Александра Маринина - Ангелы на льду не выживают. Том 1

– Ужать? – с интересом переспросил Дзюба. – Мне не совсем понятно, как можно ужать других тренеров, если есть расписание.

– Да ну что вы! Вот, к примеру, от тренера уходит сильный спортсмен, потом другой, его вызывают и говорят: у тебя слабая группа, ты не даешь результат, у тебя и так три часа утром и два с половиной вечером, мы у тебя полчаса утренних отрежем, тебе и так хватит, все равно ты на медали не работаешь. Вот и весь разговор. Меньше времени на тренировку – меньше тренер успевает уделить внимание всем, кому надо, следовательно, растет недовольство, больше становится тех, кто считает себя обделенным, значит, еще кто-то захочет уйти. И это станет новым поводом отрезать еще кусочек. Это же как реакция: меньше результатов – меньше льда, меньше льда – меньше результатов. Порочный круг.

– Ну, хорошо, Болтенков ходил к директору и требовал лед. Дальше что было?

– А дальше Миша пошел в Федерацию навестить своего давнего приятеля, который его очень всегда поддерживает, и пожаловался на директора. И ровно через два дня пришли проверяющие и начали задавать вопросы. Конечно, он ходил в Федерацию только навестить друга. И это не имеет никакого отношения к тому, что через два дня после этого визита нагрянули чиновники с вопросами. Но никто не верит, что это совпадение.

Тамила Варламовна снова рассмеялась и отпила несколько глотков воды прямо из горлышка пластиковой бутылки, стоящей на столе. Дзюба с огорчением отметил паузу в рассказе: журналистка была прирожденной актрисой, тембр голоса и интонации постоянно менялись в зависимости от того, повествовала ли она или передавала прямую речь, и Роман, у которого никогда не было времени ходить в театр, чувствовал себя зрителем на отличном спектакле.

– А откуда вы точно знаете, когда Болтенков ходил к своему другу в Федерацию? – задал он очередной вопрос.

– Мишу там видели, – пояснила Тамила Варламовна. – Вернее, видели их вместе, они как раз из кабинета этого чиновника выходили чуть ли не в обнимку, шли по коридору и смеялись. В тот день было заседание тренерского совета, а старший тренер школы олимпийского резерва, где Миша работал, был членом этого совета. Он на следующий же день рассказал, что видел Мишу с Шнитовым.

«Уж не этот ли чиновник из Федерации по фамилии Шнитов поднял всех на уши, чтобы дело об убийстве забрали на Петровку? – подумал Роман, быстро занося фамилию «Шнитов» в лежащий на коленях блокнот, на странице которого уже было записано названное Тамилой имя тренера Николая Никитича Аникеева. – А чего так мелко? Уж сразу бы в МВД забрали, считается, что там спецы покруче. Про этого Шнитова мне и Каменская вчера говорила, стало быть, факт тесных дружеских отношений между ним и убитым Болтенковым можно сомнению не подвергать».

– Тамила, вы не знаете, где сейчас Аникеев? Как нам его разыскать?

Лицо журналистки стало печальным.

– Николай Никитич умер почти сразу после того скандала. Острый инфаркт.

– И когда это все случилось?

– Совсем недавно, в прошлом году.

Значит, надо проверять. У тренера Аникеева могли остаться взрослые дети и взрослые ученики, возжаждавшие отмщения.

Блюдо с хачапури опустело как-то вдруг. Совсем неожиданно для Дзюбы. А рассказывала Тамила Варламовна так интересно, так живо и красочно… И еще там про медово-ореховый тортик что-то говорили…

Когда оперативники вышли из дома гостеприимной журналистки, уже, оказывается, стемнело. Почему-то, сидя в комнате рядом с распахнутым настежь окном, Дзюба этого не заметил. Наверное, увлекся разговором.

– Тоха, ты чего как неродной? – накинулся он на Сташиса. – Молчал все время, вопросов не задавал, книжки рассматривал или еще какую-то хрень. Я понимаю, у тебя с настроением беда, но это же работа все-таки, а не туфта с оборочками. Чего ты…

Антон усмехнулся и примирительно хлопнул Романа по плечу.

– Ты, помнится, просил, чтобы я тебя учил? Так вот, учу. А ты запоминай. Есть два типа женщин: одни ценят любое внимание к себе, вторые негодуют и злятся, когда его не получают. Соответственно, способ общения с ними должен быть разным. С первым типом нужно быть внимательным и хорошо слушать, и они все тебе расскажут из благодарности. Со вторым типом метод другой. Вот такой, какой я применил с Тамилой.

Роман недоверчиво уставился на него.

– Какой способ, Тоха? Ты о чем?

Сташис уселся за руль припаркованной рядом с подъездом машины и медленно и аккуратно вывел автомобиль из двора на проезжую часть.

