Александра Маринина - Светлый лик смерти

– Ну что ж, господа, я вас достаточно развлекла. Срок в колонии мне обеспечен. Теперь и вы доставьте мне удовольствие. Признавайтесь, козлы паршивые, кто из вас мой отец?

Трое мужчин замерли, как кролики, загипнотизированные взглядом удава. Сцену можно было бы прервать, не доводя до мучительного завершения, но следователь, по-видимому, не считал нужным этого делать. Он молчал, бесшумно постукивая карандашом по папке с бумагами и поглядывая на присутствующих через толстые стекла очков. Молчание затягивалось, и никто не решался прервать его.

– Я полагаю, Наталья Александровна имеет право получить ответ на свой вопрос, – произнес Ольшанский. – Об ответственности за изнасилование ее матери речь не идет и идти не может, поскольку Надежда Романовна в свое время приняла решение не заявлять о случившемся. Без ее заявления никто ничего предпринимать не может. Да и давность, сами понимаете. Речь идет о чисто человеческих вещах. Наталья Александровна будет арестована, затем предана суду, и не исключено, что ей предстоит отбывать наказание в местах лишения свободы. По-моему, ее желание получить ответ на вопрос, который мучил ее столько лет, вполне понятно и должно быть удовлетворено. Вы – мужчины. Так поступите же по-мужски.

Снова пауза. На этот раз комната словно наполнилась электрическими разрядами.

– Я, – сказал Владимир Алексеевич Стрельников. – Это я.

Рано утром Настю разбудил телефонный звонок.

– Аська, у нас ЧП, – послышался в трубке взволнованный голос Юры Короткова. – Коля попал вчера в аварию.

– Жив?! – закричала Настя, сбрасывая с себя одеяло, словно готовясь немедленно куда-то бежать и спасать Селуянова.

– Жив, жив, успокойся. Состояние средней тяжести. Переломов много, но жизненно важные органы не задеты. В дежурную часть еще вчера из Склифа звонили. Гордееву сообщили, но он решил до утра нас не дергать, наши нервы поберечь.

– К нему пускают?

– Нас – пустят, – уверенно пообещал Юра. – Прорвемся. С нашей сумасшедшей работой у нас весь институт Склифосовского в приятелях ходит. За тобой заехать?

– Ага. Я буду готова через полчаса.

– Все, еду.

Утренний час «пик» еще не начался, и им удалось даже на разваливающейся машине Короткова доехать до института Склифосовского довольно быстро. У Юры действительно было здесь множество знакомых, и это позволило им попасть в палату к Селуянову в неурочное время. Несчастный Коля лежал весь в гипсе, но при виде друзей начал улыбаться и дурашливо подмигивать. Ничто не могло лишить его природного оптимизма.

– Ты что это, Колян? – начал вместо приветствия Коротков. – Ты ж на весь МУР славишься своей безаварийной ездой. Как же так?

– Ребята, мы все дураки, и я самый главный. Собственно, именно это я и торопился вам сообщить, пока вы не запихнули в один кабинет дочь Цукановой и всех остальных фигурантов. И как мы ухитрились так бездарно провести проверку? Убить нас всех мало.

– Это точно, – согласилась Настя. – Бывает проруха и на нас. Мы боялись спугнуть Загребину, поэтому не трогали ее и документы не проверяли. По адресному крутанули – в Москве не прописана. Можно было в фирме, где она работает, запросить ее паспортные данные, но, повторяю, спугнуть боялись.

– Добоялись, – хмыкнул Селуянов. – Ну как вчера прошло? Не катастрофа?

– Тяжело, – призналась Настя. – Все время на грани фола. Просто удивительно, как они все выдержали и не сорвались. Мне несколько раз казалось, что вот-вот мордобой начнется. Девица-то в выражениях не стеснялась, всю правду-матку в глаза резала. По-моему, она от этого какой-то особый кайф ловила. Дербышев чуть не умер от ужаса. Он ведь был уверен, что Наталья к нему хорошо относится, с пониманием. Каково ему было узнать, что она столько лет за ним следила и втихую вынашивала план, как с ним разделаться, да покруче, чтобы, значит, мало не показалось. А уж Широкову она крыла вообще чуть не матом. Но Костя, конечно, гигант. Все время держал ситуацию под контролем, ни на секунду из рук не выпустил. Я его еще сильнее зауважала после вчерашнего.

В палату заглянула сестричка – знакомая Короткова.

– Граждане сыщики, – зашептала она, – мотайте отсюда, завотделением идет.

– Уже бежим, – отозвался Коротков. – Коль, тебе чего принести? Мы вечером придем, когда всех будут пускать.

– Пожрать и почитать, – быстро ответил Селуянов. – И побольше. И Валюшке позвоните, а то она небось меня потеряла.

Настя и Юра вышли из больницы и отправились на Петровку. Начинался новый рабочий день, в котором будут новые преступления, новые трупы и новые убийцы и уже не останется места для эмоций и переживаний.

Владимир Алексеевич Стрельников ехал на работу, когда заверещал лежащий на пассажирском сиденье телефон сотовой связи.

– Володя, это я, – услышал он голос Геннадия Леонтьева.

– Да, Гена, доброе утро, – ответил Стрельников, не отрывая глаз от дороги.

– Володя, я… Не знаю даже, как сказать… Спасибо тебе.

– Не за что.

– Нет, есть за что. Ты меня спас. Ты взял на себя мою вину. Зачем ты это сделал? Мы со Славкой молчали, и ты бы промолчал. Зачем ты сказал?

– Так было надо, Гена, неужели ты не понимаешь? Славке уже все равно, потому что Лары больше нет. Я тоже фактически в разводе. Если бы мы все промолчали, твоя Анюта до самой смерти мучилась бы подозрениями, что это именно ты тогда… Ну, словом, все понятно. Кто-то из нас должен был взять вину на себя, либо Слава, либо я. Слава промолчал, поэтому пришлось мне. Поверь мне, так лучше.

– Да, так лучше. Но лучше для меня. А для тебя? Ведь ты не делал этого, это сделал я, а все будут думать, что это ты Надежду… Володя, что я могу тебе сказать, кроме «спасибо»? Таких слов еще не придумали, чтобы выразить, что ты для меня сделал.

– Перестань, пожалуйста. Мы же друзья. А для чего еще нужны друзья, как не для того, чтобы помогать? Все, Гена, закончим на этом. Вечером созвонимся.

Стрельников отключил связь и положил трубку на сиденье. Да, если история получит огласку, нового назначения ему не видать. Ну и черт с ним. Зато Гена с Анной сохранят свой брак. У них девочка растет, Алиса, отличная девчонка, и дай им всем Бог счастья в крепкой семье и на долгие годы. Гена Леонтьев – его друг. А друзьям надо помогать.

Сентябрь – декабрь 1996 г.