Фридрих Незнанский - Кровавый песок

Для меня Отец приготовил более изысканную ловушку.

Не слишком богатый Инвестиционный фонд, в руководстве которым, я имел в меру обременительную положение, выигрывает тендер Госдепартамента на реализацию программы экономической помощи странам Восточной Европы. Соревнование за эту программу, было одной из моих многочисленных попыток проявить инициативу. И вот победа. Совет директоров с радостью вешает на меня всех собак. Мгновенно арендуется две приличных квартиры в Нью-Йорке и Вашингтоне. За пять лет совместной жизни Мария и я наконец-то проводим вместе ночь за ночью, утро, вечер и каждые выходные. Изредка нам позванивает Отец. Он без споров соглашается перенести день бракосочетания в связи с переездом и обустройством нового жилища. Следующую отсрочку исполнения приговора он взял на себя.

Клифланд Первый ввязался в проект глобальной спутниковой системы. Вскоре в мой Вашингтонский офис зачастили делегации из Восточной Европы. В основном, русские. Или, как у них там говорят, новые русские, кто их разберет.

Как я и предполагал, уехать в Россию в первый раз было гораздо проще, чем второй и третий. Два месяца жизни глаза в глаза утомили мою невесту. Она пошипела для приличия, но мнение выразила одобрительное.

Наскоро оценив столицу русских, я вспомнил совет Отца и начал подбирать площадку для возведения гостиницы. Оказалось, что в Москве все уже выбрано и ждали только денег. Я еще не успел наловчиться открывать замысловатые окна в квартире, арендованной на Кутузовском проспекте, как у моей гостиницы появились собственные окна. Когда на флагштоке перед парадным подъездом подняли американский флаг, мне показалась, что мир, который мне нужен, можно построить и здесь. Праздновать открытие отеля «Корона Республики» я отправился домой. Свадьбу пришлось отложить еще раз, потом еще и еще.

Три года просвистели, как три пули, угодив куда надо. За это время я открыл в Москве достаточно солидное представительство фонда, построил еще пару гостиниц у Черного моря (это на юге России), заложил бизнес двух радиостанций, расширил поставки американского оборудования и русского металла.

Теперь я считал, что научился вести дела в этой странной стране. Самое главное я наловчился заранее определять, с кем надо делиться и в какой последовательности. А здесь это действительно самое главное! Если допускать, чтобы люди просили сами, то отдавать приходилось много больше, и в самое неподходящее для расходов время. В среднем я появлялся в России, три-четыре раза в год, но раз от раза срок моего пребывания многократно увеличивался. Последствия задержек приходилось гасить долгими телефонными разговорами с Марией. И всякий раз я отбивался забавной русской поговоркой: «Долго запрягают, но быстро ездят».

Однажды я переборщил так, что моя вечная невеста серьезно испугалась и поехала в Москву. А просто оказалось, что целую неделю я не выходил на связь, мои русские партнеры утащили меня на охоту. В их жизнь охота вошла в привычный развлекательный пакет, для меня же она осталась экзотикой, поэтому я согласился.

Русские объяснили: чтобы прилично поохотится даже в такой огромной стране, все равно нужно забираться очень далеко. Телефоны в такой глуши бессмысленны, да их намеренно не берут, из соображений как прагматических (чтобы не потерять, не утопить, не сжечь в костре), так и физиологических (отдохнуть от дел). Не могу сказать, что я хорошо освоил стиль общения русских, но законы тесных, дружеских компании во многих случаях интернациональны. Без добычи возвращаться — дурная примета, значит, зверя надо ждать, сколько он того захочет. Так и выбралась целая неделя.

Известие о том, что Мария подлетает к Москве, застигло меня, как только наши машины появились в пределах кольцевой дороги. Кто-то из охотников все-таки взял с собой мобильную трубку. Времени, чтобы привезти себя в порядок уже не оставалось, поэтому мои товарищи вызвались проводить меня в аэропорт и как-то поучаствовать. Три джипа, эффектно заштукатуренных грязью, изменили курс. Мы успели.

Мария явно переусердствовала в просмотре программ CNN. От трапа «боинга» ее сопровождали три одинаковых «шкафа», так говорят в России о телохранителях со специфическими достоинствами. «Шкафы», завидев на своем пути подозрительную группу людей, одетых в камуфляж, немного заволновались и сгрудились вокруг Марии. Я осмотрел своих спутников. Неделя походной жизни сгладила наши отличия и теперь мне самому, предстояло сделать первый шаг навстречу грозному эскорту. Мои товарищи мгновенно разобрались, кто является нашей целью, и двинулись за мной. Телохранители напряглись. Нас разделяло не более шести метров. Каким-то образом Мари наконец вычислила меня и разрядила ситуацию. Из-за покатых плеч своих защитников и завопила:

«Роберт, бога ради, они думают, что ты — русский!»

