Александра Маринина - Ангелы на льду не выживают. Том 1

– Привет, пап.

– Привет, сын. Ты сегодня рано. Что-то случилось?

– Тренировку закончили на полчаса раньше, – объяснил мальчик. – Там у них собрание какое-то.

– Уроки сделал?

– Днем еще, между тренировками.

– А где мама?

Гоар не захотела сидеть дома, хотя Грант Артурович вполне мог финансово обеспечить неработающую жену: бизнес его процветал и, хотя сверхдоходов не приносил, был достаточно скромным, но зато стабильным и безопасным. Единственное, на чем настаивал Ганджумян, это на неполном рабочем дне: ему хотелось, чтобы к тому моменту, когда он будет возвращаться из офиса, любимая супруга ждала его дома. Сейчас уже почти девять вечера, и непонятно, почему Гоар до сих пор нет.

– Побежала к тете Любе с третьего этажа за красным перцем, она там тебе что-то на ужин готовила, а у нее перец закончился.

Грант Артурович с облегчением перевел дух. Слава богу, ничего не случилось, никаких неожиданностей. Любу с третьего этажа он прекрасно знал и точно так же знал, что быстро Гоар от нее не вернется: если эти две женщины зацеплялись языками, время для них переставало существовать.

Он зашел в спальню, снял и повесил в гардеробной костюм и сорочку, переоделся в домашнюю одежду и вернулся в кабинет. Позвонил Гоар на мобильный.

– Я дома, – сообщил он с улыбкой, услышав испуганный голос жены, которая, вероятно, только теперь поняла, что заболталась с подругой, а муж вернулся домой и ждет ужин.

– Бегу! – выдохнула Гоар.

Опытный Грант Артурович прикинул, сколько времени уйдет у жены на перемещение из квартиры Любы: минут пять она будет охать и сокрушаться, что упустила время возвращения мужа, еще минут пять Люба будет ей советовать, как поступить и что сказать в свое оправдание, потом еще минуты три дамы будут договариваться о чем-нибудь «на завтра» плюс собственно дорога с третьего этажа на пятый. Итого минут пятнадцать как минимум. Вполне достаточно, чтобы включить компьютер и посмотреть почту.

Просто удивительно, какое количество писем успевает набиться в электронный ящик всего за полтора часа, которые человек проводит в дороге с работы домой! Любящий во всем порядок, Грант Артурович всегда, заканчивая работу, просматривал почту. И по приезде домой неизменно обнаруживал кучу новых посланий. Больше половины – ерунда, можно даже не открывать, всякая реклама и информация от фирм, не представляющих для бизнесмена Ганджумяна никакого интереса. Три письма от родственников, которые он открыл и прочитал, а отвечать будет после ужина, не торопясь, с удовольствием, подробно отвечая на их вопросы. Родня у Ганджумяна многочисленная, по всему миру разбросана, и со всеми он ведет оживленную переписку.

Еще несколько писем имели деловой характер, к ним были прикреплены файлы с текстами договоров, проектами, бизнес-планами и предложениями.

И еще одно письмо. Адрес отправителя незнакомый. Грант Артурович прочел короткий текст и нахмурился. «Вас заказали. Но это можно исправить. Если вы готовы к переговорам, то…» Далее следовали какие-то мудреные указания, которые Ганджумян даже дочитывать не стал. Такое письмо он получает уже в четвертый раз за последние три месяца. Заказали его! Как же. Так он и поверил. Обыкновенная разводка с целью срубить бабки.

На первом этаже хлопнула дверь, послышались тяжелые торопливые шаги: вернулась Гоар. После рождения Вардана девушка-пышечка сильно располнела, но Гранту это нравилось, и он категорически запрещал жене худеть. Запрет был встречен с энтузиазмом – Гоар любила вкусно покушать.

Он выключил компьютер и спустился ужинать. Стоило ему обнять жену, как настроение, слегка подпорченное анонимным письмом, снова стало превосходным. А поскольку готовила Гоар замечательно, к концу трапезы Грант Артурович Ганджумян о странном письме и думать забыл.

Вдова Николая Никитича Аникеева, тренера, заподозренного в педофилии и умершего от инфаркта, встретила Дзюбу чрезвычайно нелюбезно.

– Это омерзительная история, которая стоила жизни моему мужу, – резко произнесла она, даже не предложив оперативнику пройти в комнату или хотя бы на кухню.

От нее густой волной исходила темная вязкая ненависть. Широкоплечий Роман топтался в маленькой тесной прихожей и мечтал только об одном: поскорее выяснить все, что нужно, и уйти. Аникеева отвечала коротко и односложно, при этом глаза ее были полны презрения, словно именно он, Ромка Дзюба, был виноват в том, что произошло с Николаем Никитичем.

