Александра Маринина - Чужая маска

В сооружаемой ими цепи улик должен был быть свидетель, который увидит Досюкова уходящим из дома незадолго до убийства или возвращающимся домой после совершения преступления. На роль свидетеля вполне подошел Пригарин – кадр проверенный и надежный. Сосед с нижнего этажа подвернулся удачно, но это был слепой случай, удача, на которую нельзя было рассчитывать. Виктор Федорович, Валька Остриков и сам Пригарин находились в боевой готовности в течение нескольких дней, пока не стало точно известно, что выбранная ими жертва – Борис Красавчиков – намеревается провести вечер и часть ночи в ресторане. Наталья как по нотам разыграла сцену отчаяния и негодования по поводу Красавчикова, демонстративно выпила на глазах у Евгения четыре таблетки, вытряхнутые на ладонь из флакона с надписью «нозепам», в который вчера еще пересыпала что-то совершенно безобидное. А в чай Евгению бросила солидную дозу лекарства, благо оно совершенно безвкусное.

Остриков, как и договаривались, приехал между половиной второго и двумя часами ночи, когда Досюков уже крепко спал. Наталья стояла возле двери и сразу услышала осторожные шаги на лестничной площадке. Отдала ему одежду Досюкова, оружие и ключи от машины. Похвалила стрижку – за неделю до этого она передала ему через Виктора Федоровича фотографию Жени, чтобы Валентин сделал такую же прическу.

Все прошло отлично. Досюкова арестовали, Лощинин получил первую часть денег и принялся за реализацию второго плана.

Второй парой, представлявшей для него интерес, были сестры Березина и Новикова. Особенно воодушевило Виктора Федоровича то обстоятельство, что у них были одинаковые имена. Ирочка Новикова явно тяготилась своим образом жизни, но для того, чтобы бороться с мафией, контролирующей проституцию в Москве, силенок у нее было маловато. Лощинину достаточно было один раз взглянуть на Рината Вильданова, ее хозяина, чтобы понять, что девочка увязла всерьез и надолго и вырвать ее из цепких лап сутенера может только смерть.

Примерно то же самое, хотя и с несколько другими акцентами, думал о своей законной супруге видный политик Сергей Николаевич Березин. Его жена Ирина Березина, в девичестве Шестопалова, из прелестной невинной девушки в один миг превратилась в расчетливую глупую сучку, сладу с которой не было ну просто никакого. К тому моменту, как Березина нашел Виктор Федорович, политик уже был на грани отчаяния, потому что жена превратилась не только в наркоманку и шлюху, но и шантажировала его такими вещами, огласка которых наверняка сломает его политическую карьеру. Разводиться с ней нельзя, иначе она по глупости и злобе будет орать о подслушанных секретах на всех углах, но и жить вместе невозможно. Заменить одну Ирину на другую – вот и все решение проблемы.

Справиться с Ириной Березиной было нетрудно. Дождавшись, когда она в очередной раз уколется и впадет в транс, Березин и Виктор Федорович отвезли ее в Бутово, на квартиру к Ире Новиковой. Там добавили еще пару ампул в вену и повесили, не оставляя на послушном, как тряпичная кукла, теле ни малейших следов насилия. Ира написала предсмертную записку, и поскольку должно было считаться, что это именно она умерла, то все сошло наилучшим образом. Виктор Федорович посоветовал Сергею объявить всем, что его жена Ирина Березина попала в автокатастрофу. У него были обширные связи в медицинском мире, и он надежно спрятал Ирину Новикову в хорошей клинике, из которой ее перевели в санаторий. Домой она вернулась накануне выборов и стала Ириной Березиной, слегка подурневшей и притихшей после долгой болезни и оставившей дурные привычки.

Березин тоже выплатил первую часть оговоренной суммы, но денег все равно еще не хватало, чтобы полностью покрыть растущий день ото дня долг сына, и Виктор Федорович взялся за третью пару. Здесь фантазия и изобретательность ему изменили. Пара была хорошей во всех отношениях – оба москвичи, у одного из них родителей нет, умерли, и жены тоже не было. Сходство было достаточно большим, чтобы заморочить голову посторонним, правда, один из них, учитель, носил окладистую бороду и пышную прическу, а второй, писатель, коротко стригся и гладко брился. Виктор Федорович познакомился с женой писателя, она показалась ему редкостной умницей, и он, словно ненароком, обмолвился, что есть в Москве человек необыкновенно похожий лицом на Леонида. Если бы Леонид Владимирович отпустил бороду и перестал коротко стричься, то их было бы не отличить – и ростом похожи, и сложением, и возраст подходящий. Светлана тогда ничего не сказала, а через некоторое время позвонила и пригласила Лощинина в гости.

