Александра Маринина - Закон трех отрицаний

Она вдруг спохватилась, что хотела посмотреть телевизор. Разговор, который планировался коротким, неожиданно превратился в вечер воспоминаний и заметно затянулся. Сколько же прошло времени? Сегодня начиналась ретроспектива фильмов режиссера Константина Островского, приуроченная к его шестидесятипятилетию, и в телепрограмме она прочла анонс о большом интервью с ним. Насте хотелось своими глазами взглянуть на свидетеля по делу об убийстве, понаблюдать за его повадками, послушать его речь. Иногда это бывало очень полезным.

– Леш, я передачу не пропустила? – испуганно спросила она, прерывая собственный рассказ о том, почему следователи требуют в некоторых случаях неукоснительного соблюдения закона, а иногда смотрят на нарушения сквозь пальцы и даже порой поощряют их.

Чистяков посмотрел на часы.

– Еще полчаса, – успокоил он жену.

И надо же так, ровно через полчаса как раз и позвонил Селуянов со своей малопонятной просьбой. Настя откинула плед и стащила себя с мягкого диванчика.

– Пойду наверх, Селуянов просит в Интернет залезть.

– А передача? Ты же хотела посмотреть, – нахмурился Чистяков.

– Леш, запиши мне на кассету, ладно? Я потом посмотрю.

– Ни стыда, ни совести у твоего Селуянова, – ворчал Алексей, мечась в поисках подходящей кассеты, потому что по экрану телевизора уже бежали вступительные титры. – Вот это что у тебя?

Он сунул Насте под нос коробку с кассетой.

– Это про любовь, можешь сюда записать, я уже посмотрела. Мура страшная.

Она поднялась на второй этаж, включила компьютер, вышла в Интернет. Интересно, с чего Селуянов решил, что у этой газеты есть свой сайт? Ладно, даже если и нет, существует множество мест, где можно найти нужные публикации. Правда, на это потребуется больше времени.

Но сайт у «Вестника бизнеса», к счастью, оказался. Настя ввела поисковое слово «Практис-Плюс» и тут же получила статью, подписанную Петром Маскаевым. Действительно, совсем недавно опубликована. И зачем она Селуянову? На второе поисковое слово «Маскаев» компьютер выдал ей два десятка публикаций за предыдущие шесть месяцев, а всего с начала текущего года их набежало тридцать восемь. Читать все это с экрана было бы полной глупостью, даже учитывая наличие очков, поэтому Настя вставила в принтер бумагу и распечатала все статьи Маскаева.

Ну вот, теперь можно выключить компьютер, устроиться поудобнее, положить перед собой чистый лист бумаги и предаться своему любимому делу – анализу.

Вниз она спустилась в половине двенадцатого. Чистяков сидел с огромной дымящейся кружкой в руках и смотрел боевик.

– Наш автолюбитель просил с тобой попрощаться, он не хотел тебя беспокоить, – сообщил Леша, не отрываясь от экрана. – Если хочешь чаю, наливай, вода только что закипела.

– Я есть хочу, – капризно заявила Настя.

– Тогда посиди тихонько, будет перерыв на рекламу – я тебе принесу. Ладно?

– Неужели так интересно, что оторваться не можешь? – ревниво спросила она.

– Не зуди, – попросил муж. – Раз в сто лет приличный фильм попался, дай посмотреть, а?

Настя безнадежно махнула рукой и поплелась на кухню. Уже совсем поздно, почему Селуянов не звонит? Сам же сказал, что позвонит «ближе к ночи». Куда ж еще ближе-то, без двадцати двенадцать. Дал задание и не интересуется результатами. Или так замотался, что и позвонить некогда? Или случилось что-нибудь?

Она отрезала толстый ломоть черного хлеба, положила на него холодную отбивную, поставила перед собой на стол банку с малюсенькими маринованными огурчиками. Чистяков подал бы ей все то же самое, но в теплом виде, с гарниром и на тарелке. Ничего, она и так обойдется, в желудке все согреется, и ему, желудку то есть, совершенно все равно, с тарелки это в него попало или из банки и с куска хлеба. Правда, ему не все равно, когда в него кидают мясо с хлебом, он из этого набора ухитряется создавать лишний вес, а с весом надо бороться… Ну ладно, один разочек – не страшно, джинсы уже и так не сходятся.

Прикончив мясо с хлебом и вытащив из банки последний огурчик, Настя не выдержала и набрала номер селуяновского мобильника.

– Ты чего не звонишь? – обеспокоенно спросила она. – Случилось что-нибудь?

– Типун тебе на язык, накаркаешь. Я только-только домой ввалился. А ты никак закончила?

– Закончила, только это все без толку, потому что я не знаю, что именно тебя интересует.

– Статью нашла?

– Нашла и статью, и автора, и все его публикации за прошедший год. Он, между прочим, довольно плодовитый.

– Чего-нибудь увидела?

