Далия Трускиновская - Рецепт на тот свет

Княгиня взяла две рюмки, но освещение не позволило ей сравнить цвет настоек.

— И что из этого выйдет? — спросила она.

— То, что мы, может быть, поймем, кому еще Кунце продал рецепт. И тогда уж Лелюхину придется доставать и показывать свою купчую. Если формально владелец рецепта — он, то тут может быть судебное дело. Поскольку явится, что аптекарь, купивший рецепт уже после того, как составлена лелюхинская купчая, жертва мошенника, то он особо не пострадает, только ему запретят производить этот самый кунцевский бальзам. Мне, ей-богу, странно, что сам Лелюхин не додумался, вместо того чтобы слать жалобы в столицу, решить это дело здесь через суд.

— Вот как раз здесь он бы проиграл дело, — возразила княгиня. — Трудно ли состряпать фальшивую купчую и доказать, что кто-то из аптекарей приобрел рецепт раньше, чем Лелюхин? Может статься, она давно уже лежит у кого-то из них в надежном месте.

— Если бы лежала — давно бы они Лелюхина одолели, — возразил князь. — И его фабрикой бы завладели.

Он взял рюмку с желтой ниточкой и крошечными глотками выпил до дна.

Маликульмульк последовал его примеру. Бальзам был довольно крепок, ароматен и куда больше годился для застолья, чем два прочих. Они тоже были хороши — но тот, кто попробовал «рижского», его бы и покупал впредь, а не «кунцевский». Прямо беда, что Лелюхиным запретили продавать свой товар в Риге, теперь вся надежда на новорожденное приятельство — глядишь, будут иногда привозить с Клюверсхольма такие корзинки…

Потом, после ужина с чаепитием, князь отвел Маликульмулька в сторонку.

— Княгиня сказывала, там, на Клюверсхольме, Анна Дивова объявилась?

— Да, ваше сиятельство. Я просил Лелюхина ее поискать. Она от меня сбежала, но, я чай, на острове осталась. Ее ведь подобрали обессилевшей, больной, вряд ли она через реку побежала. И на левобережье ей делать нечего, она там никого не знает. Ее, может статься, обозные мужики спрятали.

— Ее необходимо сыскать.

— Да, разумеется…

Маликульмульк понимал, зачем Анна нужна князю. А вот почему Анна, завидев его, скрылась — никак толком не мог понять. Она горда, самолюбива, не желает явиться в рубище перед теми, кто знал ее в иных нарядах и в более благополучную пору жизни. Но она больна, у нее нет денег, и если уж она вернулась, то, значит, узнала правду о смерти своего мужа. Ей бы, наоборот, устремиться навстречу, рассказать о новых подвигах графини де Гаше, чтобы мошенницу поскорее изловили! Неужто ей до такой степени стыдно, что поверила опасной авантюристке? Зачем же она тогда явилась в Ригу?..

Ничто в этой женщине его не привлекало — только имя.

Да и оно… зачем, думая о нем, душу бередить, снова вспоминать недосягаемую Анюту? Вот едет человек домой, в Петербуржское предместье, выезжает из городских ворот, пересекает эспланаду, видит бескрайнее белое пространство справа и слева, тут есть о чем задуматься и помимо событий десятилетней давности… а у него старая болячка вскрылась некстати, и нечем от нее отвлечься…

Наутро Маликульмульк, поработав немного в канцелярии, задолго до обеда послал человека за извозчиком. Он знал рижские аптеки поименно, а где которая — еще не запомнил. Ближе всего была Коронная — на Малой Замковой, если идти пешком — шестьсот с чем-то шагов. От нее можно было доехать до Синей аптеки — еще столько же. Потом на Сарайной — аптеки Лебедя и Льва, чуть ли не друг напротив дружки…

Из восьми рижских аптек пять находилось в аристократической части крепости, к северу от Известковой улицы, две — в мещанской, одна — в Петербуржском форштадте. Объездить их Маликульмульк собирался за час, ну за полтора. Долго ли — купить бутылочку пресловутого бальзама?

Оказалось — мощная фигура начальника генерал-губернаторской канцелярии рижанам уже хорошо известна. Всюду его принимали как любезного гостя и норовили всучить бальзам, не беря денег. В самом деле — велика ли стоимость бутылки? А знакомство в Рижском замке пригодится, тем более что князь Голицын не слишком дружит с немцами и подступиться к его сиятельству трудно.

Бутылка из Коронной аптеки, бутылка из Синей, бутылка из Лебединой, Бутылка из Львиной — там пришлось задержаться, потому что не хватило ума взять с собой корзину, и аптекарский ученик бегал куда-то за вместилищем для добычи. За это время Маликульмульк, попросив у аптекаря Фишера карандаш, пометил бутылки, которая откуда. Фишер догадался — его сиятельство ищет место, где брать наилучший бальзам. Тут же принялся нахваливать свой — пришлось спасаться бегством.