Оказалось, что появление двойника могло бы решить множество проблем в семье модного писателя Параскевича. Неправильно сложившиеся отношения с издателями, которые у него не хватало сил сломать. Сумасшедшая поклонница, которая преследует его и Светлану, заставляя их обоих жить в постоянном страхе. Навязчивый контроль со стороны матери, которая ненавидит невестку и нависает над сыном, не давая ему свободно дышать. Избавиться от всех, решить одним махом все проблемы и начать все сначала, убив двойника и выдав его труп за свой собственный. Виктор Федорович попытался было предложить свой вариант, но вынужден был умолкнуть, признав, что фантазия, изощренность и цинизм Параскевича намного превосходят все то, что может придумать скромный врач-пенсионер. Перед литературным гением Лощинину пришлось отступить.

– Мы все сделаем сами, – говорил ему Леонид. – Ваша задача – дать мне адрес моего двойника. За это вы будете должным образом вознаграждены.

Писатель стал отращивать бороду и волосы, чтобы стать похожим на учителя Турина. В качестве исполнителя он решил использовать ту самую сумасшедшую поклонницу, на которую имел неограниченное влияние. Самое сложное было заманить Турина в свой дом в нужное время, но это взяла на себя Светлана. Она познакомилась с Андреем, они стали встречаться. Светлана не скрывала, что она замужем, но обещала со временем проблему решить. Андрей действительно был романтиком-недотепой, какие в нынешнее время встречаются крайне редко, и на постельной близости не настаивал. Когда борода у Леонида стала достаточно густой, а волосы достаточно пышными, Светлана настояла на том, чтобы Андрей бросил работу в школе. Наврав ему с три короба, она обещала ему другую, более высокооплачиваемую и более интересную работу, тоже преподавательскую, как он и хотел, но с одаренными детьми, в особо престижном лицее.

– Ты должен немедленно подать заявление об уходе и оформиться в лицей. Нужно торопиться, потому что желающих на это место много, как бы тебя не опередили.

– Но как же я смогу уйти из школы посреди полугодия? – сопротивлялся Андрей. – Меня никто не отпустит.

– Я достану тебе справку, что ты болен чем-нибудь таким, что несовместимо с работой в школе.

Он спорил, доказывал, но в конце концов сдался, потому что очень хотел работать с одаренными детьми и очень не хотел огорчать Светлану.

Ей было важно, чтобы его заявление об уходе из школы было написано им самим. Почерк у братьев был совсем разным, да и нельзя было допускать, чтобы увольнением занимался Леонид – подмену моментально раскрыли бы. По замыслу, Турин должен был уволиться, сказав про тяжелое кожное заболевание, и погибнуть, а на новую работу, только не в лицей, а в редакцию, придет уже другой Турин, и кожное заболевание станет для него хорошим щитом, за которым можно прятаться от ненужных контактов и которым можно оправдать отсутствие растительности на голове и лице. И никто не скажет, что этот выбритый наголо, покрытый пятнами лечебной мази человек похож на Леонида Параскевича. Такое даже в голову никому не придет. Ну просто ничего общего! Со временем они со Светланой поменяют жилье, зарегистрируют брак, обрастут новыми знакомыми, создадут новый круг общения, и никто не узнает, что покойный Леонид Параскевич жив и здоров, а учителя Турина давно нет на свете, он сгорел в печи крематория, оплаканный родными и близкими Леонида.

Тот сценарий, который придумал Леонид, больше напоминал фантасмагорию и выходил за пределы понимания четко и приземленно мыслящего Лощинина. Он не мог взять в толк, зачем писатель издевается над своей матерью, зачем пользуется сумасшествием Людмилы и изображает привидение, открывая дверь ключами в тот момент, когда она оглушена музыкой, льющейся из четырех колонок. И вообще Виктор Федорович его не понимал. И боялся. Он чутьем много прожившего человека, обладающего к тому же экстрасенсорными способностями, угадывал в Леониде Параскевиче невероятные глубины душевной мерзости и порока, цинизма и равнодушия. Лощинин не обольщался насчет собственного нравственного облика, он ни секунды не сомневался, что содеянное им много лет назад и теперь – плохо, порицаемо и преступно. Но скрываемое за обаятельным фасадом автора женских романов, исполненных нежности и страсти, намного превосходило то, что носил в себе Виктор Федорович.