу о вступлении в войну было практически единогласным. Цена, правда, оказалась намного выше, нежели предполагал президент. Ф. Рузвельт справедливо считал, что для Японии вступление в войну с США само по себе является актом национальной катастрофы. Но стараниями И. Ямамото, Т. Нагумо, М. Футиды и других японских адептов «стратегии чуда», начало войны на Тихом океане обернулось «Днем позора» Соединенных Штатов Америки. Утром 8 декабря не только японцы, но и американцы столкнулись с реальной угрозой разгрома и полной утраты позиций в мире. Такова была «стратегическая поправка» И. Ямамото к геополитическому плану Рузвельта: вместо заранее заготовленной «маленькой победоносной войны» сложная игра с шансами (и рисками) для обеих Сторон.

Но даже если бы Ф. Рузвельт полностью отдавал себе отчет в уровне опасности, едва ли он принял бы другое решение. В 1941 году перед Соединенными Штатами стоял единственный выбор: стать вместо Великобритании «мировой державой» или медленно деградировать, прозябая от одного экономического кризиса до другого. Другими словами, с США могло произойти все то, что в Текущей Реальности случилось с Англией. Стойкость американской нации проявилась именно в том, что в данной критической ситуации власть в стране, далеко выходящая за «рамки» и без того немалых президентских полномочий, была сосредоточена именно в руках Ф. Рузвельта. одобный расклад «сюжетов» не оставляет места Альтернативам.

[134] «Январь 1942 июль 1943 генерал-полковник Рудольф Шмидт, июль 1943-июнь 1944 генерал-полковник Лотар фон Рендулич, июнь-июль 1944 генерал танковых войск Франц Бёме, июль 1944-май 1945 генерал артиллерии Макс де Ангелис». http://ostfront.ru/Text/Heer.html (См. приложение 11). Управленческая проблема, с которой столкнулась германская армия зимой 1941 года, регулярно возникает в современном бизнесе. На первом этапе, когда происходит рост предприятия и оформление принадлежащего ему сектора рынка, максимального успеха достигают инициативные, энергичные и умные сотрудники. Но когда рост прекращается, всегда начинается борьба за снижение издержек. Создаются «продвинутые» формы отчетности, дисциплина, субординация. Теперь карьерный успех обеспечен только исполнительным посредственностям. Понятно, что в случае кризиса или (что бывает очень редко) начала новой фазы роста, новые работники оказываются несостоятельными.

Заметим в этой связи, что как только у Германии возникли шансы возобновить наступление на Восточном фронте (то есть, буквально спустя месяц-два после отставки) Г. Гот назначается командующим 4-й танковой армией, фон Бок получает группу армий «Юг», Г. Рунштедт возглавляет командование на Западе. Но испортившему отношения со всеми командными инстанциями Г. Гудериану места в новом штатном расписании вермахта уже не нашлось. Позже, в марте 1943 года, когда для германской армии уже наступила стадия «post mortem», фюрер назначит Г. Гудериана генеральным инспектором бронетанковых войск, придав его должности все черты «кризисного управляющего»…

[135] Граф Шпонек, командир 42-го армейского корпуса 11-й армии, оказавшись в критической ситуации в ходе Керченско-Феодосийской наступательной операции советских войск, без согласования с командованием армии отдал приказ об отходе 46-й пехотной дивизии. Э. Манштейн отстранил Шпонека от командования. Позднее граф Шпонек предстал перед военным трибуналом, который приговорил его к смертной казни, замененной заключением. После провала покушения на Гитлера в 1944 году граф Шпонек был расстрелян. (См. Э. Манштейн. «Утерянные победы».)

[136] С весны 1942 года группа армий «Юг» организационно делилась на группы армий «А» и «Б», хотя оформлено это было только в июле.

[137] Позиция называется «взаимно блокированной», если наступление невыгодно ни одной из сторон. Если одна сторона может наступать, а вторая – нет, говорят, что последняя подвергается блокаде. Простейший пример взаимно-блокированной позиции – крупная река. Чтобы ее форсировать, нужно затратить силы, образовать плацдарм, построить мосты… в течение длительного времени, пока плацдарм не будет полностью консолидирован с основной позицией, он очень уязвим. Поэтому «при прочих равных» для форсирования крупной реки нужно иметь преимущество в силах. Если немцы действительно отбрасывали советские войска за Кавказский хребет, за Волгу и (в районе Воронежа) – за Дон, позиция приобретала вид взаимно-блокированной. Немцы не могли наступать на восток и с очень большим трудом – на юг, но и русские войска должны были иметь большое превосходство силах, чтобы решиться нарушить равновесие. Предположим, однако, что советским войскам удалось сохранить за собой значительные плацдармы к северу от Кавказа и к западу от нижней Волги (как и произошло в 1942 году). Тогда немецкая армия оказывается в очень тяжелом положении: наступление для нее крайне опасно и, вероятно, невозможно. Русские же войска могут накапливать войска на плацдармах, выжидая удобный момент для нанесения удара. Можно, конечно, отвести войска за Дон, но такой отход означал бы полное банкротство наступательной стратегии вермахта. Действительно, какой смысл забираться в приволжские степи, если эту территорию все равно невозможно удерживать в рамках позиционной «игры»?

[138] На середину 1942 года на Восточном фронте располагалось 14 финских дивизий и 8 бригад, 7 румынских дивизий и 7 бригад, 3 венгерских дивизии и 2 бригады, 3 итальянских, 2 словацких и 1 испанская дивизия («голубая»). Боеспособность этих соединений была очень низкой, что убедительно продемонстрировало сражение под Одессой летом 1941 года. Кроме того, война с СССР не вызывала никакого энтузиазма ни у венгров, ни у словаков, ни у итальянцев, ни даже у румын (у последних был. хотя бы, повод – аннексия Бесарабии в 1940 году) Отметим, что с организационной и военно-технической точек зрения союзнические контингенты были давно перевернутой страницей военной истории и всецело зависели от немецкой технической и организационной помощи. В течение лета-осени 1942 года количество союзных контингентов на Восточном фронте возрастало.

[139] О Керченско-Феодосийской операции, которая сама по себе составляет отдельный сюжет, подробнее смотри в ст. В. Гончаров «Крым и приморский фланг советско-германского фронта в 1941-1944 года» и библиографию к этой статье (одно из приложений к Э. Манштейну издания 1998 года).