– Коль, да я же не знаю, куда смотреть! – рассердилась Настя. – Ты меня втемную используешь. Сказал бы сразу, что конкретно тебе нужно, от моей работы пользы больше было бы.

– Аська, я сам не знаю, что мне нужно, – признался Николай. – Погоди, я тебе с городского телефона перезвоню, а то у меня батарейка вот-вот скончается.

Он перезвонил и вкратце рассказал Насте о сегодняшней встрече с «шестерками» Багаева и Гамзата.

– Я и подумал, что если Харченко черпал информацию из одного и того же источника и сливал одному и тому же журналисту, то по публикациям это можно как-то проследить. Понимаешь, он мог обратиться за помощью к друзьям, к бывшей невесте, а мог и к своему источнику. Дескать, ты меня подвел, дал неверную информацию, теперь помогай выкручиваться, гони бабки. Допустим, у источника денег нет, но ведь Харченко мог с ним обсуждать варианты, к кому еще обратиться. И мог рассказать ему, что Лариса согласилась помочь, обещала передать деньги или ювелирку. Сама-то Лариса вряд ли кому-то стала бы говорить, что мужнины подарки бывшему любовнику отдает, так что с ее стороны утечка информации о цацках крайне маловероятна. А вот со стороны Харченко она вполне возможна. Жене он наверняка не сказал, потому что неприлично брать такие ценности у бывшей любовницы. А источнику мог сказать. И источник этот мог не удержаться от соблазна, или сам на дело пошел, или продал сведения, или нанял кого-то. Деньги-то немалые, я бы даже сказал, огромные деньжищи.

– А это не на пустом месте? С чего вы с Мишкой решили, что Харченко обращался к Ларисе и что она согласилась ему помочь? Вы же это выдумали из головы, – засомневалась Настя.

– Сначала выдумали, потом придумали, как проверить.

– И что, проверили?

– Как тебе сказать, – в голосе Селуянова зазвучала хитрющая улыбка. – Неточно. Косвенно. Мы поехали к Риттеру и попросили при нас проверить, все ли ювелирные изделия Ларисы на месте.

– И оказалось?..

– Что их нет. Не всех, конечно, кое-что осталось. Но очень многих нет. Коробки в сейфе стоят, но больше половины – пустые. По словам Риттера, пропали изделия с крупными бриллиантами, очень дорогие. И главное, ты представляешь, он даже не может точно сказать, когда именно они пропали, потому что коробочки-то все на месте, а внутрь ему и в голову не приходило заглядывать. Смотри, если Харченко до сих пор пасут, значит, он деньги газете не вернул, стало быть, у Ларисы он их не брал. В общем, чем больше мы с Мишкой думаем, тем больше все сходится на источнике, у которого Харченко информацию получал. Это единственный человек, с которым он мог обсуждать ситуацию и пути выхода из нее.

– Ясно. А ты не боишься, что как только ты к этому источнику живой воды приблизишься, так он от тебя во все ноги побежит прямиходом к Харченко с доносом? И неприятностей ты потом не оберешься, если, не дай бог, выяснится, что ты ошибся.

– Ась, ну это уж моя проблема – сделать так, чтобы не побежал, я ведь не на грядке вырос. Мне бы только источник этот вычислить.

– Вот теперь понятно, что тебе нужно. Мог бы сразу сказать. А кстати, тебе не приходило в голову, что Риттер мог на самом деле не сегодня, а гораздо раньше обнаружить пропажу бриллиантов и от злости или ревности застрелить жену?

– Не приходило, – озадаченно признался Селуянов.

– Так пусть придет, – посоветовала Настя.

– Черт, а ведь так просто… А куда же она их девала?

– Тайному любовнику подарила, например. Или подружке-лесбиянке. Между прочим, убийц иногда ищут не по мотиву, а по орудию убийства. Рядом с трупом Ларисы Риттер пистолет валялся, насколько я помню, «беретта». Ты об этом не забыл?

– Да я-то не забыл, у оружейников тоже очереди, как у всех. Ждем ответа.

– Ты же хвастался, что у тебя там ходы есть. Врал?

– Не, не врал. У меня по холодному оружию есть блат, а по огнестрельному – пусто. И потом, кто я такой? Дело Риттер на Петровке, а я так, с боку припека. Вот если с понедельника Ольшанский дела объединит, тогда я буду при правах.

– Ага, и при обязанностях, – хмыкнула Настя.

Она взяла составленную по статьям Маскаева таблицу и принялась подробно рассказывать Селуянову о результатах своих изысканий.

Боевик, так увлекший Чистякова, закончился в половине первого ночи. До этого сладостного момента Настя, не любившая такие фильмы, просидела на кухне, вглядываясь в составленную таблицу и пытаясь хоть что-нибудь там увидеть. Не увиделось ничего. То ли она устала, то ли отупела от безделья. То ли там и впрямь ничего не было.