Александра Маринина - Смерть и немного любви

А если сказать ему, что ничего у него не вышло? Задача не решена, цель не достигнута. Он ничего сам себе не доказал. Тогда как он поступит? Одно из двух: или все-таки уйдет, отчаявшись, или предпримет новую попытку. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Значит, надо пробовать. В любом случае для первого варианта он решение уже принял, тут уж деваться некуда. При втором варианте есть пятидесятипроцентная вероятность сохранить ему жизнь. И потом, есть еще Лариса…

В трубке послышалось тяжелое дыхание.

– Ну? Что еще скажешь?

– Ты не подумал о цветах.

– О каких цветах? Что ты мелешь? Зубы заговариваешь?

– О цветах, которые растут на балконе в доме напротив загса.

– Ты о чем? Какие цветы?

– Они попали в кадр со Светланой Петровной. Это такие особенные цветы, которые распускаются только после захода солнца или в пасмурную погоду. В тот день, когда я выходила замуж, было тепло и солнечно, а бутоны на фотографии с Аллеко оказались раскрытыми. Ты делал этот снимок вечером? Или в тот день была плохая погода?

С начала разговора прошел час. Гордеев привел из дежурной части девушку-телетайпистку с мокрым полотенцем и вышел ненадолго из кабинета. Девушка, не говоря ни слова, ловко расстегнула на Насте блузку и обтерла ее мокрым полотенцем. В знак благодарности Настя легко сжала ее руку и сделала знак, чтобы та уходила. Снова вернулся Колобок, действуя совершенно бесшумно, поставил перед ней огромную чашку крепкого горячего кофе и положил на стол очередную записку.

«Где у него телефон?»

«На стене над диваном».

«Шнур?»

«Нет. Висит».

Он на цыпочках вышел, через мгновение вернулся и снова замер возле стола, не сводя с Насти пристального взгляда. Она почти ничего не говорила теперь, только слушала и иногда задавала вопросы, если что-то было непонятно.

Он все равно уйдет, он мужчина и не меняет своих решений. Поэтому он рассказывал ей все. Он только сейчас понял, как хотелось ему рассказать об этом. Тайна душила его, грызла изнутри, отравляла кровь.

Он рассказывал, как встретил однажды в загсе странную женщину в черном с отстраненным лицом и потухшими глазами. В первый раз он заметил ее, но не обратил внимания. Через неделю он встретил ее снова, но уже в другом загсе. Тогда и познакомился с ней. Втерся в доверие, узнал ее историю. Она ходила в загсы каждую неделю, смотрела на невест и упивалась своим горем и своей ненавистью. На большее она была не способна.

Он сблизился с Аллеко и стал обдумывать свой план, стараясь, чтобы все в нем вытекало из ее истории. Невесты, дамская комната… Хитростью и обманом заставил ее написать тридцать одинаковых писем, держал их у себя и время от времени разносил по почтовым ящикам, а на другой день приезжал в соответствующие загсы и примеривался. Ему долго не везло. Целых шесть месяцев он искал свой счастливый случай. И судьба улыбнулась ему, вознаградила за терпение и осторожность, подарила возможность совершить два убийства в один день. Конечно, он планировал только одно. Разве можно рассчитывать на то, что повезет дважды? Но ему повезло.

Он приручал Светлану Петровну, как приручают дикое животное. Смотрел на нее ласково, нежно гладил по руке, говорил теплые и такие нужные женщине слова. Он хорошо знал, как это делается. Это тоже было частью его плана. Когда пришло время, дал ей понять, что придет в гости не просто так. Он любит ее. Он сумел заставить ее забыть про свой возраст и про то, что ему только двадцать пять.

Она поверила. Он сразу понял это, как только переступил порог ее квартиры. Она была красиво причесана, со свежим маникюром, в новом платье, правда, черном, потому что ничего другого она не носила, но очень элегантном. Оказаться рядом с ней на диване было совсем нетрудно. И сделать так, чтобы она закрыла глаза. И заставить ее приоткрыть губы. Когда вместо губ молодого любовника она ощутила на языке металлический привкус пистолетного ствола, она даже не успела удивиться, потому что он тут же нажал спусковой крючок. Положил в бювар конверты, запихнул под стопку белья завернутый в тряпочку глушитель.

Как сделать все остальное, он продумал заранее. В свое время он приобрел множество книг по криминалистике и тщательно их изучил, ведь он так хотел работать в милиции… Он был уверен, что со следами у него проколов нет.

– Где я ошибся? – спросил он Каменскую. Ему было любопытно, чего же он недоучел. – Есть еще что-нибудь, кроме этих злосчастных цветов?