«Шкафы» беззвучно раздвинулись и выпустили в мои объятия благоухающую парфюмом чешскую американку. Запустив руки в мои волосы, она прошептала:

«Так как ты жив! Эти ребята работают за твой счет. Не вздумай спорить. Сам виноват».

Отстранившись, она произнесла фразы для моих друзей, жгучие, как кипяток:

«Как дела товарищи? Меня зовут Маша. Привет».

Все звучало с сильным акцентом, но никогда прежде, ни во сне, ни в бреду, ни перед газетным киоском, ни при каких условиях, моя жена-невеста не произносила ни слова даже по-чешски.

Ожидаемого скандала я все-таки не получил. Она потребовала показать Москву, организовать обед в моих апартаментах, к тому времени я уже снимал скромный особнячок в поселке Сокол. Я оставил нам один джип, остальные уехали принимать цивилизованный вид. В бритве и душе мне было отказано. Судя по всему, тот, на кого я был похож, Марию устраивало.

До первых признаков голода мы без остановок кружили по городу. Мария с любопытством царапала свои нежные ладони о мою щетину и очень редко смотрела в окна. За обедом она заявила, что вечером летит обратно, я попытался уговорить ее остаться, на что она ответила.

«Дурачок, ты хочешь, моей смерти. Каждый час в этой стране сокращает мою жизнь. Твою, кстати тоже, просто ты не хочешь это признать».

Странно это было слышать. Не могу сказать, что все этапы моей работы в России проходили гладко. Пару раз портили машину, причины — два неудачных угона. Последний раз ворам повезло. Машину быстро нашли, но правда, с полностью выжженным салоном. Деловые конфликты с конкурентами, органами порядка и прочими гасились моими русскими партнерами, по договору эти проблемы они брали на себя. К тому же, территория нашего представительства хорошего охраняется. Тем не менее, ежедневное существование рядом с охранниками в любом количестве я не допускал, естественно, за исключением неожиданного приезда Марии. Три «шкафа» пополняли объемы желудков в соседней комнате.

Мне захотелось сменить тему.

«Мария, откуда ты знаешь русский?»

«Ты видимо уже забыл, какое количество русских разговорников раскидано по нашему дому».

Этого я действительно не помнил.

«И не вспоминай, я все сожгла».

До вылета последнего самолета в Нью-Йорк оставалось часа три. Следующий был только утром. Я попробовал отвлечь Марию, напомнил о сувенирах, которые накупили мои люди, по ее списку. В результате строгой сортировки у меня осталась ровно половина. Мария свалила «лучшее» в пустой чемодан и выпалила.

«Поехали…»

Мы возвращались в Шереметьево. Отмытый от грязи джип оказался «лэндровером». Мария оставила охранников при чемоданах, а сама направилась в зал прилета. По аэропорту прозвучало объявление о посадке рейса из Франкфурта. Жена-невеста прислонилась к таксофону, и мы стали чего-то ждать. Минут через пятнадцать у проходных турникетов замаячили прилетевшие пассажиры. Наконец она вспомнила про меня.

«Роберт, я смогу спокойно уехать, если буду уверена, что твоя жизнь в надежных руках.»

«Ты хочешь сказать, что сейчас мы встречаем какие-то надежные руки?»

Не ответив Мария, вдруг замахала руками. От группы одинаково благообразно одетых европейцев отделился неприметный человек и зашагал к нам такой же неприметной походкой. Мария поздоровалась с ним первой. Следующей была моя очередь.

Мария улетела, как обещала, этим же вечером. На прощанье она прошептала:

«Боби, ты же знаешь, все, что я люблю, можно пересчитать, на пальцах. И я не хочу, их терять. Послушайся, пожалуйста, мистера Шайдлека. Кстати, твой папа нас скоро удивит».

Мистера Шайдлека Мария представила, как своего бывшего клиента, а также очень авторитетного специалиста, которому ничего не надо платить. В машине я у него поинтересовался за что не надо платить. Он ответил:

«За беспокойство».

«Можно конкретнее?»

«Моя профессия — научить клиента самостоятельно предупреждать опасность на два, три шага вперед».