Элизабет Джордж - Без единого свидетеля

Она говорила ему это с самого начала. Или даже это было ложью?

Он не знал. Он опустил голову на матрас и стал молить небо о знаке. Он знал, что ищет нечто, что облегчило бы путь, который ему предстоит пройти. Только знаки существуют не для этого. Они существуют, чтобы показывать путь, но они не сглаживают и не спрямляют его.

Ее рука была прохладна, когда он нащупал ее, вытянутую вдоль бока. Он обвил вокруг нее пальцы, призывая шевельнуться, как шевельнулась бы она, если бы была такой, какой казалась, — спящей. Он представил, как трепещут ее ресницы, и он услышал, как она пробормотала: «Привет, дорогой», — но, когда он поднял голову, она была прежней. Дышащая, потому что медицина развилась до такого уровня. Мертвая, потому что дальше этого уровня медицина не развилась.

Они были едины. Воля человека хотела бы изменить это. Воля природы не была такой неоднозначной. Хелен поняла бы это, хотя, наверное, выразила бы это другими словами. «Отпусти нас, Томми» — так бы она сказала. Когда речь идет о самом главном, мудрее и практичнее нет женщины на свете.

Когда дверь открылась, что произошло некоторое время спустя, он был готов.

— Пора, — сказал он.

Он чувствовал, что сердце налилось болью, как будто его вырывают из груди. Мониторы погасли. Вентилятор умолк. В комнату вступила тишина расставания.

К тому времени, когда Барбара и Нката вернулись в Скотленд-Ярд, туда уже поступили последние новости. На стволе и рукоятке найденного в кустах револьвера имелись отпечатки Кэмпбелла, а баллистическая экспертиза показала, что именно из этого револьвера вылетела пуля, попавшая в Хелен. Они отчитались Джону Стюарту о результатах визита на Харроу-роуд, который выслушал их с каменным лицом. Судя по его недовольно поджатым губам, он был уверен, что сам лучше справился бы с этим заданием и вытряс бы из мальчишки имя другого преступника. Да что он знает, подумала Барбара и передала инспектору информацию, полученную от Фабии Бендер о биографии мальчика и о «Колоссе».

В конце она заявила:

— Я хочу рассказать об этом суперинтенданту, сэр. — Заметив по выражению лица Стюарта, что тон ее ему не нравится, она несколько иначе сформулировала свою просьбу: — То есть мне бы хотелось это сделать. Он думает, что нападение на Хелен связано со следствием, что та статья в «Сорс» помогла убийце найти ее. Ему нужно сказать… Может, так ему станет хоть немного легче.

Стюарт долго раздумывал над этой просьбой, но все же согласился. Но, сказал он, она должна составить все необходимые отчеты, связанные с визитом в участок на Харроу-роуд, причем сделать это нужно до того, как она отправится в больницу Святого Фомы.

Вот почему на парковку она спустилась уже в половине второго ночи. А потом проклятый автомобиль не стал заводиться. Он чихал и глох. Она уронила голову на руль, мысленно умоляя чертов двигатель поработать еще немного. В ответ в ее голове из какого-то метафизического автомобильного измерения раздался призыв все-таки показать машину механикам, прежде чем ее узлы окончательно развалятся. Она пробормотала: «Завтра. Хорошо? Завтра», — надеясь, что этого обещания будет достаточно.

Ее надежды сбылись. Двигатель наконец завелся. В это время суток улицы Лондона были практически безлюдны. Ни один здравомыслящий таксист не пытался найти пассажира в Вестминстере, автобусы ездили гораздо реже, чем днем. Изредка Барбаре попадались навстречу машины, но по большей части проезжая часть была столь же пуста, сколь и тротуары, и только силуэты бездомных темнели под заборами и дверями. Поэтому до больницы Барбара доехала быстро.

Пока она ехала, ей пришло в голову, что, возможно, его там нет, что он мог уйти, чтобы попытаться немного поспать, в каковом случае будет лучше его не беспокоить. Но когда она выехала к больнице со стороны Ламбет-Палас-роуд, то в дальнем углу парковки увидела его «бентли». Значит, он с Хелен. Как она и думала.

На мгновение в голове возникла мысль, что рискованно глушить «мини» после того, как с таким трудом получилось завестись, но она решила пойти на этот риск, потому что хотела, чтобы о Джоэле Кэмпбелле Линли узнал от нее. Она мечтала избавить его хотя бы от малой части той вины, которая давила на него сейчас, поэтому без дальнейших колебаний повернула ключ зажигания и подождала, пока двигатель не перестанет икать.

Она забрала с пассажирского сиденья свою объемистую сумку и вышла из машины. И, только собравшись двинуться в сторону входа, увидела его. Он вышел из больницы, и его фигура — то, как он шел, как держал плечи, — говорила о том, как непоправимо изменили его последние дни. Тогда она засомневалась. Как говорить с горячо любимым другом… Как говорить с ним в такое горькое время? И она пришла к выводу, что лучше не надо и пытаться. Потому что, если подумать, разве может новость что-то исправить, когда вся его жизнь лежит в руинах.