– Когда я разговаривал с Тамилой по телефону, я не знал, сколько ей лет. А по голосу было слышно, что это женщина, привыкшая к мужскому вниманию и включающая флирт на автомате. Потом ты сказал, что ей восемьдесят три года, и я сделал очень простой вывод о том, что привычку быть в центре внимания, особенно мужского, она сохранила, несмотря на почтенный возраст. И если в этом внимании ей отказать, то она костьми ляжет, но добьется, чтобы ее слушали. В нашем с тобой случае она видела, что разговор мне неинтересен, вернее, я сделал все для того, чтобы она так подумала. И Тамила начала рассказывать все более и более любопытные и скандальные вещи, чтобы добиться своей цели. Она хотела заставить меня слушать ее и смотреть на нее. Совершенно подсознательно, разумеется, потому что я как таковой ей ни на фиг не упал. Просто у нее за много лет сложился определенный стереотип поведения. Если бы я вел себя так же, как ты, то есть внимал ей, раскрыв рот и записывая в блокнот всякие факты и имена, то хрена лысого она бы нам столько всего рассказала. Поэтому пришлось изображать из себя равнодушного и невоспитанного. Даже хачапури не попробовал, чтобы из роли не выйти. Они хоть вкусные были?

– Обалденные, – признался Дзюба. – А как определить, к какому типу принадлежит женщина, которую надо расколоть на инфу?

– Научу, – пообещал Антон. – Но не сейчас. Сейчас давай определяться. Из всего, что рассказала Тамила, нас могут интересовать две линии.

– Можно я возьму Аникеева? – попросил Роман. – Мне кажется, это то, что нужно. Там может оказаться целая толпа желающих отомстить.

– Договорились, – согласился Антон. – А я тогда возьму мальчика-танцора, там совершенно точно никакой толпы не будет, так что заранее тебе спасибо, Ромка, за то, что отдаешь обремененному семьей старшему товарищу и наставнику кусок полегче.

– Ну так я же молодой, – рассмеялся Дзюба. – Зеленый сопляк, как вы все меня называете. У меня сил побольше.

Он достал телефон и нашел в активных контактах нужный номер.

– Сейчас пробью этого Аникеева и его семейство. Подбросишь меня в адрес?

– Не вопрос, – кивнул Сташис. – Считай, что это проявление моей глубокой благодарности. Звони давай.

Через пять минут у Дзюбы был адрес, по которому проживала вдова Николая Никитича Аникеева.

Ключ провернулся в замке только на полоборота, и дверь открылась. Значит, Вардан дома и опять не закрыл дверь изнутри, как полагается. Ну что ты с ним поделаешь! Двенадцать лет парню, уже совсем самостоятельным должен быть, ответственным, а дверь запирать никак не научится.

Грант Артурович Ганджумян снял и аккуратно поставил в деревянную обувницу ботинки, надел домашние тапочки и направился в кабинет, чтобы оставить там портфель с документами. Он чтил порядок во всем. Портфель, даже если совсем пустой, не должен валяться где ни попадя, его место в кабинете, на втором этаже.

На лестнице Грант Артурович чуть не споткнулся: сын опять оставил на площадке сумку со спортивной одеждой и коньками. Вот же странная привычка у ребенка: доносит сумку ровно до середины лестницы и бросает на площадке.

«Наверное, так устает на тренировке, что не может осилить второй пролет с тяжелой сумкой в руках», – с улыбкой подумал Грант Артурович.

Если была возможность, он старался подъехать к Ледовому дворцу и забрать сына после вечерней тренировки. Но возможность бывала не всегда.

Он очень любил своего младшего сына, которого подарила ему Гоар, вторая жена. И имя ему выбрал сам: Вардан в переводе с армянского означает «награда».

Поставив портфель на стол в кабинете, Грант Артурович заглянул в комнату сына. Вардан лежал пластом на диване, глаза закрыты, в ушах наушники, телевизор с огромным экраном работал без звука. Неудивительно, что мальчик не услышал ни как хлопнула входная дверь, ни как отец вошел в комнату. Грант Артурович тихонько тронул сына за руку и потянул шнур наушников. Глаза, обрамленные густыми черными ресницами, моментально открылись, личико Вардана осветилось радостной улыбкой.

– Привет, пап.

– Привет, сын. Ты сегодня рано. Что-то случилось?

– Тренировку закончили на полчаса раньше, – объяснил мальчик. – Там у них собрание какое-то.

– Уроки сделал?

– Днем еще, между тренировками.

– А где мама?

Гоар не захотела сидеть дома, хотя Грант Артурович вполне мог финансово обеспечить неработающую жену: бизнес его процветал и, хотя сверхдоходов не приносил, был достаточно скромным, но зато стабильным и безопасным. Единственное, на чем настаивал Ганджумян, это на неполном рабочем дне: ему хотелось, чтобы к тому моменту, когда он будет возвращаться из офиса, любимая супруга ждала его дома. Сейчас уже почти девять вечера, и непонятно, почему Гоар до сих пор нет.