Рут Ренделл - Ротвейлер

Зазвонил телефон. Скорее всего, звонили из магазина Инес. Он дотянулся до него, не отрывая пистолета от позвоночника Людмилы.

– Алло?

Это была не полиция. Звонила девушка, которая его шантажировала.

– Что, наложил в штаны, ублюдок?

Он с такой силой швырнул трубку на рычаг, что покачнулся стол. Потом опять подошел к Людмиле, чтобы посмотреть, что происходит на Стар-стрит. Психолог все еще стоял на месте и о чем-то переговаривался с Криппеном. Несмотря на их обещания, кто-то уже поднимался по лестнице. Если эти люди старались идти бесшумно, то у них не получилось. В дверь постучали.

Джереми на два шага приблизился к двери.

– Как только начнете взламывать дверь, она умрет, – проговорил он, довольный тем, что Людмила снова затряслась. – Она дрожит от страха. Это из-за вас. Что, гордитесь собой? Кто из нас теперь ее запугивает?

Ему не ответили. Возня за дверью неожиданно прекратилась. Казалось бы, в этой ситуации невозможно радоваться, но Джереми был доволен своим пистолетом. С ним можно было делать то же, что с настоящим, кроме одного. Невозможно нажать на курок в самый последний момент. И потому он надеялся, что кто-то сделает это за него. Шаги удалились вниз по лестнице.

– В штате Юта, – обратился он к Людмиле, – смертная казнь – это расстрел заключенного целой командой.

– Они никогда этого не делают, – ответила она.

– Делали. Последний раз в семидесятых. Они призывают волонтеров на роль палачей, но те обычно не могут слона с пяти шагов застрелить. И теперь у них среди простых волонтеров есть натренированные стрелки. Вот так я и хотел бы умереть. А ты?

– А я умирать не хочу. Я недавно вышла замуж.

Он рассмеялся. Снова зазвонил телефон. Если он не ответит, они будут просто продолжать звонить. Придерживая пистолет у самого ее уха, под серьгой, он потянулся к трубке.

– Алло?

– Это инспектор Криппен, Квик, или как вас там, Гиббонс.

Джереми промолчал.

– Вы только вредите себе, и вы это знаете. Пистолет – очень плохая идея. И заложница – тоже. Если вы ее отпустите и бросите пистолет из окна, это зачтется в вашу пользу при рассмотрении дела.

– Чем дольше вы сотрясаете воздух, тем больше мне хочется ее убить. Я приставил пушку к ее уху. Если нажму на курок, она умрет через секунду.

Трубку положили. Опять совещаются, наверное. Он почувствовал, как Людмила отстранилась от пистолета и посмотрела на него:

– Почему ты это делаешь? – Она начала переходить на славянский акцент. – Почему я? Что я такого сделала, почему ты выбрал меня?

– Ты просто попалась под руку, – ответил он.

Подъехала еще одна машина. Полицейский фургон. Оттуда вылезли четверо снайперов с винтовками. Джереми улыбнулся.

– Я не отпущу ее, – выкрикнул он. – Если вы меня убьете, то и ее заодно. Я об этом позабочусь, – он не собирался этого делать, но пусть они так думают.

Зулуета вышел на улицу. Он был симпатичным, и Джереми подумал, что лицо его чем-то напоминает лицо парня, которого он пытался задушить. Они могли быть братьями. Зулуета уставился на него своими черными глазами.

– Мы пока ничего не собираемся предпринимать… Гиббонс. Ни нам, ни вам спешить некуда. Но нужно позаботиться о миссис Перфект. У нее больное сердце. Вы этого не знали?

Джереми не знал, и сама Людмила тоже. Больное сердце придумал Фредди. Но Людмила не собиралась возражать. Она сделала страдальческое лицо и слегка застонала.

– Если у нее случится приступ, у вас, Квик, будут большие проблемы. Но вы можете избежать этого. Отпустите миссис Перфект сейчас, и мы встретим ее. Здесь врач. Отдайте ее нам, Квик, то есть Гиббонс.

Джереми закричал страшным голосом.

– Да плевать мне на ее сердце! А скоро мне на все будет плевать!

«Кроме матери, – подумал он. – Боже, моя бедная мама!»

– Я собираюсь совершить самоубийство, – продолжал он, – только вы меня убьете.

Зулуета вернулся в магазин, и сразу после этого зазвонил телефон. Джереми не хотел брать трубку. Какой смысл? Всю Стар-стрит уже оцепили. Народ отгоняли от оцепления, как стадо овец, охраняемых собаками. Четверо стрелков заняли позиции. А что, если его мать звонит? Он хоть попрощается…

Он поднял трубку.

– Да?

– Мистер Квик?

Кто это такой, черт возьми? Он почувствовал, как Людмила напряглась под дулом пистолета.

– Кто это?

– Лара. Я из «Селфриджес». Вы были у нас утром. Хотели узнать название духов. Я выяснила. «Либидо». Хотите, я по буквам продиктую?

– Спасибо, – сказал он. – Спасибо большое. По буквам не надо.

Либидо. Источник разврата. У него никогда не было его в избытке. Разве что однажды. Однажды. Смешно узнать всю правду в конце жизни, но смеяться он не мог.

Он вежливо поблагодарил девушку, потому что был в этот момент Александром, и положил трубку.

