Вильям Каунитц - Полицейское управление

— Не хотите вызвать подмогу?

— Когда доложу в управление, попрошу несколько человек для сбора улик. Не надо, чтобы здесь толклось много народу, будут только мешать друг другу. — Лицо Мэлоуна посуровело. — Никто, подчеркиваю, никто не должен входить в эту квартиру без веских причин! Никаких полицейских, названивающих отсюда своим подружкам, или любителей сувениров.

— Мы все поняли, — ответил О'Шонесси.

— Хорошо, вызывай остальную бригаду, и за дело. Работать тщательно и аккуратно. Без спешки и по порядку, как учили в академии: кто? когда? где? как? почему? — и, растолкав детективов, он пошел звонить инспектору Замбрано.

Вернувшись пять минут спустя, Мэлоун увидел фотографа, делавшего снимки комнат в разных ракурсах, и детектива, измерявшего расстояния и сообщавшего их своему напарнику, который наносил все на схему. Специалисты по отпечаткам рассыпали повсюду пудру, а потом собирали ее щеточками из перьев. Детективы заглядывали во все щели и углы, отыскивая улики. Все, что можно было рассматривать как доказательство, оприходовалось и помещалось в пластиковые мешки.

Брэди встал снаружи у двери квартиры, на которую повесили таблички с надписями, воспрещающими вход на место преступления. Когда приехали детективы из управления, сержант занес их имена и время прибытия в протокол осмотра места преступления. Команды детективов отправились обходить «Четэм-Тауэрс» в поисках свидетелей, друзей жертвы, всех, кто мог что-нибудь знать. Дополнительные бригады пошли опрашивать лавочников, смотрителей гаражей, водителей автобусов, маршруты которых проходили мимо дома.

Бо Дэвис и Гас Хайнеман проверяли машины, припаркованные в радиусе пяти кварталов, записывая все номера. Позже их пропустят через компьютер Национального центра криминальной информации. Возможно, убийца запаниковал и бросил автомобиль. Проверяли, нет ли в подземном гараже чужих машин.

Джейк Штерн изучал содержимое нижнего ящика бельевого шкафа, стоя на коленях. Нагнувшись, он провел рукой под нижней полкой, попытался заглянуть под шкаф.

— Ничего? — спросил Мэлоун.

— Лу, прибыла труповозка, — раздался незнакомый голос.

— Посылай их сюда, — не оборачиваясь, приказал Мэлоун.

В квартиру вошли два санитара с мешком, широкие ремни которого волочились по полу. С профессиональным безразличием санитары положили мешок рядом с ванной и принялись за дело.

Все прервали свою работу, сбились в кучку и смотрели, как тело вынимают из ванны. Детективы ничем не отличаются от простых обывателей и пожарных, когда речь заходит о смерти. Всем приходят в голову одни и те же мысли: «Она умерла, я жив. Когда-нибудь и я умру. Интересно, сколько мне еще жить? И что будет после? Пустота?»

Без малейших колебаний санитары запустили голые руки в красную жидкость и извлекли тело. Слизь и черви посыпались на пол. Корка на поверхности треснула. Новая волна зловония поднялась из ванны.

Нижняя челюсть Сары Айзингер висела на одном суставе. Ее обезображенный труп был на полпути между ванной и мешком, когда челюсть со стуком упала на пол. Тело засунули в брезентовый мешок, один из санитаров наклонился, подобрал челюсть и равнодушно бросил ее туда же.

— Не закрывайте. — Мэлоун опустился на колени, чтобы осмотреть труп спереди.

Он медленно провел по телу руками, от шеи вниз, в надежде отыскать раны или предметы, прилипшие к телу. Приподнял плоскую грудь, пощупал под мышками, развел ноги.

— О Господи! Взгляните на это!

Между ног Сары Айзингер торчал изогнутый конец карнизного прута.

Вечер того же дня

Мэлоун сидел у себя в кабинете и просматривал бумаги по делу Сары Айзингер. В общей комнате детективов опрашивали женщину, пришедшую с жалобой на то, что ее изнасиловал сожитель. Перелистывая бледно-голубые страницы дела, Мэлоун в который уже раз был поражен равнодушным тоном документов: время и место преступления, описание сцены преступления, имя и анкетные данные жертвы, имена и адреса опрошенных, номера значков полицейских, присутствовавших на месте преступления, их имена, сделанные уведомления.

«Интересно, — подумал Мэлоун, — найдется ли хоть один человек, который будет оплакивать Сару Айзингер?»