У Аникеевых двое детей, но они весьма далеки и от спорта, и от Москвы, сын с семьей живет и работает на Дальнем Востоке, дочь замужем за жителем Амстердама, там и проживает. После похорон отца дети в Москву не приезжали. Ученики? Да, конечно, семья тренера – это вторая семья спортсмена, порой даже больше, ведь тренер и спортсмен очень много времени проводят вместе.

– Мы с мужем для некоторых ребят становились почти вторыми родителями, – при этих словах голос Аникеевой немного смягчился. – И некоторые ученики мужа до сих пор частенько навещают меня, помогают, чем могут.

Ну вот, с детьми полный облом, они к убийству Болтенкова вряд ли причастны, зато учениками имеет смысл поинтересоваться более детально. Аникеева, задумавшись о чем-то, назвала четыре фамилии тех, кто чаще всего к ней заходит. Три имени были женскими. Одно – мужским. Гера Марченко.

– Надо же, и мальчик приходит, – Дзюба сделал вид, что сильно удивился. – Обычно девочкам больше свойственно заботиться о своих учителях, не забывать их. Мальчики, наверное, неблагодарные, да?

– Гера очень хороший мальчик, – с теплотой проговорила Аникеева, – всегда старается что-то сделать для меня и, между прочим, приходит ко мне даже чаще, чем девочки. Хотя я всегда ему говорю: ты уже взрослый, тебе пора о девушках думать, на свидания ходить, а ты на меня, старуху, время тратишь.

– На свидания? А сколько же ему лет?

– Двадцать два.

Вот теперь Дзюба по-настоящему удивился. Как это – двадцать два? Год назад, когда случилась эта история, Гера Марченко уже давно не был юниором, а взрослых спортсменов у Аникеева в группе не было и быть не могло.

– Разве Николай Никитич тренировал взрослых?

– Гера давно уже не катается, он бросил спорт в четырнадцать лет, после серьезной травмы, но своего учителя никогда не забывал. У мальчика на редкость преданное сердце, такое в нынешнее время мало у кого встретишь.

«Что правда, то правда, – подумал Роман. – Преданность учителю и вообще явление раритетное, а особенно сейчас и особенно у мужчин. Кажется, этот необыкновенный Гера Марченко – как раз то, что нужно».

– Скажите, пожалуйста, Гера не пытался обсуждать с вами причины того, что произошло с Николаем Никитичем? Может, он обвинял кого-нибудь? – задал он вопрос, который задавать было не нужно.

Но понял это Ромка Дзюба слишком поздно. Наполнявшая маленькую прихожую атмосфера ненависти и презрения из темной и вязкой мгновенно стала перчено-острой.

– Вы сошли с ума?! – Голос Аникеевой сорвался на крик. – Как вы смеете подозревать Геру? Я прекрасно вижу, о чем вы думаете, вся Москва только и говорит об убийстве этого подонка, и вы собираетесь обвинить в этом Геру! У вас ничего не выйдет, так и знайте!

Дзюба попытался отыграть назад, но ничего связного произнести почему-то не смог: под натиском этой немолодой, пылающей яростью женщины он совсем растерялся.

– Вон отсюда!

Аникеева оказалась довольно сильной и не без труда, но все-таки отпихнула Романа в сторону, чтобы громко щелкнуть замком входной двери и демонстративно распахнуть ее настежь.

– И чтобы ноги вашей в моем доме больше никогда не было! И Геру трогать не смейте!

Конечно, нельзя сказать, что он провалил дело, ведь все, что нужно, он узнал. Но настроение все равно было отвратительным.

«Лучше бы я поехал в дом, где живет Ламзин, еще раз прошелся бы по квартирам, поискал свидетеля, который видел, в какой одежде был Ламзин, когда выбегал следом за Болтенковым, – сокрушенно думал Роман, трясясь в маршрутке, которая должна была довезти его до метро. – А вдруг мне повезло бы, и я нашел бы такого свидетеля… Правда, неизвестно еще, какие показания он дал бы: такие, которые сыграют в пользу моей версии, или такие, которые будут на руку следователю. Но все равно это был бы хоть какой-то результат. И есть шанс, что этот результат меня порадовал бы. А теперь… Чувствую себя побитым шелудивым псом, который попытался сожрать хозяйскую пайку, за что и получил по хвосту».

Но Гера Марченко – это хорошо, это перспективно. Может быть… Завтра прямо с утра надо попытаться его разыскать.

Расставшись с Дзюбой, Антон собрался было вплотную заняться информацией о юноше, занимавшемся танцами и имевшем некоторое отношение к убитому Михаилу Болтенкову, но его внезапно вызвали на совещание следственно-оперативной группы, занимавшейся делом об убийстве Инны Викторовны Ефимовой. Еще несколько часов – псу под хвост! После этого уже не было никакого настроения заниматься работой, и к вечеру майор Сташис весь целиком состоял из злости и раздражения. Поговорив по телефону с няней Элей и узнав, что она может остаться с детьми до утра, он позвонил Лизе и поехал к ней.