Людмила извернулась, и, ухватив его за запястье, закричала:

– Это не настоящий пистолет! Он пластмассовый! Он пластмассовый!

Она вскочила на ноги, оказавшись вдруг на удивление сильной, и принялась щипать его и царапать ему лицо. Джереми вскрикнул, но не от царапин, а от того, что исчезала его последняя надежда. Он пнул Людмилу в щиколотку и, все еще держась за пистолет, ударил ее по лицу и обхватил за талию. Он встретился с ее безумными глазами, затем с силой перевернул и прижал к окну так, что она чуть не вывалилась наружу. Внизу началось волнение. Из магазина выскочил Фредди, в отчаянии заламывая руки.

Джереми держал Людмилу перед собой как щит, но не собирался прятаться за ней. Он высвободил одну руку. Если Людмила крикнет, что пистолет фальшивый, то план сорвется. Его мечта о расстреле не осуществится… Он вдруг понял, что она не будет об этом кричать! Она хотела его смерти не меньше, чем он сам. Словно бы прочитав его мысли, она в последний раз попыталась высвободиться.

Он ослабил хватку, она упала на колени и уползла.

«Либидо», – подумал он. Этот запах погубил его, заставил убивать против воли. Бедная моя мама… Он вдруг улыбнулся, направляя пистолет на снайпера.

Снайпер выстрелил.

Дороти Гиббонс безутешно оплакивала сына. Он ведь не предстал перед судом, его вина не была доказана, и Дороти весь остаток жизни искренне считала его жертвой несправедливости. Когда после похорон она впервые решилась выйти из дома, она случайно встретила в магазине знакомую, которую не видела тридцать пять лет. Обе не настолько изменились, чтобы не узнать друг друга, и Тэсс первая узнала Дороти. Их дружба возобновилась, так как Тэсс недавно развелась со вторым мужем, и теперь женщины решили вместе вести хозяйство. Это им очень хорошо удалось.

Прожив в Пимлико только шесть месяцев, Зейнаб и Алджи решили купить в кредит дом в Борхэмвуде, сделав довольно значительный первый взнос. Алджи нашел хорошую работу в агентстве недвижимости. Зейнаб снова забеременела. Она решила, что если будет девочка, то назовет ее Инес, а если мальчик, то Мортон, потому что именно ему, как она любила повторять Алджи, они обязаны началом их финансового благополучия.

Зейнаб поддалась уговорам Алджи, и они поженились. На свадьбе Зейнаб была в платье, которое купил Мортон. Церемония прошла просто, прием удался на славу, его проводили в новом отеле на севере Лондона.

Мортон разгневался, осознав свое поражение, когда его невеста не появилась в церкви Святого Петра, но быстро оправился от шока. Он не жалел о проведенном с Зейнаб времени, и особенно гордился победой над Роули Вудхаузом, который был вдвое его моложе. Новая девушка Мортона одного с Зейнаб возраста, тоже обожает бриллианты и дорогие рестораны, но она миловидная блондинка и не так целомудренна, как Зейнаб. Мортон решил предложить ей помолвку. После некоторого колебания они приняли приглашение на свадьбу Зейнаб. Мортону хотелось продемонстрировать широту своей души и молодую невесту. Он был польщен, когда Алджи за праздничным столом упомянул его и сообщил, что они с Зейнаб очень ему благодарны. Мортон не вполне понял, за что именно, но это не имело значения.

Инес тоже присутствовала на свадьбе, с мужчиной, который купил китайские часы и вскоре стал ее третьим мужем. Они продали квартиру на Стар-стрит, потому что Инес не хотела оставаться в доме, где жил и умер убийца, и купили дом в Бортоне, и теперь ягуар выглядывает из окна их гостиной. Инес не могла сказать, что она на седьмом небе, но ее вполне устраивает теперешняя жизнь. Она понимает, что такой человек, как Мартин, может встретиться лишь однажды. Муж ее обожает, а ей он просто очень нравится. Она часто напевает про себя строчки из песенки Мерле Хаггард: «Это не любовь, но это не плохо».

Что до Людмилы и Фредди, обоих тоже пригласили, но приглашение до них не дошло. Они расстались. Людмила ничего не имела против своего мужа, но просто не умела долго жить в браке и вскоре завела роман с сирийцем, с которым познакомилась в ресторане «Аль-Дар». Сириец увез ее в Алеппо, где ей теперь очень несладко живется. Фредди познакомился с милой домашней женщиной, гардеробщицей в богатом отеле. Они снимают комнату в доме ее дочери, на Шепардс-Буш. Зейнаб не включила Бекки и Уилла в список приглашенных только потому, что совсем забыла об их существовании. И не она одна о них забыла – оба вели теперь очень тихую и незаметную жизнь. Уилл до сих пор живет у Бекки на Глостер-авеню. Он бросил работать на Кейта Битти и живет на пособие по безработице. Бекки работает в офисе два дня в неделю, а в остальное время усиленно пытается работать на дому, со страхом предчувствуя, что компании скоро «придется» ее совсем освободить от обязанностей. Им с Уиллом действительно тесновато жить вдвоем, но у Бекки нет сил на переезд, да и деньги на исходе. Уилл очень счастлив. Он целый день смотрит телевизор, просит Бекки готовить дважды в день и толстеет. Бекки знает, что Уилл останется с ней до самой смерти, вернее, до самой ее смерти.