Развернуться, чтобы ехать в аптеку Слона, орману было несподручно — пришлось сперва навестить аптеку Известковой улицы. Оттуда сам Бог велел ехать в форштадт, из форштадта — обратно в крепость, а там ожидало недоразумение — на углу Известковой и Сарайной сцепились две упряжки, опрокинулись сани, ни проехать, ни пройти, выстроился целый строй экипажей, и развернуться они уже не могут, приходится ждать.

— Едем по Большой Кузнечной и поворачиваем на Грешную, — велел Маликульмульк орману. Это было удобно — аптека Оленя на углу Господской и Грешной, и от нее можно ехать прямиком в Зеленую. А от Зеленой, отпустив извозчика, пойти наконец в аптеку Слона и отдохнуть от суеты. То-то повеселится смешливый Гриндель, увидев приятеля с целой корзиной бальзама!

Но следовало решить, рассказывать ли Давиду Иерониму о том, что обнаружено подозрительное сходство между аптекарским и лелюхинским бальзамом? Что, коли как раз у него это сокровище и куплено? Недаром старый хитрый герр Струве отвлек Маликульмульково внимание от рецепта бальзама, ох, недаром…

Решая эту задачку, Маликульмульк попытался отворить дверь Зеленой аптеки — и ничего не получилось. Среди бела дня она оказалась заперта. Он постучал увесистым дверным молотком в виде лаврового венка — с тем же успехом. Тряхнул дверь посильнее — ничего не вышло. Тогда он встал у стены, соображая, идти ли сразу в аптеку Слона, а сюда вернуться попозже, или подождать, благо не слишком холодно. До аптеки Слона — чуть более ста двадцати шагов, там кофей, там Давид Иероним. Но именно там непременно выяснится, что начальник генерал-губернаторской канцелярии уже опаздывает к обеденному столу князя, и придется бежать, лететь!..

Философ и Косолапый Жанно вступили в неслышный спор. Косолапый Жанно считал такое опоздание сущим преступлением. Философ Маликульмульк вяло отбивался — за стол садятся в два часа пополудни, время еще есть, что ж не обождать еще пять минут, заодно поглядывая на проходящих фрау и фрейлен? Посмотреть на хорошенькие личики очень полезно человеку, который видит лишь бумаги, да рожи подчиненных, да голицынских домочадцев, и настолько от них одурел, что был рад даже знакомству с бойким сбитенщиком Демьяном Пугачом. Это даже не безобидное вертопрашество и волокитство, это — истинное лекарство от хандры, именно лекарство!

Но, прописав себе сие невинное средство, Маликульмульк и вообразить не мог, каким окажется первый прием.

Он увидел фрау, спешащую к Зеленой аптеке, но на вид этой фрау было лет этак двести восемьдесят шесть, и она громко рыдала. Под руку ее поддерживала служанка, немногим помоложе, за ними шли еще две фрау, также в расстроенных чувствах, обе — лет сорока с лишним. Судя по одежде, это были бюргерские жены.

Почтенная фрау, оттолкнув Маликульмулька, попыталась открыть дверь аптеки. Слабыми руками она ухватилась за дверной молоток, но служанка и две особы помоложе молоток у нее отняли, а саму повели дальше по Торговой улице и свернули в узенькую Девичью, куда выходили калитки и ворота дворов. Заинтригованный Маликульмульк пошел следом и увидел, что все четыре женщины входят в калитку — буквально в десяти шагах от угла. Очевидно, это был черный ход, ведущий в помещения Зеленой аптеки.

Вот теперь стало ясно — там стряслась беда.

Маликульмульк пошел в аптеку Слона. Там он застал и герра Струве, и Давида Иеронима. Расстраивать старого аптекаря он не захотел, а пошел с Гринделем смотреть установку для его новых опытов и рассказал, как пытался проникнуть в Зеленую аптеку по просьбе придворных дам княгини — они там какие-то особенные домашние конфекты покупали и еще хотят.

— Старая женщина очень маленького роста? — уточнил Гриндель. — Так это, наверно, сестра герра Илиша. Не случилось ли с ним чего? Он ведь даже старше герра Струве. Я пойду, узнаю.

— Пойдем вместе, — предложил Маликульмульк. — Я ведь пришел только за бутылкой бальзама для ее сиятельства.

— Я возьму для вас бутылку здесь, — Гриндель вошел в чулан и сразу же появился оттуда. — Деньги потом отдадите герру Струве. Идем… но отчего вы ходите по городу с корзиной?..

— Там вещи для ее сиятельства, — несуразно вывернулся Маликульмульк. Благовоспитанный Давид Иероним не задал более ни единого вопроса.