Положив папку в корзину для текущих дел, он выпрямился и потянулся, потом выдвинул нижний ящик стола, достал бутылку «Джек Дэниелс» и стакан. Сдувая с него пыль, решил, что виски продезинфицирует стакан, налил и подошел к окну. На Кэнэл-стрит чернокожий парень обдуривал туристов в «три листика». Мэлоун усмехнулся: этих дураков ничто не научит.

Кабинет Мэлоуна представлял собой квадратную комнату с грязными серо-зелеными блочными стенами, двумя конторками для дел, железным сейфом; в стеклянном книжном шкафу на полках стояли: «Руководство по патрульной службе», «Уголовный кодекс», «Уголовно-процессуальный кодекс», лежали груды непрочитанных управленческих бумаг. Зеленый металлический стол с серой пластмассовой крышкой и стеклом. Стандартный стол полицейского управления. За спиной Мэлоуна к стене приколот большой лист картона с самыми необходимыми номерами телефонов.

Вернувшись к столу, он уже занес ногу, чтобы пинком закрыть нижний ящик, как вдруг заметил угол рамки из золоченой бронзы, выглядывавший из-под толстого манхэттенского телефонного справочника. Давно он не смотрел на эту фотографию и не предавался воспоминаниям. Мэлоун сел, нагнулся, вытащил фотографию в рамке и поставил перед собой на стол. Долил в стакан бурбона и выпил, глядя прямо в огромные черные глаза на снимке. Он еще мог припомнить день, когда сделал эту фотографию: 4 мая 1960 года, почти двадцать два года тому назад.

Он приметил ее в зоопарке «Проспект-Парк» перед бассейном с морскими котиками — яркую нимфу с короткими угольно-черными волосами и носиком эльфа. Ей было восемнадцать. Ему — двадцать. Дэн Мэлоун и Хелен Фрейзер влюбились друг в друга с первого взгляда. Он собирался защищать диплом по истории в бруклинском колледже, потом стать полицейским, а в будущем — непременно шефом детективов в самом большом полицейском участке. Хелен Фрейзер намеревалась защитить диссертацию по психологии и стать детским психиатром. Они хотели пожениться и жить вместе долго и счастливо.

Брак, который начался блаженством, закончился крахом, подумал он, осушая стакан. Их союз длился восемь лет, девять месяцев и двадцать четыре дня. Сначала все было прекрасно: они каждый день делились друг с другом, рассказывали о событиях, происшедших за долгий день, у них были общие интересы. Через год получили дипломы. Она стала работать в Хантер-колледже и была деятельным членом литературного и психологического клубов. В начале второго года их брака он получил назначение в полицейское управление. Превращение штатского в полицейского немедленно началось.

Его первый курс в академии можно назвать курсом запретов. «Не вмешивайся, если ты не на дежурстве», «не обсуждай работу со штатскими», «не лезь на рожон», «не ругайся с начальством», «не доверяй газетчикам, адвокатам, наркоманам и проституткам».

Ему нравилась четкая программа. Учили праву, полицейским процедурам, традициям. Два раза в неделю после обеда в академию приходили опытные полицейские и проводили факультативные занятия с курсантами. Эти занятия полностью поглощали его. С широко открытыми глазами он внимал рассказам опытных патрульных, познавая секреты будущей профессии: никогда не стой перед закрытой дверью, из-за нее могут выстрелить и убить тебя; выезжая на место происшествия, помни, что задержанных могут поддержать друзья из засады; помни, что женщина или ребенок могут убить тебя точно так же, как мужчина; если женщина одета в монашескую рясу, это совсем не значит, что она монахиня; в толпе держись своего партнера, не отходи от него ни на шаг; сдвинь кобуру на живот, чтобы никто не мог обезоружить тебя, подкравшись сзади.

После занятий, одетый в серую форму курсанта, он ехал на метро на Лексингтон-авеню, в их квартирку с одной спальней на Восточной Семьдесят девятой улице. Обычно они занимались любовью, потом шли обедать в ресторан «Лючано» на Мэдисон-авеню. И Хелен, и Дэну нравилась итальянская кухня, и оба они были слишком молоды, чтобы считать калории.

После выпуска из академии Дэна направили в 79-й участок, который вместе с 73, 77, 80 и 88-м составлял тогдашний 13-й дивизион, оккупационные войска Бед-Стай-гетто. Этого гетто, погрязшего в насилии. Только он начал становиться на ноги, как семейная жизнь дала трещину. Большинство полицейских, оттрубив свои восемь часов, торопились домой. Но были и другие — те, что горели на работе, не считались во временем и, подобно гончим, безостановочно шли по следу. Мэлоун принадлежал к их числу. Его именной список задержанных рос, и Дэн все больше времени проводил в суде и все меньше дома с Хелен.