В этот момент этажом выше начали двигать мебель. Какие-то мужики громко переговаривались.

– Куда? Сюда? Или дальше?

– Давай еще правее, да правее же, тебе говорят! Смотри, как мало места, он здесь не пройдет. Хозяин! Хозяин! Иди, гляди, где крепить будем. Так пойдет?

Над головой начали чем-то стучать, видно, отмечая места крепления. Из-за шума Антон не расслышал, что ему ответила Каменская.

– Повтори, – попросил он. – Плохо слышно.

– Я сказала, что ты плохо знаешь женскую психологию. Это твоя главная ошибка.

– Почему?

– Потому что женщина, которая решила покончить с собой, не станет готовить ужин на двоих. Ведь ты не выходил на кухню, правда?

– Правда. Что мне было там делать? Я уничтожал свои следы только там, где был.

– Ну вот видишь…

Сверху, над самой головой Антона заработала электродрель, и голос Каменской снова потонул в визжащем шуме.

– Что ты сказала? Я не расслышал.

– Я говорю, если бы ты вышел на кухню, ты бы увидел то, что увидела я. Ужин на двоих. Я поняла, что Светлана Петровна ждала кого-то в гости. Судя по количеству продуктов, гость должен был быть один. А судя по их набору – мужчина. Стандартный набор закусок под легкое спиртное, никаких тортов и пирожных, которые покупают, когда ждут в гости приятельницу. И еще одно…

– Что еще?

Дрель снова завизжала, Антону показалось, что сверло впивается ему прямо в затылок и пронзает голову насквозь. Сердце болело все сильнее, ему становилось трудно сосредоточиться на разговоре, внимание рассеивалось.

– Подожди минуту, я закрою окно. Кому-то сверху приспичило заняться ремонтом, такой шум, я тебя совсем не слышу.

– Конечно, я подожду, – ответила ему Настя.

Оперативник, наблюдающий за окнами Шевцова из соседнего дома, поднес рацию к губам.

– Порядок. Он закрыл окно.

Человек, руководящий задержанием, дал команду:

– Можно. Давайте, мальчики.

Антон закрыл обе рамы, ему показалось, что в комнате стало заметно тише. Он поглядел на истекающую кровью Ларису. Надо бы еще раз сходить в ванную с поролоном, он уже весь пропитался кровью, но его одолела невероятная слабость. Он двигался с трудом. Сердце колотилось где-то в горле, казалось, еще минута – и оно выскочит наружу. Нет, пожалуй, он не сможет. Теперь уже все равно. Он еще поговорит немного с Каменской и уйдет.

Он достал из сумки пистолет, дрожащими от слабости пальцами проверил магазин. Чтобы дослать патрон в патронник, ему потребовалось чудовищное усилие, он обливался потом, но сделал это. Взвел курок и снова прилег на диван. В одной руке телефонная трубка, в другой – готовый к выстрелу пистолет.

– Да. Так что ты говорила?

– Светлана Петровна выглядела как женщина, которая решила уйти из жизни добровольно и при этом хотела выглядеть как можно лучше. Понимаешь, ей было не безразлично, какой ее увидят те, кто ее найдет. А женщина, которой это не безразлично, никогда не будет стрелять себе в рот.

И снова заработала дрель. У Антона появилась красная пелена перед глазами. Если бы у него были силы, он бы закричал.

Оконное стекло на кухне выдавилось легко и беззвучно. Оперативники, спустившиеся по наружной стене из квартиры верхнего этажа, быстро спрыгнули на пол. После того как Шевцов закрыл окно, можно было не бояться, что он услышит, как они спускаются сверху и колдуют над стеклом.

Они остановились и прислушались. Из верхней квартиры доносились звуки работающей дрели. В комнате, где находился вооруженный преступник, было тихо. Ступая на цыпочках, они сделали несколько шагов, держа наготове короткоствольные автоматы.

– Антон, ты плохо себя чувствуешь? Что с тобой, ответь мне, Антон, – окликала его Настя.

Перед ее глазами появился листок со словами:

«Они уже там».

Антон не отвечал, она не слышала даже его дыхания. Только отвратительный, рвущий нервы звук электродрели доносился из трубки.

Неужели он что-то услышал и отошел от телефона? Затаился возле двери и ждет, когда можно будет выстрелить в ребят, проникших в квартиру. Их двое, он один, но у него положение более выгодное…

– Антон! Антон, ответь мне. Что с тобой, Антон? – продолжала звать Настя, мысленно представляя себе его комнату и дверь, ведущую в прихожую. Ей казалось, она видит, как он стоит за этой дверью, а с противоположной стороны приближаются оперативники, и весь вопрос только в том, кому удастся выстрелить раньше и более метко.