Тяжело передвигая ноги, он шел через стоянку к «бентли». Там он вдруг поднял голову, но посмотрел не в ее сторону, а в какую-то точку, находящуюся вне поля ее зрения. Как будто кто-то позвал его. И потом из темноты возникла фигура человека. Дальше события стремительно сменяли одно другое.

Барбара увидела, что человек этот одет во все черное. Он приблизился к Линли. В руке он что-то держал. Линли оглянулся. Потом он тут же отвернулся, пошел дальше к машине. Но не успел сделать и шага. Потому что человек в черном протянул руку и прижал предмет, который держал, к боку Линли. Не прошло и секунды, как суперинтендант оказался на земле, рука с предметом снова вжалась в его тело. Оно дернулось. Мужчина в черном поднял голову. Даже на расстоянии Барбара узнала его: Робби Килфойл.

На все ушло три секунды, возможно, и еще меньше. Килфойл подхватил Линли под мышки и быстро потащил к… Черт, как же она не заметила сразу! Если бы только она не была так поглощена мыслями о Линли, то увидела бы, что в глубокой тени стоит фургон с открытой боковой дверью. Через миг Линли оказался внутри.

«Черт, черт, черт!» — пронеслось в мозгу Барбары, безоружной и на мгновение абсолютно растерявшейся. Она посмотрела на «мини», прикидывая, что могла бы использовать… Ага, у нее же в сумке мобильный телефон, надо вызвать подмогу. Когда она нажала первую «девятку», фургон в другом конце парковки, загудев, ожил.

Она метнулась обратно к машине, бросила на сиденье сумку и телефон, не завершив звонок. Оставшиеся две «девятки» она наберет чуть позже, а сейчас нужно ехать, нужно сесть ему на хвост, нужно следовать за ним по пятам и по телефону сообщать о направлении, в котором двигается фургон, чтобы за ним был послан вооруженный отряд, потому что фургон, проклятый фургон больше не стоит, он двигается, он уже пересекает стоянку. И он красный, как они и подозревали, и на его борту полустершаяся белая надпись, которую они видели на видеозаписи.

Барбара вставила ключ в замок зажигания и повернула его. Двигатель натужно заскрежетал и — не завелся. А фургон уже был далеко, почти у самого выезда на проезжую часть. В повороте свет его фар упал на «мини». Барбара пригнулась, так как во что бы то ни стало он должен думать, будто все чисто, и ехать медленно, аккуратно, ни о чем не подозревая. Тогда она могла бы поехать за ним и вызвать полицейских с чудесными большими ружьями, чтобы они смели с лица земли этот ничтожный кусок человеческих экскрементов, прежде чем он сделает что-нибудь человеку, который был для нее всем, который был ее другом, наставником и который в этот момент не станет сопротивляться, не захочет бороться за свою жизнь, подумает лишь: «Делай со мной что хочешь», — а она не могла допустить, чтобы с Линли такое случилось.

Машина не заводилась. Не заводилась, хоть ты тресни. Барбара услышала собственный отчаянный вскрик. Она выскочила из «мини». Захлопнула дверь. Бегом бросилась через стоянку. В ее голове проигрывалась картина того, как он шел к «бентли», как он почти дошел, так что был шанс…

Да, он уронил ключи, когда падал. Он уронил ключи. Она схватила их, благодарно всхлипывая, но подавила слезы и через миг уже сидела за рулем «бентли». Ее руки тряслись. Целая вечность ушла на то, чтобы вставить в замок зажигания ключ, но вот машина заурчала, и она стала настраивать чертово кресло под себя, а то было не достать до педалей газа и тормоза, ведь его ноги были длиннее, потому что он выше на целый фут. Она рывком дала задний ход и выехала с парковочного места, не переставая молиться, чтобы убийца ехал медленно, медленно, медленно, ведь ему меньше всего сейчас хочется привлечь к себе чье-то внимание неаккуратным вождением.

Он повернул налево. Она тоже. Нажатие педали газа, и мотор взревел, огромная машина рванулась вперед как вышколенный скакун, и она выругалась. Она должна совладать с «бентли», совладать со своими эмоциями, совладать с усталостью, которая из усталости превратилась в безудержный поток адреналина и дикое желание остановить мерзавца, устроить подонку маленький сюрприз, бросить на него сотню копов, если потребуется, и все с оружием, чтобы они могли штурмом взять его отвратительную передвижную бойню, ведь он ничего не мог сделать с Линли, пока фургон в движении, так что она знала: пока они не остановились, еще не поздно. Но нужно сообщить копам, куда она едет, поэтому, как только она увидела, что Килфойл въехал на Вестминстерский мост, она потянулась за телефоном. И поняла, что он остался в «мини» вместе с сумкой, остался там, куда она бросила его, когда намеревалась поехать на своей машине. И она так и не закончила набирать три «девятки».